Социальные следствия Октябрьской революции

«Зрелище победоносной — несмотря на интервенцию и блокаду — социалистической революции в России, ноябрьской революции в Германии, социалистической революции в Венгрии и т. д. вынудило буржуазные правительства к новым реформам, могущим ослабить напор рабочего класса.
1. 29 октября 1917 года Советское правительство принимает постановление о введении 8-часового рабочего дня, первое среди многих актов трудового права Советской России. В 1918 году публикуется первый советский кодекс законов о труде.
Далее происходит следующее. В 1918 году 48-часовая рабочая неделя признается законодательством Германии, Польши, Люксембурга, Чехословакии, Австрии; в 1919 году — Югославии, Дании, Испании, Франции, Португалии, Швейцарии, Швеции, Голландии, Бельгии, Италии. Правительство Англии удерживается от издания общего закона о рабочем времени, однако и оно должно было согласиться на введение 7-часового рабочего дня дли горняков и 8-часового — для железнодорожников. К 1920 году коллективные договоры сделали то же, что и закон, если не более того: 48-часовая рабочая неделя стала в Англии фактом. Она пришла на смену 55-51 часу работы в довоенный период (в зависимости от отраслей производства).

Во Франции 8 часов пришли на смену 11-10-9 часам ежедневного труда. В Соединенных Штатах, где всякая малая попытка добиться улучшений парировалась противодействием администрации и судов, около половины промышленных рабочих (48,6%) добились для себя 48-часовой рабочей недели.
На этом не остановилось. Там и здесь пробивает себе дорогу законодательство, дифференцирующее рабочее время в зависимости от различных качественных условий; женский труд, детский труд, работа в ночное время и т. д.

Голландский закон 1919 года запрещает работу детей до 14 лет, ограничивает труд женщин и подростков во вредных для здоровья предприятиях, устанавливает, что подростки до 18 лет не должны работать по воскресеньям. Австрийский закон 1920 года предоставляет рабочим ежегодный недельный отпуск, чехословацкие законы о труде подростков и отпусках принимаются в 1919-1921 гг., английские законы о женском труде и труде подростков — в 1921 году и т. д.
2. Пенсии по старости, болезни, инвалидности, а кое-где и по безработице, были известны некоторым европейским странам впрочем, немногим — и до 1918 года.
Война, естественно, прибавила расходов по соответствующим статьям, и тем не менее наблюдается не лишенная интереса картина: пересмотр всего этого законодательства к лучшему.

Для доказательства сошлемся на пример Англии, значительно изменившей законы о социальном обеспечении 1911 и 1913 годов (закон 1920 г. о пособиях по безработице; законы 1921, 1925 гг.); на пример Голландии, опередившей в том, что касается социального законодательства, многие другие страны капитализма; законы 1910-1913 гг. были здесь пересмотрены в 191.7-1919 гг. (закон 1919 г. об обеспечении инвалидов, 1919 г. — о социальном обеспечении по старости и др.); на пример Австрии (законы 1919-1920 гг.). Во Франции, несмотря на закон 1898 года, предусматривавший некоторые пособия для пострадавших от несчастного случая и пр., правительство и парламент сочли необходимым (сразу же после окончания войны) назначить комиссию по выработке нового закона о социальном обеспечении (проект его был внесен уже в 1921 году), но он был заволокичен, к удовольствию обеих палат, вплоть до 1928 года.

Изменения, внесенные соответствующими законами, характеризуются следующими примечательными данными. До 1920 года страхование на случай безработицы распространялось в Англии на сравнительно небольшую группу рабочих (4 отраслей промышленности); после 1920 года — на 12 млн. человек. Пенсии по старости были увеличены вдвое (закон 1919 г.).

В Голландии расходы по социальному страхованию рабочих составляли в 1912 году 742 тыс. гульденов, в 1920-м — 44 526 тыс., расходы на страхование по безработице выросли с 3 до 14 тыс. гульденов.

Помимо перечисленных выше стран, новую фазу социального законодательства пережила Германия. Ноябрьская революция 1918 года и следовавшие за ней события вполне достаточны для понимания причин внезапной либерализации германских правящих классов.

Возникнув на востоке Европы, волна новых «социальных законов» докатилась до ее крайнего Запада: в Испании принимается «закон об обязательном страховании по старости (1919 г.), закон о возмещениях на случай несчастья на производстве (1922 г.) и др.

3. Первые послереволюционные годы принесли с собой еще и другие новшества: хотя и в сравнительно немногих случаях, парламенты и правительства стали допускать установление минимальных ставок заработной платы, признали коллективные Договоры, согласились с существованием рабочих советов на предприятиях.

В этой связи нельзя не упомянуть известный «договор о деловом сотрудничестве», заключенный германскими профсоюзами с германскими предпринимателями в ноябре 1918 года.Как бы ни оценивать этот договор в целом (профсоюзы отказались от стачечной борьбы в обмен на уступки), отказ предпринимателей от снижения заработной платы, их обязательство выплачивать пособия по безработице, наконец, признание коллективных соглашений с профсоюзами свидетельствовали о неспособности правящих классов Германии действовать старыми методами. Тарифные договоры были для Германии не редкостью и до первой мировой войны, но только с 1918 года они сделались более или менее общепринятыми (и не только для Германии).

Для многих стран капитализма законодательное признание коллективных договоров было непосредственным результатом революционной ситуации 1918-1920 гг. Такова, например, Франция (закон 25 марта 1919 г.). И даже в Соединенных Штатах, являвших пример сопротивления идее социальных реформ, первый коллективный договор (между докерами и судовладельцами) был подписан все в том же 1919 году.

Послереволюционные годы были некоторым рубежом и для юридической науки буржуазных стран мира. До 1918 года юристы с трудом принимали идею коллективного договора, а если и принимали, то относили соответствующие отношения к частному праву. О законодательном признании, а тем более регулировании коллективных договоров не могло быть и речи. И только с 1919 года коллективные договоры стали выдавать за «величайшее достижение», за «инструмент согласия между классами» и т. п.

4. Кто слышал что-нибудь о рабочем контроле на производстве до 1917 года, за исключением тех, кто интересовался историей Парижской Коммуны? Но вот Октябрьская революция делает рабочий контроль важнейшим орудием государственного руководства промышленностью вплоть до времени декретов о национализации. Положение о рабочем контроле, принятое ВЦИК 14 ноября 1917 года, предоставило рабочим право устанавливать нормы выработки, контролировать деловую переписку предприятия и пр. Решения органов рабочего контроля были подкреплены авторитетом государственного принуждения.
Совершается революция в Германии. Легализуются фабрично-заводские комитеты. Первыми же полномочиями, ими усвоенными, явились: представительство от имени рабочих перед хозяевами, участие в делах, связанных с увольнением, право просмотра бухгалтерских книг, выработка договоров и пр. Веймарская конституция волей-неволей легализует деятельность рабочих советов на предприятиях, вводя ее в «допустимые законом» рамки.

Германия не была единственной буржуазной страной, где возникли и были легализированы рабочие советы на предприятиях. То же можно сказать об Австрии, Польше, Италии (1919 г.) и некоторых других странах.

5. Провозгласив одной из целей революции обобществление средств и орудий производства, Советское правительство создает Высший Совет Народного Хозяйства (2 декабря 1817 г.) и вместе с тем приступает к национализации решающих отраслей промышленности. Впечатление, произведенное этими актами, было огромным: впервые в истории проекты и пожелания, теория и программные требования, казавшиеся еще недавно столь далекими, сделались предметом законодательства, первейшим принципом государственной политики.

Было над чем задуматься.

В наше время национализацией промышленности и банков, страхового дела и путей сообщения никого уже не удивишь. В Англии, Франции, ФРГ, Австрии, Италии национализированный сектор хозяйства занимает важное место в экономике, оставшейся капиталистической. Буржуазное законодательство, относящееся к регулированию деятельности государственной промышленности и банков, неудержимо растет. Буржуазная юридическая наука не только примирилась с этим новым для нее фактом, но даже признает национализацию за некий имманентный процесс «социализации» современного государства, вызванный ростом социального сознания правящих классов.

Между тем не существует данных, говорящих о сколько-нибудь радикальном проникновении идей национализации в буржуазное законодательство до 1918 года. Положение меняется именно с этого времени.

Одним из первых приняло идею «социализации» некоторых отраслей промышленности германское социал-демократическое правительство. Оно подготовило проект социализации горнорудных предприятий, и Веймарское Национальное собрание, буржуазное по своему основному составу (56% депутатов), принимает его почти без прений.
Обещание национализации некоторых отраслей промышленности содержится в заявлении так называемого народного правительства Дашиньского в Польше (1918 г.).
Английские горняки потребовали в январе 1919 года национализации недр и горной промышленности, что было несомненным вызовом правящему классу. Вслед за тем программа лейбористской партии, принятая в 1919 году, провозглашает целью борьбы английского рабочего класса установление общественной собственности на средства производства, а в качестве непосредственной задачи — установление рабочего контроля на производстве. Заметим, что в то время лейбористы были уже в некоторой степени своими людьми в правительстве Великобритании, что придавало их заявлению особый характер.
Конечно, все это было более чем скромным началом; но нас как раз и интересует начало.
6. Какими бы значительными ни казались те или иные профсоюзные организации до первой мировой войны, действительное начало массовому профсоюзному движению в большинстве буржуазных стран было положено в 1918-м и в первые следующие за тем годы. К этому же времени относится легализация профсоюзов, в том числе и там, где они признавались терпимыми.
Уже одно то, что устроителям Версальского мира пришлось включить в договор статьи, касающиеся международных соглашений о регулировании условий труда, было знаменательным событием. Не менее важным было и то, что для соответствующих консультаций были привлечены профсоюзные лидеры. В этой было своего рода признание профсоюзов, правомерности их участия в выработке законов, касающихся условий труда, что уже стало правилом в наши дни.
Вскоре за тем при Лиге наций создается МОТ — Международная организация труда (1919 г.).
Вот некоторые выборочные, но весьма типичные данные о количественном составе профессиональных союзов до и после 1918 года:
Франция 1916 1919 1920
170 тыс. 997 тыс. 2 048 тыс.
Германия 1914 1919
996 тыс. 5 479 тыс.
Швеция 1917 1919 1920
97 тыс. 222 тыс. 280 тыс.

Изменения происходили и в некоторых других отношениях. Возникали новые, революционные профсоюзы и профцентры. К их числу следует отнести образовавшийся в 1918 году профсоюз рабочих сталелитейной промышленности США, явившийся инициатором памятной забастовки 1919 года. Нельзя не отметить также образование единого руководящего центра английских профсоюзов (1919 г.) и Унитарной всеобщей конфедерации труд» во Франции (1921 г.), выступившей в противовес реформистской ВКТ.

7. Послевоенная Европа существенно отличалась от прежней. Не стало Австро-Венгрии. Возникли новые государства: Польша, Австрия, Чехословакия, Югославия, Венгрия, Финляндия, Ирландия. Широкие национальные движения, их породившие, развертывались под лозунгами, в немалой степени заимствованными в революционной России. С этим фактом должны были поневоле считаться все правительства. Республиканская форма правления принимается новыми конституциями как нечто само собой разумеющееся. Единственным исключением стала, как мы видели, Югославия, поскольку Сербскому королевству удалась его объединительная роль.

Принцип «народного суверенитета», третируемый в течение всего довоенного времени, торжественно вводится вновь, чтобы украсить собой конституции, включая некоторые монархические. Соответственно с тем существенные перемены к лучшему происходят в сфере избирательного права.
Реформа английского избирательного права, предоставившая право голоса всему мужскому и отчасти женскому населению страны (1918 г.), не была новшеством для буржуазной Европы (см. ниже). В таких государствах, как Швейцария, Испания, Греция, Бельгия, всеобщее избирательное право — с ограничениями и изъятиями — было введено еще до первой мировой войны, а во Франции и в Германской империи даже задолго до нее. И тем не менее фактом остается то, что как в Англии, так и в Соединенных Штатах всеобщее избирательное право, включая женское, вводится в послевоенные годы. Этому примеру следуют во многих других государствах буржуазного мира. Всеобщее избирательное право укореняется в качестве основополагающего (по крайней мере, формально) юридического принципа всякого такого режима, который претендует на звание «демократического».

8. Волна революции докатилась и до Японии, задавленной военно-монархической кликой. По всей стране начались массовые выступления пролетариата, крестьянской и городской бедноты (так называемые рисовые бунты). Восставшие разбивали продовольственные магазины и склады, чтобы добыть рис для голодающих. «Рисовыми бунтами» было охвачено около 10 млн. человек. Пролетариат Японии поддерживал «рисовые бунты» стачками, носившими политический характер. Рабочие требовали демократических свобод и среди них — всеобщего избирательного права.

Правительство Японии должно было согласиться на снижение имущественного ценза (до 3 иен), что повлекло за собой некоторое увеличение круга избирателей (на 3 млн. человек). Потребовалось еще шесть лет борьбы. И только в 1925 году всеобщее мужское избирательное право (с исключением военнослужащих, студентов и бедняков, живущих на средства благотворительности) было установлено и в Японии.

Коротко говоря, трудно назвать какую-нибудь такую страну, европейскую или азиатскую, которая оставалась бы в стороне от могучего революционизирующего воздействия той исторической эпохи. Многие из них за какие-нибудь два-три года прошли путь, на который раньше уходили десятилетия.

Одной из таких стран была Румыния, полуфеодальная, полубуржуазная, с неизменно реакционным политическим режимом. Наэлектризованные близостью Советской России, борющейся и побеждающей, рабочие и крестьяне Румынии вынудили правящие партии к реформам, о которых эти партии в прежнее время и слышать не желали. Крестьянские восстания и массовые забастовки вызвали политический кризис в верхах. Правительства сменялись одно за другим. Реформы сделались непременной частью политики наряду с репрессиями. Упраздняется цензовая избирательная система. Узакониваются всеобщее избирательное право и даже тайное голосование. В конце 1918 г. издается декрет об аграрной реформе…

В монархической Болгарии, воевавшей на стороне Германии, революционный кризис разрешился солдатским Радомирским (Владайским) восстанием, поставившим у власти Земледельческий союз — партию среднего и мелкого крестьянства. Правительство «земледельцев» провело закон об аграрной реформе, предусматривавшей отчуждение излишков, превышавших 30 гектар, и наделение малоземельных и безземельных крестьян, сократило кредитование частных банков и ввело прогрессивный подоходный налог, давало кредиты сельскохозяйственным кооперативам, предоставило им монополию на вывоз сельскохозяйственных продуктов и т. д.»
З.М.Черниловский, 1996. Всеобщая история государства и права. М.: Юристъ. С.436-442.