Путь в несвободу

Путь в несвободу пролегает через увеличение свобод каждой отдельной группы. Увеличение одной свободы – через неписанный закон сохранения – увеличивает симметричную несвободу.

Борис Гулько

О свободе слова и мнений можно только вспоминать

Что такое свобода? Полвека назад, ещё жителем СССР, я бы уверенно сказал: «Это название парфюмерной фабрики, производящей зубной порошок». Лучше ли другие ответы?

Знаменита картина Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ»». Художник нарисовал баррикаду, щёголя с ружьём, пацана с двумя пистолетами, завлекательную Свободу с обнажённой грудью – в одной руке винтовка, в другой – флаг. У ног Свободы – трупы.

Как предупреждал один из лидеров восстания декабристов 1825 года Кондратий Рылеев: «Но где, скажи, когда была без жертв искуплена свобода?»

Ради чего жертвы?

Картина Делакруа обещает, похоже, отмену традиций в одежде и надежду на сексуальные вольности.

В городе вечного лета, хотя и нежаркого – в Сан Франциско – некоторые граждане развили идею свободы с картины и ходят по улицам обнажёнными. Как продолжение темы – справляют естественные нужды на мостовую.

Я читал и слышал жалобы иных горожан, что эти свободы ущемляют их свободу.

Существует система взглядов на устройство общества, делающая центральной свободу его граждан. Называется – анархизм.

В 1936 году партия анархистов в блоке с её коммунистическими союзниками победила на выборах в Испании. Анархисты осуществляли власть в Каталонии. Как там выглядела свобода – можно прочесть у Джорджа Оруэлла в «Памяти Каталонии» и у Ильи Эренбурга в «Люди, годы, жизнь».

Эренбург описал деревню под управлением анархистов: от власти денег людей освободили – всё необходимое они получали по талонам.

Один несознательный гражданин не хотел бриться и обменивал свой талон для бритья на масло. С гражданином провели разъяснительные беседы и, поскольку тот не намеревался перековываться в свободного человека, пришлось его расстрелять.

Тюрем, ограничивающих свободу, у анархистов не было.

Для разных слоёв населения свобода представляется по-разному.

Исаак Бабель описал дни осени 1905 года, в которые «Царь Николай давал… конституцию русскому народу»: «С утра в день двадцатого октября соседские мальчики пускали змей против самого полицейского участка, и водовоз наш, забросив все дела, ходил по улице напомаженный, с красным лицом.

Потом мы увидели, как сыновья булочника Калистова вытащили на улицу кожаную кобылу и стали делать гимнастику посреди мостовой. Им никто не мешал, городовой Семерников подзадоривал их даже прыгать повыше»…

Вскоре начался еврейский погром, в котором убили деда писателя. По империи прокатились в те дни 690 погромов в 660 населенных пунктах. Для многих это и была свобода.

Валентин Катаев в раннем рассказе описал освобождённого Октябрём 1917 года швейцара офисного здания. Дверь посетителям и служащим он уже не открывал, а только покрикивал: «Чего хлопаете! Поосторожней!». А потом просто закрыл дверь и объявил: «Чего ходите туда-сюда? Вот скопится вас достаточно, тогда открою».

Личные свободы граждан могут противоречить одна другой. Иное дело – политические свободы.

Первое общество с политическими свободами – собраний, слова, совести, вероисповеданий, правом граждан на владение оружием, было создано в Америке.

В Декларация независимости США утверждалось: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью».

Но равными правами американцы не обладали. В стране существовало рабство. Правом голоса владели только белые мужчины не моложе 21 года, образованные, оседлые и достаточно состоятельные.

Последние два с половиной столетия права остальных американцев постоянно расширяются. Исчезло рабство, женщины получили право голосовать. Также отменили цензы имущественный, образовательный и оседлости, а возрастной спустился к 18 годам.

В результате движения за гражданские права 60-х годов ХХ века стала вне закона дискриминация расовая и половая.

Экспресс борьбы за свободу разогнался и продолжал нестись вперёд. Для разных групп граждан возникали всё новые свободы. И что странно: чем больше свобод обреталось, тем в целом менее свободными граждане страны становились. Свободы одних неизменно обрастали несвободами других.

Так Мартин Лютер Кинг, за слова его знаменитой речи: «Я мечтаю, что придёт день, когда мои четыре ребёнка будут жить в стране, где они будут судимы не по цвету их кожи, а в соответствии с их личностными качествами» сегодня был бы заклеймён расистом.

США создавались белыми протестантами, несут влияние их идеологии и культуры, и судить представителей меньшинств по меркам этой культуры значит увековечивать «привилегии белых».

Компенсировать эти «привилегии» решено прогрессивной «обратной дискриминацией».

Характерен случай массачусетского сенатора Элизабет Уоррен. Женщина с левыми взглядами и хорошо поставленной речью, она может стать реальным претендентом в президенты США от Демократической партии в 2020 году.

В своё время путь в профессора Гарварда Уоррен проложила, выдавая себя за представителя индейского племени чероки. Сейчас, готовя финальный рывок в своей карьере, Уоррен подвергла себя генетическому анализу. Он показал, что в её жилах всего от 1/64 до 1/1024 крови индейцев, скорее – южноамериканских.

Удивительно, что публику возмущает мистификация Уоррен, а не абсурдное положение, при котором такая мистификация может помочь в карьере.

Денис Прегер заметил как-то: «Почему мы не заботимся о расовом составе футбольных команд? Наверное, потому что мы относимся к футболу серьёзно». Не как к профессорству в Гарварде или к президентству.

Женщинам удалось пробиться в меньшинства, хотя их, как известно, больше, чем мужчин. Правда, политически понятие «женщина» сегодня относят в основном к феминисткам.  Те считают себя лучше мужчин анатомически.

На массовом антитрамповском «Марше женщин», устроенном феминистками по поводу инаугурации Трампа, они водружали себе на головы розовые шапочки-вагины.

Со своими вагинами феминистки носятся как с писанной торбой. Одна из троих лидеров «Марша», «палестинка» Линда Сарсур, размечталась в Твиттере «Я хотела бы удалить вагины Бригитте Габриель (эту ливанскую христианку и её семью спасли от Хезбаллы израильтяне.

Ныне она – критик исламизма) и Айан Хирши Али (сомалийка выступает против мусульманских традиций насильственных браков, «убийств чести» девушек и женского обрезания). Они не заслуживают быть женщинами».

Сарсур, поклонница Фаррахана, ненавидит мужчин, белых, особенно евреев.

Левые евреи, напротив, любят эту потенциальную членовредительницу, и в открытом письме сотен раввинов и общественников «обязались сотрудничать с ней ради более справедливого и равноправного общества». Готовы ли эти раввины ассистировать Сарсур в операциях по вагинотомии, которые та замышляет?

Феминистки преуспели в защите прав женщин, таких, как право на профессии, традиционно мужские, вроде пожарных и солдат. Но сейчас права женщин теснятся вновь, правда с другой стороны – от притесняемых transwomen.

Эти существа – мужчины, считающие себя женщинами и претендующие на использование женских туалетов и душевых.

Феминистка Меган Мёрфи в Твиттере смело заявила: «Мужчины – это не женщины» и вопросила: «В чём разница между мужчинами и transwomen?» Твиттер счёл послания Меган «проявлением ненависти» и исключил её из числа пользователей.

Сексуальная революция 60-х реализовала смутное обещание гологрудой Свободы с картины Делакруа.

В самой большой оргии в истории – Вудсток-1969, участвовало около полумиллиона человек. Хиллари Клинтон в бытность её сенатором от Нью-Йорка даже добилась финансирования музея этой оргии.

Но недавняя сексуальная контрреволюция феминисток перечеркнула достижения эры хиппи.

Особенно продвинуло контрреволюцию движение #Me too с его девизом: «Верьте женщинам».

Сейчас нескромный взгляд мужчины может, по воле женщины, трактоваться как изнасилование. На пике движения #Me too в декабре 2017 года 70-летний судья Рой Мур в Алабаме проиграл выборы в сенат после обвинений вроде того, что полвека назад на школьном свидании он непрошено поцеловал девушку.

 Не пора ли прикрыть прелести Свободы Делакруа мусульманской буркой?

Президент Обама постарался освободить американцев от самого понятия «пол».

Анкеты многих учреждений в графе «пол» стали предлагать три возможных ответа. Кроме привычного «Он (He) и она (She) появилось загадочное Ze.

Обама потребовал достроить в школах и офисах третий туалет, а в раздевалки и душевые допускать людей по принципу самоощущения, а не анатомии.

Трамп , вроде, развернул этот прогресс назад.

Традиционная сексология полагала, что в характере любого индивида присутствуют в разной пропорции мужские и женские качества. Наиболее гармоничны союзы, в которых мужские и женские свойства одного партнёра дополняют и компенсируют те, что у другого.

Представьте: женоподобный мужчина и мужеподобная женщина прошли через мучительную процедуру смены пола и в новом обличье нашли друг друга. Но ведь они могли составить столь же ладную пару и без всех этих операций.

А то, что смена пола не сахар, рассказал в Нью-Йорк Таймс, в эссе «Моя новая вагина не сделает меня счастливее» Андреа Лонг Чу, проходящий долгую гормональную терапию и готовящийся к тяжёлой финальной шестичасовой операции.

Он наблюдает своё состояние: «С начала гормонального курса чувствую себя значительно хуже… До гормонов у меня не было мыслей о самоубийстве. Сейчас часто есть», и предвидит: «Моё тело будет воспринимать мою вагину как рану; в результате она будет требовать регулярной болезненной заботы по поддержанию».

Так нужна ли человеку свобода от его врождённого пола, гормональное и хирургическое изменение его? Тонкий психологический механизм человеческой сексуальности действительно может быть расстроен.

Специалистами, призванными помочь с этим, являются психоаналитики и психотерапевты.

Но если человек, тяготящийся своим сексуальным влечением к собственному полу получит помощь от психоаналитика или психотерапевта, то специалист – в штатах Нью-Йорк и Калифорния (про другие штаты не знаю) лишится лицензии на работу.

Смену пола признали прогрессивной, увеличивающей свободу.

Демократы стремятся её защищать, даже ценой увеличения общей несвободы. Будучи президентом, Обама обязал страховые компании полностью покрывать дорогостоящий процесс смены пола.

Борцы за расширение свобод – женщин, транссексуалов, геев, всяческих меньшинств – не анонимны.

Это леваки / прогрессивисты / социалисты / либералы = Демократическая партия. Противопоставляя каждую группу другой – то, что сейчас принято называть политикой идентичности – демократы собирают голоса, необходимые им для побед на выборах.

Свобода каждой отдельной группы расширяется, но в целом общество свободу теряет.

Путь в несвободу пролегает через увеличение свобод каждой отдельной группы. Увеличение одной свободы – через неписанный закон сохранения – увеличивает симметричную несвободу.

Преамбула Конституции США гласит: «Мы, народ Соединенных Штатов, в целях образования более совершенного Союза, утверждения правосудия, обеспечения внутреннего спокойствия, организации совместной обороны, содействия общему благосостоянию и обеспечения нам и нашему потомству благ свободы, учреждаем и принимаем эту Конституцию для Соединенных Штатов Америки».

Сейчас расширение свобод разных групп, политика идентичности, по сути, наступает на конституцию. О свободе слова и мнений можно только вспоминать.

Утверждение Бретта Каваны членом Верховного суда показало, что растаяла ключевая для правосудия презумпция невиновности. Видные деятели Демократической партии открыто призывают к государственному перевороту – импичменту избранного народом США президента.

Поэтому спасение граждан Америки от наступающей несвободы зависит от успеха обещания Дональда Трампа вернуть страну к её истокам, к её былому величию.