То ли Горький, то ли Хлестаков: в Сети обсуждают памятник Примакову

Эксперты сходятся во мнении: памятник известному политическому деятелю недавнего прошлого совершенно не похож на оригинал ни физически, ни идеологически

С едким сарказмом оценил новую работу скульптора Франгуляна политолог Сергей Медведев*:

«Хороший памятник, в лучших традициях бандитских надгробий 90-х. Хитрый, надменный и властолюбивый царедворец получил ровно то, чего заслуживал. И ладно бы сделали его грузным и неуклюжим -- как мудрого Черчилля перед Вестминстером в Лондоне. Но нет, эту зобастую голову водрузили на щеголеватое верткое тело, эдакого Хлестакова на балу у губернатора... Притом, что Франгулян умеет делать хорошие скульптуры -- тот же Бродский напротив американского посольства или Шостакович у Дома Музыки. Нет, здесь явно пахнет фрондой и фигой в кармане!

(Хотя ориентация памятника политически правильная: задом к Западу, лицом к МИДу)»

Медведеву вторит политолог Александр Морозов:

«Хотя в жизни Примаков был внешне чем-то вроде Черчилля - маленький, слегка кривой и его обаяние целиком покоилось на его "интеллектуальной воле", Франгулян изобразил его ростом с Лаврова (то есть на голову выше, чем он был), с лицом Максима Горького ("буревестник") и в позе тренированного титана, который двумя ногами стоит на расколовшемся мире. Это расколотый утес, на котором стоит Примаков-буревестник, видимо символизирует СССР и РФ - и так сказать преемственность внешней политики. Перед Примаковым "шахматная доска". Почему "доска"?! Доска - это Бжезинский. А Примаков по общему мнению был "русский Киссинджер". И вот вместо этого "уютного Черчилля-Киссинджера" Франгулян поставил памятник Путину...»

Публицист Олег Кашин попытался объяснить логику властей, не брезгующих устанавливать бессмысленные памятники:

«Вот говорят, что Примаков первый постсоветский государственный деятель, которому в Москве поставили памятник. А на самом деле не первый, второй. Первому поставили ровно год назад. Член того же, что и Примаков, последнего ЦК КПСС, соратник того же, что и Примаков, Михаила Горбачева, сумевший, как и Примаков, сохранить и приумножить свой политический статус и после 1991 года. Угадали, вспомнили?

Да, конечно, Ислам Каримов. Это ему первому из советско-постсоветской номенклатуры поставили памятник в путинской Москве, и именно в Каримове разгадка памятника Примакову: просто российской власти глубоко плевать на такие вещи. День рождения комсомола празднуют не потому, что хотят вернуть комсомольские собрания, а потому, что во власти слишком много бывших комсомольцев (самый прочувствованный текст к дате написал комсорг ЛГУ Александр Бастрыкин, который русским Гувером стать не смог, а комсоргом остался, и это у него никто не отберет – но только это, а больше у него и так ничего нет); памятники Сталину в регионах ставят не потому, что власть занята ревизионизмом, а потому, что Сталин зачем-то нужен КПРФ, а у власти нет по этому поводу даже не просто возражений – вообще мыслей. Столыпин у Белого дома не символизирует ничего, кроме того, что его поставили в те времена, когда в Белом доме начальником аппарата был земляк Столыпина Володин, сохранивший верность региональному культу девяностых.

Князь Владимир у Кремля – памятник экспериментам со «священной Корсунью» и грубой лести с обыгрыванием имен князя и Путина.

Калашников в Оружейном переулке – символ расцвета «Ростеха», владеющего соответствующим брендом. Из этих осколков не складывается слово «вечность», мемориальная культура современной России вообще не про это. Большого стиля не вышло, да его никто и не пытался придумать, исторический нарратив так и остался игрой на уровне Мединского и Шевкунова (контрольного пакета нет ни у того, ни у другого, поэтому нет и нарратива), новые праздники не приживаются, ритуалы выглядят пародийно. При этом никто, кажется, не видит в этом вообще никакой проблемы...»