Командир, на Камчатке люди уже бокалы подняли

От первого лица

Версия для печати

Новый год на боевом посту

Громак Валерий

24 декабря 2019

Под Новый год, что не удивительно, случается всякое: неожиданные ситуации, повороты судьбы, к которым люди в погонах должны быть всегда готовы.

«Губа» и судьба

В заполярном гарнизоне подводников Гаджиево начиналась моя самостоятельная офицерская жизнь. Как новичку да еще холостому пришлось встречать свой первый Новый год на Севере с любимым личным составом. Матросы в подразделении попались как на подбор: грамотные, сметливые. Подчиненных я был старше ненамного, и долгими северными вечерами мы вели разговоры за жизнь. Ребята интересовались, где я вырос, почему решил стать офицером. Однажды в пылу таких задушевных бесед сознался старшине 2-й статьи Володе Аверину и старшему матросу Леве Петросяну, что решение пойти в училище возникло на… гауптвахте.

“ Когда на Спасской башне начали бить куранты, на столе появился огромный матросский чайник ”

Срочную я служил в РВСН. Полк постоянно нес боевое дежурство, никаких увольнений, отпусков не предусматривалось. Девушек мы видели разве что по телевизору. Новый год воспринимался не праздником, а скорее ступенькой к неизбежному дембелю. В декабре 1971-го я уже был сержантом и в канун Нового года заступил старшим суточного наряда по столовой.

31-го после обеда мы быстро навели в помещении порядок, наступила короткая передышка.

«Товарищ сержант, на Камчатке люди уже за Новый год бокалы подняли, а мы?» – подошел ко мне рядовой Саша Голубев. «А что мы? На кухне еще даже чай не сварили». «Есть мысль, – озорно блеснули глаза Голубка (так мы между собой называли ивановского паренька). – Отпустите меня минут на двадцать».

Голубок метнулся вместе с рядовым Балухом в военторговский киоск (он находился в одном здании со столовой). Прапорщику Тимофееву, по совместительству заведующему этим заведением, ушлые парни навешали лапшу на уши. Дескать, тройной одеколон по моему приказанию покупают для поздравления с Новым годом наиболее отличившихся в наряде солдат. А остальное было делом техники.

Голубок взял большой чайник, вылил туда пять бутылок тройного одеколона, добавил воды, несколько банок сгущенки, которая предназначалась солдатам для вечернего кофе. Все это размешал и разлил по металлическим кружкам.

И тост у кого-то созрел: «Я пью за тех, кто служит здесь. Кто солнце держит здесь руками. Кто женщин видит только на экране. И то лишь в выходные дни!».

Тройной одеколон со сгущенкой сыграл с молодыми организмами, не нюхавшими спиртного более года, злую шутку. Когда дивизион пришел на ужин, солдат встретили чистые столы и спящий наряд. Новый год я как старший встретил на гауптвахте. Именно отбывая наказание на «губе», и решил поступать в военное училище...

Знать бы мне, как истолкуют это откровение матросы в заполярном Гаджиеве. Днем 31 декабря 1976 года с любимым личным составом был старший лейтенант Слава Кочеров. В 22 часа его сменил я, Слава отправился в поселок встречать Новый год с женой и двумя пацанами. Матросы постарались на славу. Стол ломился от всевозможных изысканных закусок и сладостей. Надо отдать должное: в 70-е годы прошлого века подводников снабжали хорошо. Да и ребята постарались.

Встреча Нового года в кубрике проходила весело. Ребята выпустили сатирическую газету, придумали различные конкурсы, викторины, игры. А когда на Спасской башне начали бить куранты, на праздничном столе появился огромный матросский чайник. И Саня Тоскин стал из него наполнять кружки жидкостью белого цвета. Пахла она, правда, не тройным одеколоном, а традиционным в таких случаях корабельным «шилом»...

Я как старший строго контролировал процесс да и матросы были уже совсем другие. Так что свой первый Новый год на Севере я и сегодня вспоминаю с долей щемящей ностальгии.

«Афоня» в награду доктору

На четвертом году офицерской службы мне выпало встречать Новый год вдали от дома, под толщей океанских вод. Для хорошего настроения атомоход (в основном кают-компанию и столовую) украсили гирляндами, блестящим «дождиком». Занимались этим не входящие в боевые смены заместитель командира атомохода по политчасти, врач, сотрудник особого отдела, прикомандированный корреспондент.

“ На этот раз героем стал не командир боевой части, не торпедист, а корабельный доктор ”

Каждая боевая смена подготовила еще и свою стенгазету с новогодними поздравлениями. Поясню, что весь экипаж лодки на боевой службе делится на три смены. Каждая несет дежурство на постах (четыре часа через восемь). Пока одна смена дежурит, у других свободное время, отдых. Ту смену, которая встречает Новый год на боевом посту, по традиции перед заступлением на вахту поздравляет вахтенный офицер. Те же, у кого свободное время, стараются, насколько возможно, отметить праздник и подарить хорошее настроение другим.

В этот раз состав свободной смены устроил новогодний концерт. Были на нем Дед Мороз и Снегурочка (мичман и матрос), хорошее настроение, шутки. Но в разгар веселья в центральном посту атомохода раздался телефонный звонок. Корабельный доктор просил у командира «добро» на срочную операцию.

Штурманский электрик старший матрос Николай Запутряев по характеру не был замкнутым человеком. Любил повеселиться, шутку хорошую ценил. Но в канун Нового года как-то приумолк, загрустил. Друзья, командир не могли выяснить причины резкого изменения в поведении матроса. Психологическая нагрузка? Повздорил с кем-то из товарищей? Матрос все отрицал. А дело оказалось вот в чем.

Несколько дней Запутряева мучила боль в боку. К доктору не обращался. Честно сказать, боялся. Но в новогоднюю ночь стало совсем худо, что сразу заметил старший лейтенант медицинской службы Николай Пахомкин. Но даже при обследовании матрос оказался настолько зажат, что на вопрос: «Болит?» отвечал отрицательно. И все же от доктора не ускользнуло, что даже при надавливании на живот у Запутряева от боли расширялись зрачки. Детальное обследование, анализы... Поставив диагноз, Пахомкин принял решение: срочное хирургическое вмешательство.

Командир атомохода после некоторого раздумья дал разрешение и сам спустился в операционную. Подобный инцидент, даже самый незначительный, – риск для командира. А операция в дальнем походе, под водой – вдвойне. Сейчас на хирургическом столе лежал лучший штурманский электрик. Что знал он, командир, до этого звонка в центральном посту о корабельном докторе? Николай Пахомкин был прикомандирован на лодку перед самым выходом в море. Скромен. Молчалив. Срочную служил на малом противолодочном корабле (МПК), успешно окончил военно-медицинскую академию. Пожалуй, все.

Героем дня на подлодке может стать любой подводник: ракетчик после меткого старта в трудных условиях, гидроакустик, обнаруживший при сложной гидрологии цель на предельной дистанции. По традиции герой дня выбирает для себя фильм, который демонстрируется в порядке поощрения.

На этот раз героем стал не командир боевой части, не торпедист, а корабельный доктор. По заказу старшего лейтенанта медицинской службы Николая Пахомкина 1 января 1980 года в кают-компании показывали кинокомедию «Афоня». А удачно прооперированного от аппендицита штурманского электрика Николая Запутряева мы дружно поздравили на следующий день с уже наступившим Новым годом. И пожелали ему крепкого здоровья, семь футов под килем и быстрого возвращения домой.

Валерий Громак,
капитан 1-го ранга

Опубликовано в выпуске № 50 (813) за 24 декабря 2019 года