АРИОН 3 глава Исторические реликвии

АРИОН. 3 – глава. ИСТОРИЧЕСКИЕ РЕЛИКВИИ.

1. Флюиды.
2. Каретный переполох и воскресший владыка.

1.ФЛЮИДЫ.

     Очередной сбой не смутил экс - экскурсовода. На улице находились ещё один музей, обосновавшейся в бывшем кафедральном соборе с разбитым органом, допотопными ангелами, которые летали под куполом, производя шум ветряных мельниц, и со стенами, пробить которые не смогла бы и царь-пушка, запомнившаяся Ариону гигантским жерлом и голубем, умудрившимся свить в жерле гнездо.

   Прежде чем предложить себя в качестве экскурсовода Арион решил обследовать музей. Он взял курс к служебному входу. Дверь с медным кольцом в медной ноздре медного льва Арион попытался открыть испытанным способом. Она только скрипнула, стряхнув на бывшего экскурсовода библейскую пыль. Арион налёг грудью. Заработал ногами, словно коньками на льду. Он стер подошвы ровно наполовину. На такую же половину выскреб асфальт. Другая дверь находилась рядом и открылась от одного «пуф» взмокшего Ариона. Он оказался в проходной, похожей на пенал с двумя фанерными будочками и старушками-вахтершами с вязальными спицами, огромными клубками шерсти, в узорчатых платках, которые вязали в Российской империи и которые вяжут и сейчас в деревнях из козьего пуха.

   Путь экс - экскурсоводу преградила вертушка. Он шагнул в отсек - железный трубчатый треугольник. Вертушка подхватила его и, сделав два круга, с космической силой возвратила Ариона на круги своя. По лопаткам, как по наковальням, ударили молотом. Разъярённый Арион двинулся на вертушку, но по закону вечной вражды человека с металлом вновь обрушился на дверь, словно поршень механического пресса. Он оставил железный механизм, когда его спинные «лопасти» превратились в крылья бабочки-однодневки. Проходная теряла очертания пенала и приобретала очертания гроба. Тайной входа владели вахтерши. На никелированной табличке «Служебный вход» разыгрывалась грустная история о судьбе крылатых, которые становятся жертвами бескрылых.

   Арион ругнул мастеров, щедрых на тонкослойную фанеру, но жадных на хорошую сосновую доску. При тридцатиградусном морозе в фанерных «хижинах» и со здоровьем, которое выбрала долголетняя служба, бабушки могли дать дуба.

- А это зачем? - спросили вахтерши, показали шерстяное хозяйство и налегли на спицы, как на ложки.

   Арион похвалил мастериц, ручную работу с искусными узорами, тайно порадовался своему терпению и умению приобщаться к скучным, но нужным делам, поинтересовался ценой на шерсть. Шерсть была куплена на рынке, который, оказалось, знал и экс-экскурсовод. Спекулянтам, выламывающим у трудового народа последнюю трудовую копейку, досталось крепко.

- Проходи! - довольно сказали мастерицы.

   В центре музея на деревянной подставе в окружении шикарных карет, колясок, возков, колымаг, чёрно-бурых соболиных шуб, обшитых бархатом, парчой, шёлком, шапок с бархатным верхом и меховым околышком, золотых блюд и серебряных кубков… высились громадные ботфорты капитана - бомбардира: российского императора, в которых тот месил грязь на холодных брегах Невы.

   Дух музея Арион постиг в первый день. Посетители осаждали золотые блюда и кубки, как плиту фараона. А кареты и коляски, словно в них сидели живые владыки. Администратор с утра занимал пост возле ботфортов императора, простаивал возле них часами, но поспешно оставлял их, видя экскурсовода, который лихо отыгрывался на соболиных мехах, с удовольствием запуская конец указки, отточенный, как сапожное шило, в то место, которое обогревало реформаторское сердце монарха.

- Это исторические реликвии! – деликатно намекал администратор, - Вы портите меха.

- Какие же это исторические реликвии? – возмущался Арион, - они испускают флюиды.

- Какие флюиды, - настораживался хранитель музея.

   Арион указкой подзывал случайно затесавшегося в монаршем великолепии мужика и снимал шубу.

- Соболька хочется? - ласково спрашивал он.

- Хочется! - вздыхал тот.

   Арион набрасывал «соболя» на мужика, не обращая внимания на пунцовый взгляд хранителя музея, которым тот жёг экскурсовода.

- А меховой околышек?

   Мужик поспешно кивал головой. Экскурсовод нацеливался на отороченную соболем шапку, как на собственное добро. Администратор пытался загородить её своим телом, но Арион обходил тело патрона, снимал шапку и добавлял к шубе. В шапке было совсем хорошо.

- Мужик в соболях! - восхищённо цокал экскурсов, - что? нет таких?

   Мужик беспомощно разводил руками.

- А если довести идею до логического конца, - Арион обрушивался на администратора.

   Гробовщики императоров оказались непоследовательными. Вместо того, чтобы возвысить мужиков до соболей, они оставили в наследство мизерное количество шуб, шапок, золотых и серебряных блюд, кубков, колясок, карет…, которых едва ли хватит на десяток мужичков, но и этот мизер не работал. Соболиные шубы и шапки отлёживались в стеклянных футлярах под замочками и никого не грели. Кареты и коляски бездействовали, а не трудились на улицах. А золотые и серебряные блюда и кубки?

- Так в каком месте зарыта собака? – спрашивал Арион.

   Показать, в каком месте зарыта собака, администратор отказывался и говорил о недостойном поведении экскурсовода.

   Арион соглашался, давал слово исправиться, администратор верил, но экскурсовод разрушал своё слов, так как флюиды, словно разъярённые пчелы, жалили его, и он предлагал одеть мужиков в шубы и отправить их на выставку за океан, чтоб произвести там потрясающее впечатление. Хранитель музея называл экскурсовода «анархистом», не соглашался ни на выставку, ни на потрясающее впечатление. Мужики в шубах администратору не нравились. Шубы сковывали их движения. Он упрекал Ариона, что тот своими желаниями развращает простые души и выставлял дополнительную охрану в виде двух высушенных старушек возле большой коронационной кареты, выполненной известной французской фирмой – мануфактурой Гобелен, на которую особенно посягал экскурсовод.

   Карета была замечательной. Длиннющая. Более семи метров. Внутри обитая бархатом и плюшем, со сплошными занавесями на восьми окнах, с железными ободьями на передних малых и задних больших колёсах, которая служила капитану - бомбардиру. Арион обхаживал её до тех пор, пока полчища флюидов буквально не завалили его внутрь кареты. Он выглянул в переднее окошко в тот момент, когда хранитель музея и посетители предавались безмятежному и торжественному созерцанию монаршего возка, катавшего на себе бренное тело могущественного владыки. Почитатели музея лишились дара речи, приняв голову экскурсовода, похожую на пушечное ядро, за голову воскресшего императора, а администратор чуть не лишил экскурсовода места.

- Но я хотел только довести идею до логического конца, - сказал Арион.

- А если я доведу идею до логического конца.

   Арион понял, что речь идёт об улице.