Новая боль экономики: молодежь не хочет потреблять как нормальные люди

(Статья хоть и длинная. Но прочитать стоит. Чтобы понять, куда гонят молодежь А.Н.)

Им всё это «дико, например» (с): пенсионные накопления; ипотека и тянущая жилы работа на одном месте; мифическая необходимость «верхнего образования»; дети, рожденные в возрасте до 35 лет; географическая привязка по принципу «где родился, там и сгодился»; троглодитская политика каких-то олдовых полковников, мешающая их сетевой жизни; семейные «ценности» – дача, гараж, инвестиционная квартира, мебель из массива дерева на века, сотни бумажных книг чисто для интерьера и хрусталь на полках…

Впервые в человеческой истории и истории России на сцену во весь рост вышел постматериализм – совершенно новая модель экономического и социального поведения, носителями которой в основном являются молодые люди, родившиеся в конце 90-х и после 2000 года.

Они не хотят потреблять товары и услуги так, как это принято у нормальных людей. И «нормальных» людей они боятся и не понимают их устаревших устремлений, пристойных скорее для хомяков, чем для представителей новой цифровой цивилизации.

По данным Росстата за 2018 год, в России насчитывается примерно 25 миллионов человек в возрасте от 15 до 29 лет. Как бы ни старались их не замечать «менеджеры страны», эти молодые люди – огромная сила. И в ближайшие годы она будет способствовать слому традиционной экономики, в том числе – агонии пенсионной системы.

Ученые из Московского гуманитарного университета и Российского государственного социального университета в своем исследовании новых поведенческих моделей молодежи в экономике сообщают: происходит цивилизационный сдвиг, очередная волна развития постиндустриального общества, которая характеризуется сменой ценностей.

Им вторят сотрудники Российского государственного педагогического университета им. Герцена: новому условному «поколению Z» присуще мировоззрение, которое принято обозначать как «постматериализм».

Термин был предложен еще в 1977 году американским социологом Роландом Инглхартом. В то время Инглхарт, изучая результаты соцопросов, заметил, что обеспеченную молодежь западных демократических стран все меньше интересуют сугубо материальные проблемы, и все больше – вопросы гражданских свобод и экологии.

К концу 2010-х годов из-за фантастического цифрового рывка, бурного развития интернета и связанного с ним особого сектора экономики постматериализм превратился из не очень внятного социологического концепта в реально существующее явление.

Российские ученые-педагоги отмечают: «поколение Z» выросло среди цифровой глобализации – буквально в интернете, в котором всё связано со всем.

Цифровые технологии для молодежи – обыденность, а не мечта, как это было, например, у их родителей.

Видя весь мир на экранах удобных гаджетов, молодые сформировали собственные ценности. Они ориентированы на стремительный социальный «взлет», на частую смену жизненной обстановки, на быстрые результаты от приложенных к чему-либо усилий. Они выстраивают свою жизнь вокруг разнонаправленных интересов, а о далеком будущем заботиться не хотят.

Для молодых являются нонсенсом такие явления, как, например, традиция присваивать звание «ветеран труда». Они вполне адекватно удивляются тому, что кто-то в здравом уме готов вкалывать в одной и той же отрасли 25-40 лет и добиваться ведомственных или государственных наград ради каких-то эфемерных льгот в старости.

Им странно само это словосочетание – «ветеран труда». Почему, собственно, «ветеран»? Труд – это что, война? Почему везде должно быть место подвигу?

Они боятся жить и уходят в цифровые фантазии? Или это реально новые ценности?

Исключительно важным молодые люди полагают иметь право на самостоятельность, независимость, неприкосновенность частной жизни и свободу слова. Также они выстраивают собственную, необычную и довольно активную философию потребления.

Канадский ученый Дон Тэпскот назвал это поколение «сетевым». В своей работе «Выросшие цифровыми: как сетевое поколение меняет мир» (2008 г.) он среди прочего утверждал, что новая потребительская философия молодежи – это всего лишь попытка спрятаться от реальных жизненных проблем и страхов, которые с ними связаны.

В чем-то с Тэпскотом можно согласиться, потому что одной из характерных черт «поколения Z» является избегание ответственности – в профессиональной сфере, в сфере владения материальными активами, в сфере отношений и деторождения.

Хотя речь скорее идет об избегании обстоятельств, которые приводят к несению ответственности. Однако не может ли оказаться так, что молодые люди на самом деле проявляют некий новый здравый смысл? И избегают слишком прочных материальных и человеческих уз неспроста?

Ведь одной из главных ценностей «зэтов» является собственная самореализация – профессиональная, творческая, личная.

Исследования российских ученых показывают, что ценности отечественных представителей сетевого поколения имеют отчетливо нематериальный характер.

Они потребляют ради удовольствия, у них нет мотивации к длительному накоплению материальных ресурсов.

Также у них снижена склонность к предпринимательскому риску. Зато они ценят умение работать в команде (хотя работа может вестись удаленно, а общение команды быть сугубо виртуальным).

Авторы исследования «Трансформация экономической и трудовой модели поведения современной молодежи в условиях становления цифрового общества», на которое мы уже ссылались выше, выделили 8 новых поведенческих тенденций условных «зэтов»:

1. Они быстро переключаются при потреблении информации. Плохо концентрируются на ней и неглубоко прорабатывают вопросы, которые их интересуют. Хорошо воспринимают наглядную информацию. Делают это маленькими порциями. Не любят вникать в текст, лучше понимают иконки, смайлики, видео и картинки. Сосредоточение на одной задаче и выполнение её до конца требует от «зэтов» значительных усилий.
2. Для этого поколения долгосрочные тренды отсутствуют. Горизонт планирования у молодых минимальный. Они как бы всё время в «потоке», который формируется социальными сетями и меняется ежесекундно.
3. Мотивация к деятельности слабая. От постепенного движения к успеху «зэты» отказываются. Интерес к реальной физической жизни, к миру снижен. Само понятие «ценности» размыто и теряет материальную форму. Ценности становятся абстрактными и представлены они в виртуальной среде.
4. Установка на гедонизм распространяется на всю деятельность, в том числе на трудовую. Успехом считается личное счастье. Измеряется оно разнообразием образа жизни и удовольствием от существования, а не богатством и социальным статусом. Работа, конечно, должна приносить доход, но при этом давать радость и не отнимать много времени. «Вкалывать» никто не готов. Говоря о счастье, молодые практически не употребляют слов «карьера» и «престижная работа». Главное, чего они ждут от будущего – это комфорт и спокойствие.
5. У «зэтов» отмечена привычка отделять себя от государства и от семьи. Они индивидуалисты. Поиск своего личного пути – основная установка. Ценность того, чтобы вести совместную деятельность с другими, быть полезным обществу в целом, для молодых сомнительна. 57 % представителей поколения заявляют, что у них нет кумиров, 16 % затрудняются с ответом. Подражать предпочитают родственникам и историческим персонажам.
6. Норма жизни вместе с другими людьми на одной территории отмирает, потому что само понятие «территории» не имеет смысла в виртуальной среде. Это приводит к трудностям в формировании понятия о правилах «общежития» в конкретном месте. Молодым непросто договариваться о несении ответственности за территорию и соблюдении норм совместного существования. Это порождает трудности адаптации в коллективе при работе «в реале».
7. «Зэты» боятся обыденности, в которой нет места спонтанности, интенсивным переживаниям и ярким впечатлениям.

1. К собственному здоровью молодежь относится пассивно, ведет малоподвижный образ жизни. Их устраивает долгое сидение с гаджетами, имеющими выход в интернет.

Названные тенденции на первый взгляд выглядят несколько негативно. Однако если вдуматься – почему плохо то, что молодые хотят получать впечатления от путешествий и сиюминутных развлечений?

То, что они не желают быть обременены недвижимостью и другими экономическими активами?

То, что имеют пониженную склонность к бизнес-риску, что нацелены на реализацию коротких проектов с минимальными вложениями денег и усилий?

Да ничего в этом нет плохого. Просто это становится угрозой для сложившейся традиционной экономики – вот в чем проблема. Ценности молодых подвергают испытанию ее устойчивость.

Они не хотят создавать собственное материальное «наследство»

Новое поколение слишком «текуче» для того, чтобы обеспечивать бизнесу постоянно доступный трудовой ресурс. Молодые не желают засиживаться на одном месте и делать скучную работу, не видя быстрых результатов своего труда.

Из-за слишком близкого горизонта планирования молодежь не хочет накапливать личные материальные ресурсы и сберегать их. Этим людям трудно продавать то, что их не интересует здесь и сейчас. В чём и кроется корень «зла» для традиционной экономики.

Поколение Z не вникает в долгосрочные экономические тренды. Поэтому с ним не получается говорить о них ни лично, ни в форме общественной дискуссии. Меж тем всё «остальное» общество традиционно мечтает о постоянном и сбалансированном экономическом росте.

Лауреат нобелевской премии по экономике Эдмунд Фелпс в свое время вывел некое «золотое правило» такого роста. Если говорить упрощенно, не вникая в формулы, он считал, что сбалансированный рост экономики возможен при условии, когда каждое поколение сберегает для будущего такую же (или чуть большую) часть национального дохода, какую оставило ему предыдущее поколение.

При этом Фелпс настаивал, что потребление должно быть максимизировано, но так, чтобы накапливаемый капитал «не проседал». Если же капитал слишком вырастает, то обществу следует начинать больше тратить.

Так вот, поколение Z вообще не желает заботиться о капитале. В том числе – о собственном пенсионном, что создает большие риски для и так безнадежно больной пенсионной системы России.

Кроме того, нежелание накапливать и сберегать у миллионов молодых уменьшает возможность для бизнеса занимать «длинные деньги» у банков и опосредованно у государства (которые в теории помогают обществу копить ресурсы).

Мало того, мы уже согласились с тем, что склонность к деловому риску у «зэтов» низка. Большинство из них не будет создавать никакого бизнеса. Но что же они собираются делать в жизни?

Исследования показывают, что молодые ценят творческий интеллектуальный труд в нескольких отраслях, так или иначе связанных с интернетом, ПО, наукой, искусством, музыкой и т. п. Они скорее склонны инвестировать в себя как в «человеческий капитал», чем в материальные активы. Вероятно, этот капитал в будущем станет вполне способен создавать на рынке платежеспособный спрос.

Понятие «экономическая ценность» для молодежи переносится в нематериальную сферу. По их мнению (и это доказывается сегодня повсеместно), нематериальное вполне может генерировать деньги.

В связи с этим существующая ныне в России неповоротливая и косная система образования мыслящих молодых людей приводит в недоумение. В также упоминавшемся нами исследовании сотрудников РГПУ им. Герцена «Постматериальные ценности и жизненные ориентации поколения Z: цифровая молодежь в образовательной системе современной России» подчеркивается: «зэтам» непонятна необходимость госкэзаменов и ЕГЭ, само школьное образование для них выглядит обязаловкой без объяснений.

Молодежь поняла ценности самообразования. Для самых сообразительных и дерзких школа вообще перестала быть чем-то полезным. Интернет полезнее. На крайний случай есть онлайн-курсы, на которых можно обрести новую профессию.

Молодых призывают иметь нешаблонное мышление и в это же время натаскивают на шаблонные ответы для успешного прохождения тестов. Им предлагают перенимать опыт у всего мира и одновременно ограничивают в вузах развитие учебных программ, не приводя их в соответствие с потребностями времени (особенно это заметно для специальностей в сфере программирования и IT вообще).

Ученые-педагоги сообщают: для студентов стали характерны частые переходы из одного вуза в другой и смена специальности.

Выпускники школ, берущие паузу на несколько лет перед поступлением в колледж или университет «для самоопределения», уже не редкость. «Статусность» традиционного образования подвергнута молодыми сомнению. Цитируем: «…для "зэтов" не существует ни идеологии, ни авторитетов как таковых…»

По мнению ученых, молодые «…привыкли выделять важное из главного и значительно фильтровать количество получаемой информации, что является ключевой компетенцией, необходимой как в информационном обществе, так и в обществе, основанном на знаниях…».

Прогрессивные педагоги, похоже, гибче, чем экономисты – они общаются с новым сетевым поколением непосредственно и, кажется, не видят большой проблемы в том, что оно такое «странное». Некоторые учителя ищут подходы к нему, чтобы выработать новые методы эффективного образования. Снова цитируем:

«…Надо признать, что ценности являются фундаментальными жизненными ориентирами современной молодежи, и без их учета становится невозможным организовывать образовательный процесс».

У «зэтов» тоже есть вопросы к старшим поколениям

Беспокойство экономистов и социологов по поводу того, что молодежь не желает перенимать традиционные модели потребления и накопления, вполне понятно. Однако у самих молодых есть собственное беспокойство, которое выражается не только в избегании ответственности и постироничных мемах. Молодые тоже могли бы спросить:

• Почему мы обязаны заботиться о фетише сбалансированного экономического роста? Вроде бы теории о грядущем перенаселении Земли родом из 20-го века уже опровергнуты и перенаселения не будет? Имеющихся ресурсов вполне достаточно для всех. Может быть, просто кое-кто их традиционно перераспределяет в свою пользу? И поэтому бедные беднеют, а богатые богатеют?

• Почему мы должны рожать рано и много, отказывая себе в самореализации? У вас какие-то планы на наших детей?
• Почему нам мешают свободно перемещаться между странами? Находить собственные пути для образования и работы? Почему мы попадаем под какие-то санкции и подозрения исходя из нашей формальной принадлежности к какому-то «государству»?
• Почему наш интернет, наши мессенджеры и соцсети постоянно пытаются отрегулировать, ограничить, заблокировать? Это наша естественная среда обитания, образования, творчества и работы!

Много подобных вопросов могли бы задать молодые. И у них есть право голоса. Только в нашей стране их 25 миллионов. А за ними следует еще одно поколение – примерно 25 миллионов россиян, которым сегодня от 0 до 15 лет. И многие из них поняли навигацию на YouTube раньше, чем стали произносить свои первые слова.

Возможно, что «угроза» традиционной экономике, которую несет странная поведенческая и потребительская повадка сетевых поколений – вовсе не то, чем кажется. А сама эта экономика – угроза для счастья молодых.

Это экономика должна поменять свое понятие о человеческом счастье, а не новые поколения – отказаться от него и покорно сунуть шею в ярмо, чтобы тянуть и дальше «в гору» этот прогнивший мир.

P.S. Если все. Что здесь написано, соответствует действительности, в чем лично я, сомневаюсь, то эту цивилизацию, и РФ в первую очередь, ждет деградация и распад.

Лауреат нобелевской премии по экономике Эдмунд Фелпс в свое время вывел некое «золотое правило», которое четко соответствует требованиям МВФ, что само по себе ведет мир к гибели.

К «цифровому» в рассматриваемом поколении можно отнести едва-ли 0,5%. Остальные, это «кнопочные», то есть, кроме, как нажимать на кнопки, так называемых, гаджетов, ничего гн знают и не хотят знать.

Современная молодежь, во всяком случае, та, с кем я сталкиваюсь, действительно живет одним днем, потому, что будущего у страны РФии просто нет. Его не видит даже власть, так, как их детишки-мажоры все давно имеют гражданство стран НАТО.

Единственно, что известно точно, что страну РФию должны развалить в ближайшие годы, ибо эта власть дольше не продержится.

Ну и. конечно, экономика не может поменять свое понятие о человеческом счастье, а вот человек вполне может, поменять экономику для своего счастья, что он уже доказывал в октябре 1917-го.