О ЗНАКАХ СЕРДЦА

«Молодой американец, лейтенант Генри Фредерик,   желая изведать военной романтики, отправляется добровольцем на чужую войну. Ни разу не побывав в бою, после случайного ранения, он оказывается в госпитале, где скуки ради начинает приставать к красивой, но недалёкой медсестре Кэтрин Баркли, которая отвечает ему взаимностью, несмотря на то, что всего несколько недель назад в сражении погиб её жених. Весь роман автор нудно описывает, как парочка гуляет, целуется, пьёт вино и коньяк, болтается по кафе и ресторанам, катается на коляске с кучером».

Такой решительный и категоричный отзыв о романе Эрнеста Хемингуэя «Прощай, оружие» написала в «Прозе.Ру» одна из участниц славного сообщества.

Ну, - подумал я, - написала и написала. Эка важность! Как философски рассуждал Паратов в «Бесприданнице»: «Один любит арбуз, другой свиной хрящик».

Тут, впрочем, надобно заметить, что для меня лично, как, я думаю, и целого поколения читателей, «Прощай, оружие» - в отличие от мнения упомянутой категоричной читательницы - бессмертная поэма о любви.

Забавно, что после прочтения того безапелляционного отзыва я вдруг, непонятно, по какой ассоциации, вспомнил фразу, с которой начинается необыкновенной прелести рассказ Александра Грина «Словоохотливый домовой»: «..маленький, грустный домовой сидел у холодной плиты, давно забывшей огонь.»

Я немедленно нашел рассказ в Интернете и перечитал. Если вам, уважаемый читатель, почему-либо недосуг потратить 11 минут на чтение этого маленького шедевра, то вот в чем там суть: автор неожиданно застает в заброшенном доме маленького неухоженного домового, страдающего зубной болью и вдобавок - мучимого неразрешимой загадкой, которую задали ему прежние хозяева дома.

По его рассказу - раньше в доме счастливо жили два человека - муж и жена. Муж много рассказывал жене о своем друге:

«По вечерам он вынимал письма Ральфа - друга своего, с которым провел часть жизни, до того как женился, и перечитывал вслух, а Анни, склонив голову на руки, прислушивалась к давно знакомым словам о море и блеске чудных лучей по ту сторону огромной нашей земли, о вулканах и жемчуге, бурях и сражениях в тени огромных лесов».

И вот однажды они получили от него письмо, в котором друг сообщал, что появилась возможность приехать к ним погостить.

Случилось так, что в день приезда первой его встретила на лесной дороге хозяйка дома, вышедшая из дома прогуляться.

Молодые люди встретились, и почувствовали, что любовь мгновенно сразила их. Ральф, не в силах сдержать себя, обнял и поцеловал Анни, и она не противилась опьянившему их чувству.

Когда они вдвоем вошли в дом, то после первых радостных слов, произнесенных мужчинами при встрече после долгой разлуки, произошло следующее:

«- Я вернусь, - сказал Ральф. - Филь, я перепутал твой адрес и думал, что иду не по той дороге. Потому я не захватил багажа. И я немедленно отправлюсь за ним.    Они условились и расстались.    Его ждали, но он написал со станции, что встретил знакомого, предлагающего немедленно выгодное дело.

Вот все, что я знаю об этом, - заключил свой рассказ домовой. - И я этого не понимаю. Может быть, ты объяснишь мне».

А вот последняя фраза рассказа Грина:

«- Так и будет, - вежливо сказал я, встряхивая на прощание мохнатую, немытую лапу. - Только мы, пятипалые, можем разбирать знаки сердца; домовые – непроницательны».

Перечитав еще раз строгий отзыв той читательницы о романе «Прощай, оружие», я задумался над тем, что бы она могла написать, прочитав «Словоохотливого домового»?

Наверное, что-то не менее категоричное.