Путь к звёздам: как это начиналось

Великие без фамилий

Работает уже вторая ступень ракеты, которая выводит корабль «Восток» на космическую орбиту…

Голос Гагарина: «Полет нормальный…»

В мае 1946 года вышло Постановление Совета Министров СССР №1017—419сс. Его подписал И.В. Сталин. Гриф, как обычно для подобных документов того времени, «Совершенно секретно. Особая папка». Это означало, что лишь очень небольшой круг людей имел право знать о существовании этого постановления, но выполнять его обязаны были все. Название документа краткое: «Вопросы реактивного вооружения». В стране создавался Специальный Комитет по Реактивной Технике (так и писалось всё с заглавных букв, тем самым подчеркивалось особое значение нового ведомства).

С вершин нынешнего дня в этом постановлении очень много «странного», необычного. К примеру, Министерству сельскохозяйственного машиностроения поручалось разработать и создать «реактивные снаряды с пороховыми двигателями». Отдельным пунктом значилось: «Определить как первоочередную задачу — воспроизведение с применением отечественных материалов ракет типа Фау-2 (дальнобойной управляемой ракеты) и «Вассерфаль» (зенитной управляемой ракеты)».

Много пунктов в том постановлении, но главное, что было в нем, — это создание ряда научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро. В августе 1946 года одно из них возглавил инженер Сергей Павлович Королёв.

Об этих полетах ничего не сообщалось. А жаль! Ведь то, что происходило в июле—августе 1951 года на полигоне Капустин Яр, который находился в степях между Сталинградом и Астраханью, по сути дела было прологом великой космической эпопеи, свидетелями и участниками которой нам выпало счастье быть.

Собачек было шесть (через десять лет к первому старту будет отобрано тоже шесть кандидатов). Породистые псы из-за своей изнеженности к старту на ракетах готовы не были, а потому все собаки были дворовые: борьба за жизнь выработала у них те самые качества, которые так пригодились им при подготовке к стартам на ракетах. Капсулы, где помещались собачки, были крохотные, очень тесные, но, тем не менее, псы очень быстро к ним приспособились. Благо кормили их щедро, и за кусок мяса и консервы псы готовы были выполнять любые команды и переносить любые испытания.

На рассвете 22 июля 1951 года состоялся первый старт ракеты. Выбор для полета пал на Дезика и Цыгана. Обе дворняжки показали себя во время предстартовой подготовки лучше других. Перед посадкой в контейнер их накормили тушеным мясом, хлебом, молоком. Собачки с удовольствием забрались в контейнер. Частота пульса и дыхания в норме.

Через двадцать минут после старта в небе показался белый купол парашюта. Сразу после приземления контейнера все увидели, что собачки живы — они благополучно перенесли полет. Когда с них сняли полетное снаряжение — чуть позже оно будет названо «скафандрами», Дезик и Цыган начали носиться вокруг медиков, демонстрируя им свою преданность.

Тщательный анализ всех данных собачек показал, что они абсолютно нормально перенесли полет. Так начала закладываться основа медицинского обеспечения первых полетов человека в космос.

Иногда мне кажется, что гении — очень простые и доступные люди. Они всегда рядом, с ними всегда можно посоветоваться и найти выход из любого, даже самого трудного положения.

Гении помогают нам по достоинству оценивать любые события и всех людей — от рядовых до избранных.

Вот почему некоторых гениев власти любят и лелеют, а об иных стараются забыть.

Однако есть люди, неподвластные сиюминутности, они вошли в историю Родины навсегда, потому что их дела бессмертны, как и народ, их породивший.

В ряду тех, коими славна наша Отчизна, особое место занимает Мстислав Всеволодович Келдыш.

Можно многое рассказать о вкладе М.В.Келдыша в науку: о том, как он научил летать самолеты, победив «шимми» и флаттер, как рассчитывал процессы, идущие при ядерном взрыве и старте ракеты, как мысленно проникал в небеса Венеры, на Луну и в марсианские пески, чтобы потом направить туда автоматические станции, как искал новое применение спутникам и провожал Юрия Гагарина и его друзей в космические полеты, потому что был единственно признанным Теоретиком Космонавтики. И если среди Главных ракетных конструкторов еще бывали споры о том, кто из них «главнее», то в отношении Келдыша никогда сомнений и споров не возникало...

...К сожалению, границы секретности не позволяли тогда говорить о многом, и в первую очередь о людях, которые прокладывали пути в космос. Но поразительно, что Келдыш достаточно уверенно предсказывал будущее космонавтики, в том числе и полеты на Луну, и создание орбитальных станций, и появление мощных научно-исследовательских центров в космосе, в том числе и международных космических станций. Но в такой прозорливости ученого нет ничего сверхъестественного — просто гении умеют не только видеть будущее, но и приближать его.

Многие крупные ученые страны получили письмо. «Как можно использовать космос?» — вопрос некоторых поставил в тупик. И хотя ответы были очень пёстрыми, а некоторые идеи и предложения выглядели невероятно сложными и почти неосуществимыми, тем не менее каждый из них помог выработать четкую программу работ в космосе.

В ноябре 1955 года в ЦК КПСС и Совет Министров СССР ушло письмо из Академии наук, в котором была изложена программа научных исследований в космосе. В январе 1956 года появилась «Специальная комиссия по объекту «Д». Ее возглавил М.В. Келдыш, заместителями были назначены С.П. Королёв и М.К. Тихонравов, ученым секретарем Г.А. Скуридин.

Объект «Д» — это искусственный спутник Земли.

Колонный зал Дома союзов, сентябрь 1957-го. На сцене большой портрет К.Э. Циолковского. Академия наук СССР отмечает 100-летие со дня рождения ученого. На трибуну поднимается член-корреспондент АН СССР С.П. Королёв. В его докладе «О практическом значении научных и технических предложений Циолковского в области ракетной техники» звучат такие слова: «В ближайшее время с научными целями в СССР и США будут произведены первые пробные пуски искусственных спутников Земли».

Ученый волнуется. После этой фразы он на секунду замолкает, словно ожидая аплодисментов. Но зал молчит. Лишь несколько человек знают: пуск уже утвержден, и завтра докладчик должен вылететь в Казахстан.

Как ни странно, но мало кто обратил внимание на эти слова, хотя 17 сентября они были напечатаны в «Правде». Перед публикацией М.В. Келдыш и С.П. Королёв просмотрели статью, внесли коррективы — они уже четко знали, что надо делать в первую очередь вне Земли.

Они думали и о первом полете человека. Но вот что характерно: обсуждали трудности чисто технического характера. Конечно же, знали и о тех огромных сложностях, которые предстоит преодолеть первому космонавту. Но оба — Королёв и Келдыш — не сомневались: среди молодых летчиков найдутся тысячи, которые смело пойдут на любой риск, даже если цена ему — жизнь...

Для многих из тех, кто 4 октября 1957 года был на Байконуре и видел, как уходил в небо первый искусственный спутник Земли, отсчет космической эры человечества начался со звуков горна, прозвучавшего за несколько минут до старта.

Неожиданно — этого не предусматривал график подготовки к пуску — на опустевшей стартовой площадке появился трубач, запрокинул голову, поднес к губам горн.

Одним эти звуки напомнили о Первой Конной, о минувшей войне, о прожитых годах.

Другим показалось, что горнист провозглашает будущее, о котором так долго они мечтали и во имя которого не щадили себя.

Ни перед одним из запусков, на которые столь богаты минувшие годы, не появится на стартовой горнист. Он был здесь единственный раз 4 октября 1957 года, соединив для людей, открывших космическую эпоху, прошлое с будущим.

Кто будет первым?

Отработала вторая ступень. Разделение прошло гладко, надежно.

Звучит голос Гагарина: «Полет проходит нормально. Самочувствие хорошее…»

Космос — совсем рядом!

14 января 1959 года состоялось необычное заседание. Точнее, непривычное! Ученые обсуждали будущий полет человека в космос. Разгорелся спор о том, какие навыки потребуются будущему пилоту.

Выступил Сергей Павлович Королёв. Он считал, что кандидатов следует отбирать из летчиков.

Их было двадцать — тех, кто пришел осваивать «новую технику». Какую? Ракету и корабль им показал сам Королёв.

А потом было отобрано шесть — каждый из них мог стать первым…

Поочередно молодые офицеры представлялись Главному конструктору. Сергей Павлович повторял фамилию каждого: «Гагарин... Очень рад. Будем знакомы. Королёв». Потом он пригласил всех к столу.

— Сегодня знаменательный день, — сказал ученый. — Вы приехали к нам, чтобы своими глазами увидеть пилотируемый космический корабль, а мы впервые принимаем у себя главных испытателей нашей продукции. Но, прежде чем я покажу вам корабль, давайте помечтаем вслух. Скоро вы сами почувствуете, как это помогает нашему делу...

23 августа началась аттестация будущих космонавтов. О Юрии Гагарине авторитетная комиссия писала:

«Любит зрелища с активным действием, где превалируют героика, воля к победе, дух соревнования. В спортивных играх занимает место инициатора, вожака, капитана команды. Как правило, здесь играют роль его воля к победе, выносливость, целеустремленность, ощущение коллектива. Любимое слово — «работать». На собраниях вносит дельные предложения. Постоянно уверен в себе, в своих силах. Уверенность всегда устойчива. Его очень трудно, по существу невозможно, вывести из состояния равновесия. Настроение обычно немного приподнятое, вероятно, потому, что у него юмором, смехом до краев полна голова. Вместе с тем трезво-рассудителен. Наделен беспредельным самообладанием. Тренировки переносит легко, работает результативно. Развит весьма гармонично. Чистосердечен. Чист душой и телом. Вежлив, тактичен, аккуратен до пунктуальности. Любит повторять: «Как учили!» Скромен. Смущается, когда «пересолит» в своих шутках. Интеллектуальное развитие у Юры высокое. Прекрасная память. Выделяется среди товарищей широким объемом активного внимания, сообразительностью, быстрой реакцией. Усидчив. Тщательно готовится к занятиям и тренировкам. Уверенно манипулирует формулами небесной механики и высшей математики. Не стесняется отстаивать точку зрения, которую считает правильной. Похоже, что знает жизнь больше, нежели некоторые его друзья. Отношения с женой нежные, товарищеские».

Началось буднично. Пожалуй, даже слишком. После обеда приехал в Звездный Каманин, собрал космонавтов.

— Принято решение правительства о полете человека в космос, — лаконично объявил Николай Петрович. — Послезавтра вылетаем на космодром.

Они легли спать, так и не узнав, решила ли утром Государственная комиссия, кто из них полетит первым. Они знали, что она состоялась в 11.30.

Нет, на этом заседании кандидатура первого пилота не рассматривалась. Прошло сугубо деловое, техническое совещание. Только Сергей Павлович более подробно доложил Госкомиссии о системе жизнеобеспечения: он подтвердил, что она способна работать несколько суток. Члены комиссии, хотя и не подали вида, поняли, что Главный конструктор имел в виду одну из аварийных ситуаций — в случае отказа двигателя корабль затормозится в атмосфере и через несколько суток совершит посадку в одном из районов земного шара. Где именно, предсказать невозможно — это будет зависеть от параметров выведения корабля.

Непредвиденных ситуаций могло возникнуть несколько сотен — большая группа конструкторов и специалистов уже несколько месяцев продумывала, как нужно действовать в каждом конкретном случае. Одним из «специалистов по авариям» был Олег Макаров, инженер конструкторского бюро и будущий космонавт.

7 апреля все космонавты отрабатывали ручной спуск. После обеда играли в волейбол.

Вечером смотрели фильм о полете «Ивана Иваныча».

Королёв получил сообщение из Москвы, что старт американского астронавта назначен на 21 апреля.

Американцы еще в декабре 1960 года объявили, что Алан Шепард совершит «прыжок в космос» весной 1961 года. Точную дату они не сообщили, а потому советской разведке было поручено узнать точно, когда это будет.

Шесть летчиков из первого отряда готовились к своему старту по 18 часов в сутки. Еще не было известно, когда именно стартует «Восток»: ведь 22 декабря при очередном пуске произошла авария — корабль не вышел на орбиту и упал в Восточной Сибири.

Создавалось впечатление, что действительно Алан Шепард первым окажется в космосе.

В конце марта заведующему Отделом обороны ЦК партии из штаба ВВС пришло два набора фотографий. Юрий Гагарин и Герман Титов были сняты как в военной, лейтенантской, форме, так и в гражданском. Был приложен и листок с биографиями.

Конечно же, в оборонном отделе определить, кому именно лететь, не могли. Фотографии начали свое путешествие «по инстанциям». В конце концов они попали на стол Н.С. Хрущёву.

Тому понравился и тот и другой.

«Решайте сами! — сказал он. — Мне нравятся оба!»

Мнение главы партии и правительства немедленно было передано на космодром. И тогда все поняли, что первым лететь Юрию Гагарину — он явно импонировал С.П. Королёву.

Официально основным пилотом «Востока» Гагарин был объявлен 8 апреля.

В своих воспоминаниях Ю.А. Мозжорин — «Главный космический цензор» и директор Центрального научно-исследовательского института машиностроения (ЦНИИМаш) — рассказывает об одном из эпизодов подготовки полета человека в космос, неизвестных общественности:

«С целью сокращения времени выхода в эфир сообщения ТАСС институтом по поручению начальства было подготовлено три варианта коммюнике. Первый — торжественный, рассчитанный на успех, где, помимо сообщения об историческом полете, добавлялись биография космонавта, его портрет, информация о повышении в воинском звании, присвоении почетных наград и т.п. Второй вариант содержал только одно сообщение ТАСС в случае невыхода корабля на орбиту и его приземления (или приводнения). Говорилось о неудачной попытке выведения КА, приводились район приземления (приводнения) космонавта, а также частоты, излучаемые радиомаяками корабля. Содержалось обращение к народам и правительствам с просьбой оказать содействие в поиске и спасении космонавта и возвращении его в Советский Союз вместе с кораблем. Третий вариант коммюнике содержал сообщение о трагиче-ской гибели первого космонавта...»

Три разных текста, согласованных с С.П. Королёвым и в ЦК партии, были положены в три пакета, которые были отправлены на радио, телевидение и в ТАСС. Вскрыть один из них было приказано по специальному звонку по «кремлевскому телефону». Кстати, из-за нерасторопности в Министерстве обороны (там долго присваивали звание «майор» Юрию Гагарину) звонок поступил с приказом открыть конверт №1 на сорок минут позже старта «Востока».

Оставшиеся пакеты после приземления Юрия Гагарина были изъяты специальными курьерами и уничтожены.

Это был единственный случай в истории космонавтики, когда заранее заготавливались три возможных варианта старта в космос. Позже — только делался и согласовывался «торжественный» вариант. А когда случались аварии и трагедии, то ждать информации о них приходилось много часов...

— Старший лейтенант Гагарин Юрий Алексеевич... — вдруг услышал Королёв, — запасной пилот старший лейтенант Титов Герман Степанович... — говорил Каманин. Он рекомендовал Государственной комиссии первого пилота «Востока».

Голос Гагарина прозвучал неожиданно звонко:

— Разрешите мне, товарищи, заверить наше Советское правительство, нашу Коммунистическую партию и весь советский народ в том, что я с честью оправдаю доверенное мне задание, проложу первую дорогу в космос. А если на пути встретятся какие-либо трудности, то я преодолею их, как преодолевают коммунисты».