Почему в СССР Достоевского запрещали.

Творчество Достоевского посвящено постижению глубины человеческого духа. Писатель анализирует самые потаенные лабиринты сознания, последовательно проводя почти в каждом из своих произведений три ключевые мысли: идею личности как самодовлеющей ценности, одухотворенной Божьим Духом; идею страдания как реальной подоплеки нашего существования; идею Бога как высшего этического критерия и мистической сущности всемирного бытия.

Достоевский убедительно и беспощадно вскрывает духовное убожество и нравственную нищету людей, не верующих в Бога и противопоставляющих Ему Разум.

Бунт Ивана Карамазова в романе “Братья Карамазовы” так же, как бунт Раскольникова в “Преступлении и наказании”, так же, как бунт Кирилова в “Бесах”, — бунт разума, тщетно пытающегося найти этический критерий вне религии и устроить судьбы человеческие по рецептам, продиктованным не религиозным сознанием, а эмпирическим познанием. Достоевский отрицал возможность автономной морали, т. е. такой, где поведение человека определяется субъективной, произвольной, им самим установленной оценкой понятий добра и зла. Вслед за славянофилами Достоевский утверждал, что природа нравственности гетерономна, что живым источником и высшей санкцией этического импульса является правда Божественной Благодати, нас просвещающая, научающая нас отличать дозволенное от недозволенного, и побуждающая нас следовать путем Божественной Истины.

В своих произведениях Достоевский показал, что нравственность, построенная на шатких основаниях личного произвола, неизбежно приводит к принципу: “все дозволено”, т. е. к прямому уже отрицанию всякой нравственности, а значит и самоуничтожению личности. Лозунг: “Все дозволено” толкает Раскольникова на убийство, Ивана Карамазова — на отцеубийство, Кирилова.— на самоубийство.

Достоевский знал, что человечество, уверовав в безграничную будто бы силу науки и выведя идею Бога за скобки, неудержимо устремляется в зловеще зияющую бездну, в которой ему и суждено погибнуть. В частности, Достоевский указал и на то, что Западная Церковь, некогда сплотившая Европу в единый организм под знаменем католического Рима, не в состоянии уже предотвратить надвигающейся катастрофы потому, что она сама, Западная Церковь, перестала быть Церковью Христовой, подменив идею Христа идеей Его Наместника на земле в лице якобы непогрешимого Папы. К этой теме Достоевский возвращался часто. Впервые она была затронута, но как бы мимоходом, в “Идиоте”; более подробно она была разработана в “Дневнике писателя”, получив полное отражение в “Легенде о Великом инквизиторе”.

В “Легенде” затронуты глубочайшие тайны эсхатологии и христианского Богопознания. Сквозь туман лукавых социальных утопий, которые предлагали человечеству люди, отрекшиеся от Христа и поклонявшиеся антихристу, Достоевский ясно различал бездну, в которую ведет мир иудейско-масонская цивилизация.

В своих произведениях Достоевский подводит читателя к выводу, что нет большей мудрости, чем та, которая заключается в учении Спасителя, и нет большего подвига, нежели следовать Его заветам. Ложной и лживой философии Инквизитора он противопоставил ясное, тихое, как майское утро, миропонимание другого старца — старца Зосимы, любовью и состраданием врачующего душевные язвы стекающихся к нему со всех сторон страдальцев и грешников. В образе этого великого, но кроткого провидца Достоевский дал поразительное по глубине и тонкости воплощение Православия, сохранившего в чистоте веру в Богочеловечество, смерть и воскресение Христа и приявшего эту тайну не как закон, канонически навязанный ему извне, а как свободою и любовью сознанную нравственную необходимость.

Достоевский знал, что в этой тайне разрешаются все антиномии: безусловность Творца и условность твари; объективная гармония Космоса и субъективное ощущение Хаоса; покой вечности и объемлемое им вечное движение.

В наш жестокий век Достоевский звал ошалевшее и исподличавшееся человечество смирить гордыню разума и понять, наконец, что в богоотступничестве нет спасения. Он подошел к больным и заблудившимся сынам своего века со словами милосердия и устами старца Зосимы сказал им: “Любите человека и в грехе его, ибо сие уже подобно Божеской любви”.

По своему миропониманию Достоевский был близок к славянофилам; труд Н. Я. Данилевского “Россия и Европа” писатель считал будущей настольной книгой всех русских.

Предсказывая еще в 1870-х грядущую еврейскую революцию в России, Достоевский видел в ней войну против христианской цивилизации, конец Христианской культуры, всеобщее духовное одичание человечества и установление “жидовского царства”.

“Евреи, — писал Достоевский, — всегда живут ожиданием чудесной революции, которая даст им свое “жидовское царство”. Выйди из народов и... знай, что с сих пор ты един у Бога, остальных истреби или в рабов обрети, или эксплуатируй. Верь в победу над всем миром, верь, что все покорится тебе. Строго всем гнушайся и ни с кем в быту своем не сообщайся. И даже когда лишишься земли своей, даже когда рассеян будешь по лицу всей земли, между всеми народами — все равно верь всему тому, что тебе обещано раз и навсегда, верь тому, что все сбудется, а пока живи, гнушайся, единись и эксплуатируй и — ожидай, ожидай”.

Явление бесов на Русь Достоевский прямо связывает в “жидами и жидишками”, составлявшими идейное ядро революционеров и либеральной интеллигенции. Все они — воплощение сатанизма и антихриста.

Предрекая грядущие потрясения и предсказывая, что “от жидов придет гибель России”, Достоевский видел в революции бунт антихриста против Христа, дьявола и его слуг — иудеев против Бога.

“Верхушка иудеев, — писал Достоевский, — воцаряется все сильнее и тверже и стремится дать миру свой облик и свою суть”.

Бичуя бесов либерализма и социализма, Достоевский видел в идеях коммунистической революции “начала антихристовы, дух приближения ига князя мира сего, воплощенного в иудейских вождях”. Социализм с его соблазном (а фактически обманом) создания земного царства блаженства есть религия антихриста, стремление уничтожить Христианскую цивилизацию. И социализм, и капитализм были для Достоевского не противоположными началами, а лишь двумя формами одного и того же — сатанинского — стремления к упоению земными благами.

Социализм и капитализм — выражение общего иудейско-сатанинского идеала “вожделений избранного народа”, замаскированных лукавством дьявола, искушавшего в пустыне Христа своими соблазнами хлеба земного и чувственных наслаждений.

Вот некоторые мысли великого русского писателя о грядущей еврейской революции и царстве антихриста из “Дневника писателя”:

“Вместо христианской идеи спасения лишь посредством теснейшего нравственного и братского единения наступает материализм и слепая, плотоядная жажда личного материального обеспечения”, “Идея жидовская охватывает весь мир”, “Наступает торжество идей, перед которыми никнут чувства христианские”, “Близится их царство, полное их царство”.

“На протяжении 40-вековой истории евреев двигала ими всегда одна лишь к нам безжалостность... безжалостность ко всему, что не есть еврей... и одна только жажда напиться нашим потом и кровью”, “Некая идея, движущая и влекущая, нечто такое мировое и глубокое... Что религиозный-то характер тут есть по преимуществу — это-то уже несомненно. Что свой промыслитель (антихрист), под прежним именем Иеговы, со своим идеалом и со своим обетом, продолжает вести свой народ к цели твердой — это уже ясно”, “Все они одной сути”, “Глубоки тайны закона и строя еврейского народа... Окончательное слово человечества об этом великом племени еще впереди”.

“Жид и банк — господин уже теперь всему: и Европе, и просвещению, и цивилизации, и социализму, социализму особенно, ибо им он с корнем вырвет Христианство и разрушит ее цивилизацию. И когда останется лишь одно безначалие, тут жид и станет во главе всего. Ибо, проповедуя социализм, он останется меж собой в единении, а когда погибнет все богатство Европы, останется банк жида. Антихрист придет и станет в безначалии”.

“Наступит нечто такое, чего никто не мыслит... Все эти парламентаризмы, все гражданские теории, все накопленные богатства, банки, науки... все рухнет в один миг бесследно, кроме евреев, которые тогда одни сумеют так поступить и все прибрать к своим рукам”.

“Да, Европа стоит на пороге ужасной катастрофы... Все эти Бисмарки, Биконсфильды, Гамбетты и другие, все они для меня только тени... Их хозяином, владыкой всего без изъятия и целой Европы является еврей и его банк... Иудейство и банки управляют теперь всем и вся, как Европой, так и социализмом, так как с его помощью иудейство выдернет с корнями Христианство и разрушит Христианскую культуру.

И даже если ничего как только анархия будет уделом, то и она будет контролируемая евреем. Так как, хотя он и проповедует социализм, тем не менее он остается со своими сообщниками — евреями вне социализма. Так что, когда все богатство Европы будет опустошено, останется один еврейский банк”.

“...Революция жидовская должна начаться с атеизма, так как евреям надо низложить ту веру, ту религию, из которой вышли нравственные основания, сделавшие Россию и святой и великой!”

“Безбожный анархизм близок: наши дети увидят его... Интернационал распорядился, чтобы еврейская революция началась в России... Она и начинается, ибо нет у нас против нее надежного отпора — ни в управлении, ни в обществе. Бунт начнется с атеизма и грабежа всех богатств, начнут разлагать религию, разрушать храмы и превращать их в казармы, в стойла, зальют мир кровью и потом сами испугаются. Евреи сгубят Россию и станут во главе анархии. Жид и его кагал — это заговор против русских. Предвидится страшная, колоссальная, стихийная революция, которая потрясет все царства мира с изменением лика мира сего. Но для этого потребуется сто миллионов голов. Весь мир будет залит реками крови”.

Все предсказания великого русского писателя сбылись с ужасающей точностью и продолжают сбываться в наше время.

Б.Б

Наиболее сложно в советское время обстояло дело с изучением творчества Ф.М. Достоевского, который открыто не принимал насильственные, революционные методы борьбы. Опровергнуть религиозность писателя было невозможно, однако уже в 1920-е годы произведения Достоевского интерпретировались, прежде всего, с точки зрения социальной проблематики. Так, в вопроснике по русской литературе 1928 г., составленном М.А. Рыбниковой, имеются задания по таким произведениям Достоевского, как «Бедные люди», «Преступление и наказание», «Братья Карамазовы», которые явно направлены на анализ текстов именно в социальном аспекте, в связи с чем герои Достоевского рассматриваются в их борьбе за существование, преступление Раскольникова мотивируется его бедственным положением, а в «Братьях Карамазовых» особое внимание уделяется решению социального вопроса, «выраженного Снегиревым», а также классовой оценке образов романа: «Ф.П. Карамазов, как тип барина-крепостника. Различные виды барства в Иване и Митеньке. Градации «лакейства» в романе. Смердяков, как продукт разложения крепостнического быта» [39. С. 96].

В 1930-50-х годах творчество Ф.М. Достоевского в СССР было запрещено. Негативное отношение советской власти к творчеству писателя во многом опиралось на отрицательное отношение к нему В.И. Ленина: «На эту дрянь у меня нет свободного времени». «Морализирующая блевотина», «Покаянное кликушество» (о «Преступлении и наказании»). «Пахучие произведения» (о «Братьях Карамазовых» и «Бесах»). «Явно реакционная гадость, подобная «Панургову стаду» Крестовского Перечитал книгу и швырнул в сторону» (о «Бесах»). «Братьев Карамазовых» начал было читать и бросил: от сцен в монастыре стошнило» [18]. С началом правления Сталина и ужесточением политического режима в стране творчество Достоевского запретили. Выступая на первом всесоюзном съезде советских писателей, литературовед В.Б. Шкловский заявил, что «если бы сюда пришел Федор Михайлович, то мы могли бы его судить как наследники человечества, как люди, которые судят изменника, как люди, которые сегодня отвечают за будущее мира. Ф.М. Достоевского нельзя понять вне революции и нельзя понять иначе как изменника» [29].

В школе Достоевский начал изучаться лишь в 70-е годы XX века. При интерпретации творчества писателя школа шла вслед за советским литературоведением. Анализ школьных программ 1983-1987 гг. показал, что текстуально в 9 классе изучался роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Его первые произведения: роман «Бедные люди» и роман «Униженные и оскорбленные» - предлагались девятиклассникам для дополнительного чтения. Перед изучением «Преступления и наказания» учителю необходимо было дать очерк жизни и творчества писателя, указать на сложный и противоречивый характер его творчества. Необходимо было показать гуманизм Достоевского и идеологическую борьбу вокруг наследия писателя. В качестве творческих знаний по литературе школьники должны были усвоить, что такое «Проблема противоречий в мировоззрении и творчестве писателя». В романе «Преступление и наказание», согласно советским школьным программам, прежде всего, необходимо было подчеркнуть «боль за человека как основу авторской позиции, а также суровую правду изображения безысходности и одиночества «маленького человека» в безжалостном мире эксплуатации и угнетения» [35. С. 45].

Те же тенденции можно обнаружить и в советских школьных учебниках. Так, в учебнике для 9 класса средней школы 1978 г. специальный раздел, посвященный Достоевскому, был написан М.А. Шнеерсон. В самом начале автор сразу же оговаривает, что «творческий путь Достоевского – путь исканий, нередко трагических заблуждений. Но как бы мы ни спорили с великим романистом, как бы ни расходились с ним во взглядах на некоторые жизненно важные вопросы, мы всегда ощущаем его неприятие несправедливо устроенного общества, его гуманизм, его страстную мечту о гармонической, светлой жизни» [10. С. 218].

О. Золотухина

Таким образом, творчество Ф.М. Достоевского в советском литературоведении и, как следствие, в советской школе интерпретировалось крайне искаженно. Его объявляли очень противоречивым писателем, а источник его противоречий и метаний находили в отказе от революционного пути и обращении к религии. Так же, как и Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского относили к категории писателей-реалистов, отразивших в своем творчестве отрицательные стороны капиталистического общества. Религиозные искания писателя объявлялись «достоевщиной», с которой необходимо было бороться.

Так же искаженно в советский период интерпретировалось творчество Л.Н. Толстого. При трактовке его произведений обязательно использовались статьи В.И. Ленина, посвященные данному писателю [13, 14, 15, 16]. Особо значимой являлась статья «Лев Толстой как зеркало революции» [17], которую изучали в 9 классе. В данной работе В.И. Ленин, подчеркнул, что Толстой не принял революцию, однако, будучи великим художником, хоть и невольно, но отразил некоторые из существенных сторон революции. Выделяя в творчестве Л. Толстого такие положительные черты, как «самый трезвый реализм, срывание всяческих масок» [17], Ленин очень негативно отозвался о религиозных исканиях писателя: «...проповедь одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете, именно: религии, стремление поставить на место попов по казенной должности попов по нравственному убеждению, то есть культивирование самой утонченной и потому особенно омерзительной поповщины» [17]. Называя творчество Л. Толстого крайне противоречивым, В.И. Ленин подчеркнул, что источник этих противоречий прежде всего в непонимании писателем рабочего движения и его роли в борьбе за социализм.

Из поэтов Серебряного века преподавалось лишь творчество А. Блока. Причем не изучались его ранние стихи из цикла «О Прекрасной даме», связанные с религиозной философией В. Соловьева. Давалась лирика, связанная с темой Родины, с болью и тревогой за судьбу России» [34. С. 54] («Фабрика», «Россия», «На железной дороге» и др.). Внимательно изучалась поэма «Двенадцать» - «первая поэма об Октябре в советской литературе» [34. С. 54].

При изучении советской литературы 20-х годов рассматривались следующие произведения: П. Тычина «На Майдане», «Ой упал боец с коня»; Я. Колас «К труду», «Клич»; С. Стальский «Погибни, старый мертвый мир». Особо подчеркивалась «забота коммунистической партии о советской литературе» [12. С. 29].

При разборе творчества В. Маяковского особо выделялась «резкая критика устоев капиталистического общества в дореволюционном творчестве поэта» [12. С. 29], а также «влияние Великой Октябрьской революции на идейный и творческий рост Маяковского» [12. С. 30], подробно анализировалась поэма «Владимир Ильич Ленин».

При изучении творчества М. Шолохова не затрагивался роман «Тихий Дон», но очень подробно разбиралась «Поднятая целина» как выдающееся произведение социалистического реализма, в котором подчеркивалось «изображение классовой борьбы в деревне в годы коллективизации сельского хозяйства. Руководящая роль Коммунистической партии в воспитании у крестьянских масс социалистического сознания.Разоблачение врагов советского народа» [12. С. 30