Экономическая эффективность и социальная справедливость. Как обеспечить их соcуществование?

Если некий виртуальный верховный правитель в неком виртуальном государстве захочет, чтобы в управляемом им объекте все было абсолютно по – справедливости и при этом экономика развивалась максимально эффективно, то такого идеала он не достигнет. Ведь для того, чтобы экономика развивалась, необходимо поддерживать инициативных членов общества, способных к предпринимательству. Но чтобы поддерживалась справедливость, необходимо ограничивать их завышенные аппетиты. Это с одной стороны. А с другой необходимо бороться с иждивенчеством безынициативных членов, которое называется патернализмом. Таким образом, проблема упирается в диалектическое единство и борьбу противоположностей справедливости и экономической эффективности. А их противоборство, как известно, является источником развития.

Уместно заметить, что единству и борьбе противоположностей как источнику развития учит не только диалектический материализм, но и кибернетика, долго в советское время считавшейся лженаукой. В предисловии к книге «Люди и кибернетика» (https://e-libra.ru/read/118184-lyudi-i-kibernetika.html ) ее автор Никита Моисеев пишет. «Предлагаемая книга является попыткой дать представление об истоках современной управленческой мысли, показать, как они преломляются в современной жизни, и показать новые задачи, которые уже сегодня возникают на научном горизонте.» Заметим, что это писалось в 1984 году. Поэтому, чтобы уловить суть, необходимо пропускать мимо ушей идеологическую упаковку.

Никита Моисеев возникновение кибернетики как науки связывает с мало известным  философом Б. Трентовским, а не известным широко Норбертом Винером лишь возродившим кибернетику.

«В 1843 году в провинциальном польском издательстве в Познани выходит на польском языке книга профессора философии немецкого университета города Фрейбурга Бронислава Трентовского "Отношение философии к кибернетике как искусству управления народом". Книга содержала изложение курса лекций по философии кибернетики, который, по-видимому, в течение довольно долгого времени читал в университете профессор Б. Трентовский…»

Никита Моисеев пишет, что еще в Древней Греции «начала возникать наука как свод правил, регламентирующих поведение гибернета в тех или иных условиях. Эту науку, естественно, и стоило бы назвать кибернетикой». При этом он отмечает, «что такой экскурс должен бы сделать еще "отец кибернетики" Н. Винер, когда, как он считал, впервые прибегнул к термину "кибернетика" (в послевоенных сороковых). А на самом деле лишь его реанимировал.

«Руководитель - кибернет, по терминологии Б. Трентовского, - должен уметь примирять различные взгляды и стремления, использовать их на общее благо, создавать и направлять деятельность различных институтов так, чтобы из противоречивых стремлений рождалось бы единое поступательное движение».

Читаем книгу «Люди и кибернетика» и узнаем следующее.

«Во многом поведение людей предопределено предшествующим ходом событий, и повлиять на него мы можем далеко не всегда. Но учесть предшествующий ход событий обязаны. Послушаем, что говорит Б. Трентовский по этому поводу: "Короче говоря, кибернет не проектирует будущее, как старается сделать некий радикальный философ, - он позволяет будущему рождаться своим собственным независимым способом. Он оказывает будущему помощь как опытный и квалифицированный политический акушер. <…>

И далее из его слов становится ясным, что пружины развития общества объективны, они не зависят от воли управляющих. Как кормчий не может изменить характер морских течений и должен приспосабливать маневр своего корабля к их сложной и независимой от него структуре, так и лицо, поставленное во главе коллектива, должно умело учитывать этот объективный ход истории».

Но у нас что – то пошло не так

Узнав из книги «Люди и кибернетика» о том, как должно быть, узнаем от декана экономического факультета МГУ Александра Аузана, почему пошло не так. Читаем в стенограмме “Особое мнение” на Эхе Москвы 13 10 2019 г..

А. Аузан― У нас, когда мы готовили стратегии России до 24-го года, в группе Кудрина и вместе с Грефом, Кузьминоым, Мау, Орешкиным и так далее, у нас среди экономистов — не будут говорить о министрах — был консенсус по трем вопросам, притом, что там были люди разные, причем, отнюдь не только либералы, там были дирижисты, люди, которые считали важным другие методы управления, как академик Полтерович или Андрей Клепач.

Так вот консенсус касался трех вещей. Нам нужно, во-первых, вложение в человеческий капитал, развитие образования и здравоохранения для будущего.

Во-вторых, цифровизация, технологическое развитие. И в-третьих, реформа государственного управления. Причем мы все дружно считали, что лимитирующим условием является реформа государственного управления. Что получилось… 

М. Майерс― Это какой год, простите?

А. Аузан― Это то, что мы подготовили к апрелю 18-го года (к выборам президента,   В. К.). Дальше, если мы посмотрим, что у нас есть в национальных проектах и, в принципе, откуда взялись национальные проекты. А у нас есть цифровизация, есть проекты по образованию и здравоохранению и по инвестициям в человеческий капитал. Но ни слова о реформе государственного управления. <…>

Так вот, если у нас низкая эффективность управления, что, в общем, все признают, что будет при попытке реформировать? Она еще упадет и может вообще потеряться управление страной. Это риск. И вот на этот риск верховная власть не идет — страшно.

Так что должен сделать наш кибернет для исключения риска?  Обратимся еще раз к Аузану.

А. Аузан―  Видите ли, ведь можно по-разному строить силовые органы. Наполеон Бонапарт придумал, что можно делать несколько полиций, чтобы они глядели друг за другом. Можно, и это ослабляет в каком-то смысле каждую полицию. При одном условии: если эти полиции не связываются экономическими интересами.

А у нас эти многочисленные полиции — взять и перечислить их довольно трудно…

М. Майерс― Они только с экономическими интересами и связаны.

А. Аузан― А как же! У нас ведь, в принципе, НРЗБ власть довольно хорошо переплетены. И поэтому они оказываются в такой смертельной схватке друг с другом. Если вы посмотрите на многочисленные данные неожиданных арестов полковников и прочее, то это одна силовая служба арестовывает другую силовую службу. И в общем, там счет идет не на единицы.

Поэтому, мне кажется, мы дозрели большой реформы. Причем, мне кажется, что самим силовым службам эта изнурительная война с непредсказуемым исходом, которая к тому же имеет последствия и внутриполитические и международные, мне кажется, поднадоела. Потому что их собственные подконтрольные предприятия не дают должного эффекта.

Обобщая эту часть своего особого мнения, А. Аузан говорит так.

«Политбюро нет, и я не предлагаю вернуть КПСС. Но есть Совет безопасности. Я думаю, что нужно реформировать Совет безопасности и сделать из него орган контроля и реально подотчетные силовые службы с процедурами, с протоколами, с экономическими расчетами, потому что действия силовиков всегда имеют сильную экономическую составляющую».

Теперь становится понятным даже ежу, что нужно побеждать рэкет со стороны разрозненных правоохранительных органов в отношениях с бизнесом. В бизнесе не все белые и пушистые. Но начинать надо не с него.

Понимаю Аузана так: необходима срочная реформа Совета безопасности, пока правоохранительные рэкетиры и вымогатели не довели экономику до коллапса.

А. Аузан― Вот смотрите, во-первых, есть знаменитая история, которая многократно разыгрывалась в разных странах. Если какие-то группы захватывают ресурсы, то сначала у них всё идет хорошо, потому что чьи ресурсы они захватывают? Наши с вами. Мы не очень сильно сопротивляемся. А вот когда в банке остаются одни хищники, они попадают в очень тяжелое положение, потому что это либо бесконечная война, как сейчас у них идет, либо надо менять правила и делать целью не захват ресурса, а экономическую продуктивность. Вы сейчас у них не вынете ресурс.

М. Майерс― Конечно.

А. Аузан― Но тогда этот актив для них должен что-то приносить. А мы имеем ситуацию общего экономического ухудшения, падения эффективности. Пирог сужается и сужается уже не первый год.

Поэтому, принимая экономическую составляющую в действиях правоохранителей как данность, необходима их стимуляция к повышению экономической эффективности бизнеса. Это будет пряник, но другой, взамен рэкетирского. Или пирог, но его размеры будут колебаться в допускаемых Советом безопасности пределах. Как требуют законы кибернетики. И это будет, как пишет Никита Моисеев, условием, при котором будет соблюдаться "принцип эффективного компромисса" Перето». 

Столь же прост и другой принцип - "принцип устойчивости".  Кибернету приходится не только примирять различные интересы и цели, но и договариваться об общих действиях: принимать коллективное решение.

Предположим, что несколько партнеров должны договориться о выделении своих средств для выполнения какого-либо общего дела. Успешной договоренности каждому всегда мешает мысль, что кто-то из партнеров может оказаться в более выгодном положении за его счет! Очевидно, что шансы заключить союз резко повышаются, если договор составлен так, что любой партнер, отступив от его параграфов, теряет по сравнению с тем, что он имел бы, строго выполняя их. Договор в этом смысле должен быть выгоден всем. Это и есть "принцип устойчивости".

Теперь вернемся к особому мнению А. Аузана. В нем упоминается имя Дугласа Норта, написавшего 10 лет назад в соавторстве с историком Уоллисом и политологом Вайнгастом великую книгу, где «были найдены принципиальные вещи, которые важны для нашего сегодняшнего дня». Какие – узнаем у самого Норта (см. НОРТ

В ТЕНИ НАСИЛИЯ: УРОКИ ДЛЯ ОБЩЕСТВ С ОГРАНИЧЕННЫМ ДОСТУПОМ К ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

https://www.hse.ru/data/2012/04/01/1265143365/North.pdf )

«В большинстве развивающихся стран отдельные люди и организации активно пользуются (или угрожают воспользоваться) насилием, чтобы сосредоточить в своих руках богатства и ресурсы (это наши правоохранители, а  “по совместительству” рэкетиры, В. К.). Контроль над насилием — необходимое условие экономического развития (Совет безопасности при Президенте как надзирающий орган, В. К.). Во многих обществах потенциал насилия латентен: организации в целом воздерживаются от его использования, однако время от времени осознают, что насилие — полезное орудие для достижения их целей. Эти общества живут в тени насилия, и именно они составляют бóльшую часть человечества во времени и пространстве. Использованию насилия препятствуют социальные договоренности («принцип эффективного компромисса» в кибернетике, В. К.), создавая для агентов, обладающих властью, стимулы договариваться друг с другом, а не вести борьбу» (агенты – отдельные структуры правоохранителей типа Следственного комитета и Прокуратуры с одной стороны, а с другой Совет безопасности; взаимные уступки , отражающие динамический баланс во взаимоотношениях сторон , это «принцип устойчивости» в кибернетике», В. К.).

Сравнение того, о чем писал философ Бронислав Трентовский еще в позапрошлом веке, написанного почти 40 лет назад академиком Никитой Моисеевым, называвший себя машинным (ЭВМ) математиком, и разработка экономиста Норта, опубликованная совсем недавно, лишь подтверждает закономерную преемственность  в развитии научной мысли.