Как Вы яхту назовете. Богини русского флота. Часть вторая

На модерации Отложенный

 

От автора. В предыдущей части этой статьи мы рассмотрели судьбы русских кораблей, носивших имена «Паллада» и «Диана». Так уж получилось, что судьбы этих кораблей постоянно шли «бок о бок» с еще одним именем. Статья была разделена на две части исключительно по соображениям объема материала. Кому покажется интересной первая часть, а надеюсь, остались еще люди, которых история еще интересует не как повод поругаться, осилят, думаю и вторую часть. Ну а на нет… надеюсь и «срача» (пардон!) не будет. А то ведь какое имя упоминается!

 

1. АВРОРА.

 

Фрегат «Аврора».

 

Фрегат «Аврора» так же, как и самая первая «Диана», относится к фрегатам типа «Спешный». Таким образом, его данные повторяют уже приведенные нами данные для «Дианы». Насколько вообще в те времена суда, построенные разными строителями, могли повторять друг друга. Построена была «Аврора» следующей, после «Дианы». Строительство было начато через год после «Дианы», 23 ноября 1833 года, спущен же на воду корабль уже с отставанием в 2 года – 27 июля 1835 года. Так же, как и на предыдущем, на этом судне (при 44-пушечном ранге) были установлены 56 пушек. По инету бродит красивая легенда, что «император Николай I, выбирая имя из представленного на утверждение списка вариантов, повелел назвать новый корабль «в честь одной из самых красивых женщин Петербурга» — Авроры Карловны Демидовой-Карамзиной, фрейлины императрицы Александры Фёдоровны». Красиво! Но учитывая, что в период с 1831 по 1836 год было построено (последовательно) 5 фрегатов с именами «Амфитрида», «Прозерпина», «Диана», «Аврора» и «Мельпомена», то эту версию трудно принять всерьез. Или Его Императорское Величество окружали дамы с весьма странными именами. Или это был просто удачный каламбур, хотя Николая I чаще, все-таки «изобличают» в деспотизме, нежели в легкомыслии и феерическом чувстве юмора…

Факт остается фактом, «Автора» и «Диана» не просто «одноклассники» или «систершипы», они еще и ближайшие соседки в серии. Однако, если в 1854 году «Диана» была разобрана, и ее «карьера» (хотя и сложно использовать этот термин про судно, которое, напомним, в 1850 году стало магазином, т.е. складом) закончилась, то для «Авроры» - все только начиналось!

Впервые судьба объединила «трех русских богинь» в 1853 году, когда «Аврора» под командованием капитан-лейтенанта Изыльметьева была послана на Дальний восток для усиления эскадры Путятина. Это случилось в августе, 21 числа, а 4 октября туда же отправилась и «Диана» (уже вторая из них!) чтобы заменить «Палладу». Может, именно это и определило впоследствии имена трех крейсеров? Скорее всего, даже не «может», а «наверное»!

 

Переход оказался очень тяжелым. В районе мыса Горн почти 20 дней встречные штормовые ветры не давали выйти в Тихий океан. В команде свирепствовали цинга и дизентерия (8 человек умерли, 35 тяжело болели), появились течи, ослабел такелаж, на исходе была вода и провизия. К счастью, ветер переменился, и фрегат добрался до перуанского порта Кальяо. Где его ждал не менее серьезный «сюрприз».

В Кальяо «Аврора» была блокирована английскими (под флагом контр-адмирала Дэвида Прайса) и французскими (под флагом контр-адмирала Феврие де Пуанта) кораблями - всего 4 фрегата и бриг. Англичане и французы, зная о скором начале войны с Россией, рассчитывали с лёгкостью захватить такой лакомый приз. «Аврора» оказалась в ловушке. Из неё нужно было вырваться. Капитан-лейтенант Изыльметьев и оба адмирала обменялись обычными в мирное время визитами вежливости...

Изыльметьев ускорил подготовку «Авроры» к переходу в российские моря, хотя внешне казалось, что корабельные работы шли по обычному распорядку и русский фрегат, судя по всему, не торопился уходить. Но это была только видимость. В ночь на 14 апреля 1854 года, в сильный туман, с «Авроры» были спущены на воду семь десятивёсельных шлюпок. В полной тишине был выбран якорь, на шлюпки поданы буксиры, и, чтобы не ставить парусов и не разворачивать корабль носом, на тросах и с помощью вёсел отбуксировали фрегат в открытое море. Вскоре туман скрыл дозорное английское судно. «Аврора» подняла паруса и исчезла в океане прежде, чем неприятель сообразил, что произошло и смог послать за ней погоню. А через неделю пришло официальное известие, датированное 28 марта(!), о том, что уже объявлена война России.

На переходе из Кальяо в Петропавловск умерло еще 13 человек. Заболел и сам Изыльметьев, и 12 июля 1854 года он сдал командование фрегатом старшему офицеру, капитан-лейтенанту Тиролю. По приходе в Петропавловск, с фрегата было свезено на берег и отправлено на лечение 196 человек. На фрегате практически не было ни одного здорового человека. При этом специальное обследование показало, что «гигиенические условия, как оказалось, были на фрегате соблюдены вполне».

Переход из Кронштадта в Петропавловск «Аврора» совершила за 198 дней плавания под парусами. Самый длительный переход, из Кальяо в Петропавловск протяженностью в 9000 миль без захода в порты, был совершен в рекордно короткий срок — 66 дней.

Несмотря на тяжёлое положение, сложившееся на фрегате, команда сразу же включилась в подготовку Петропавловского порта к обороне. Орудия правого борта были сняты и переданы на береговые батареи, что позволило небольшому гарнизону порта создать артиллерийскую систему обороны.

Часть экипажа была переведена на берег в качестве резерва гарнизона, чтобы отразить высадку неприятельского десанта. Фрегат «Аврора» и военный транспорт «Двина» были поставлены на якоря в глубине бухты за косой Кошка левыми бортами к выходу из гавани... И вовремя!

 

Утром 17 августа у входа в Авачинскую губу появилась неприятельская эскадра в составе 2 английских фрегатов и пароходофрегата, французских фрегата, корвета и брига (всего 236 орудий) с 2,5-тысячным экипажем и десантом под командованием английского контр-адмирала Девида Прайса и французского контр-адмирала Феврие де Пуанта. Попытки английского 6-пушечного парохода «Вираго» провести разведку в гавани были отражены метким огнём «Авроры», «Двины» и батареи № 2.

 

Не будем подробно рассматривать оборону Петропавловска: тема интересная, но «не наша». Тем более, что описания боев и потерь в разных источниках разнятся. Примем (для определенности) цифры одного из источников. Русские, имея в своем распоряжении 1 фрегат, один транспорт, 988 человек и 67 пушек, отбили нападение англо-французской эскадры (3 фрегата, корвет, бриг и пароход, 212 пушек, 2700 человек). Русские потеряли убитыми и раненными около 100 человек, союзники – около 400. При этом погиб и командующий союзной эскадрой контр-адмирал Прайс. Здесь данные тоже расходятся, да и вообще – «история темная», но получается, что Прайс застрелился сам, еще до первого штурма Петропавловска…

Отбитый штурм, тем не менее, привел русское руководство к выводу, что удержаться в таком отдалении от ресурсов страны, все же не удастся. Поэтому, когда англо-французы снова, теперь 8 (20) мая 1855 года, зашли в Авачинскую бухту, чтобы взять реванш (силы их также подросли – 5 английских и 9 французских вымпелов), то они, как бы сказать, Петропавловска на месте… не застали!

Защитники разобрали все дома и портовые сооружения. Срыли укрепления. Что смогли – забрали или спрятали, что не смогли – сожгли. После чего погрузились не транспорты и под охраной той же «Авроры» и корвета «Оливуца» ушли к устью реки Амур.

8 мая в заливе Де-Кастри русские суда встретились с разведывательным отрядом кораблей англо-французов. После перестрелки русские отошли вглубь залива, союзники же перекрыли выход из бухты и начали ожидать подкреплений. Русские были блокированы, куда им теперь деваться? Бедные, бедные англичане и французы! Они не знали, что Сахалин – остров! А вот командовавший русскими Завойко – знал!

15 мая он приказал кораблям продвигаться на север, в Амурский лиман. 14 часов спустя, получившие подкрепления корабли коммодора Эллиота (6 вымпелов) вошли в Де-Кастри. Только вот русских там не было! Узнав о приключениях «Авроры», даже капитан Блад с его Маракайбо, выкурил бы от нервов пару сигар!

 

Британский лев получил еще один обидный щелчок по носу. В британском парламенте даже звучали призывы отдать Эллиота под суд.

Силами же солдат и матросов Завойко, а также эвакуированных жителей Петропавловска, на берегу Амура был заложен новый город-порт Николаевск-на-Амуре.

По окончании войны, 9 октября 1856 года, фрегат «Аврора» под командованием Тироля вышел в Кронштадт. Куда он и пришел, несмотря на все трудности, 1 июня 1857 года. «Аврора» стала последним из русских парусных судов, совершивших кругосветку в XIX веке. Длилась эта «одиссея» 3 года 9 месяцев и 21 день!

8 апреля 1861 года фрегат «Аврора» был исключен из списков судов Балтийского флота и продан на слом. Около 26 лет прослужил фрегат России. Но вот эти годы уж точно не назовешь скучными! Причем слава «Авроры» - не только военная. Русские моряки по морям «не просто так хаживали». Вот что написал по этому поводу С.О. Макаров:

«Я позволю себе привести один главнейший пример — это фрегат «Аврора», под командою Изыльметьева. Метеорологический журнал этого фрегата ведён был с замечательной подробностью. От самого Кронштадта и до Петропавловска наблюдения метеорологические производились ежечасно, журнал столь же добросовестно вёлся и далее — в Петропавловске, и это не помешало экипажу фрегата «Аврора» проявить замечательное самоотвержение и мужество при обороне этого порта. В метеорологическом журнале этого фрегата за 1854 года по этому случаю есть замечательно красноречивая запись, что с 20 августа по 1 сентября (старый стиль) метеорологических наблюдений не производили по случаю военных действий. Но как только военные действия окончились, на фрегате вновь принялись за свои правдивые метеорологические записи».

 

Бронепалубный крейсер «Аврора».

 

Этот корабль – последний в серии из трех бронепалубных крейсеров первого ранга, два из которых нами уже описаны: «Паллада» и «Диана». Как уже говорилось, крейсера строились в соответствии с судостроительной программой 1895 года. Согласно этой программе до 1905 года должны были построить 36 новых кораблей, в том числе 9 крейсеров, три из которых – «карапасные» (бронепалубные). Проектирование шло с оглядкой на зарубежный опыт. Это, конечно, верно! Но часто при этом эта «оглядка» и приводит к тем печальным результатам, которые и произошли в данном случае. Надо же не оглядываться, а заглядывать вперед! Образцом, на который, «оглядывались» были британские крейсера типа «Тэлбот» (затем их начали называть типа «Эклипс»). Они соответствовали своему времени. Только вот время было такое, когда корабли менялись быстро! 9 крейсеров этого типа были изготовлены англичанами за 5 лет, первый из них заложили в самом конце 1893 года, а последний ввели в строй в мае 1898. Причем их основной задачей оказался «показ британского флага» в дальних от метрополии водах. Не случайно «тот самый» «Тэлбот» оказался рядом с «Варягом» в Чемульпо. Не случайно и то, что во время первой мировой эти крейсера использовались явно не на «острие боевых действий». Все они благополучно дотянули до конца войны и в 19-21 годах были быстренько «сданы в металлолом». За исключением одного, который дожил «аж до» 1926-го…

 

России же нужны были корабли под другие задачи! То, что «Варяг» загнали в Корею в качестве стационера, где к нему и пришел… его подвиг, ничего, кроме недоумения, вызвать не может! Что, одного «Корейца» никак бы не хватило?!

К тому же, наши «богини отечественного производства», были заложены, когда строительство «тэлботов» уже заканчивалось, а в строй их приняли, когда уже было ясно, даже самим русским, что крейсер типа «Тэлбот» - уже «не айс». Иначе, зачем нам нужны были «богатыри», способные уделать этих «тэлботов» без особого напряжения?

Но, вернемся конкретно к «Авроре». Ее данные практически идентичны «Диане» и «Палладе», поэтому табличку ТТХ мы привели только для «Паллады». Но отличия все же были, т.к. «Аврора» делалась с некоторым отставанием, что позволило на ней учесть некий опыт, полученный на «первых двух блинах».

«Авророй» корабль был назван, как уже говорилось, 31 марта 1897 года. Имя выбрал (из 11 предложенных вариантов) лично Николай II. Это было общей традицией (если не сказать – законом): имена боевым кораблям еще с Петра I давал именно царь. В связи с этим смешно читать в сети, что «первая Аврора» была так названа, поскольку ее капитан проиграл де некое пари! «Современно-новорусская логика»: «моя лайба, как хочу, так и назову!»…

«Аврора» - богиня утренней зари, но есть серьезное мнение, что имя новому крейсеру было дано именно в честь фрегата «Аврора». Стапельные работы по «Авроре» начались уже осенью 1897 года, а затянулись они на три с лишним года. 24 мая корпус корабля был спущен на воду, опять же в присутствии Николая II. «Серийность» кораблей в то время была достаточно условной. На «Аврору» установили отличные от «Дианы» и «Паллады» машины, котлы, рули, якоря…

 

Летом 1900 года крейсер провел первые испытания, 14 июня 1903 года – последние. Отличия, внесенные в конструкцию, обеспечили максимальную скорость в 19,2 узла (проектных 20 так и не достигли) и дальность в 4000 миль на скорости в 10 узлов. Артиллерия соответствовала «сестрам».

13 сентября крейсер вышел в пробное плавание от Кронштадта до о. Борнхольм и обратно, в котором он пробыл до 18-го. 25 сентября «Аврора» снова вышла в море. На сей раз ее задачей было соединение с отрядом Вирениуса, который был создан для усиления русского флота на Дальнем востоке. В отряд Вирениуса входили броненосец «Ослябя», крейсера «Дмитрий Донской» и «Алмаз», 7 миноносцев водоизмещением 350 тонн, 4 миноносца в 200 тонн и три парохода Добровольного флота. Отряд сосредотачивался в Средиземном море и должен был следовать в Порт-Артур. К нему должна была присоединиться и «Аврора». Что она и сделала, в конце октября в Специи. В движении этого отряда много странного, он двигался как-то уж очень неторопливо. Корабли в разное время заходили в разные порты, ломались, чинились. В общем, только 8 января «Аврора» была в Суэце, а в конце января – в Джибути, где ее команда и узнала о начале войны. В конце концов, пустить отряд в зону боевых действий не рискнули, и 5 апреля он вернулся в Либаву.

Корабль тут же включили в состав 2-й Тихоокеанской эскадры Рожественского, которую судорожно собирали, чтобы отправить на Дальний восток. Буквально, из всего, что «попалось под руку». На Балтике, практически, оставались лишь корабли, которые не успели достроить и те, которые было страшно отпускать в океан. Потом и этот страх прошел, и в третью эскадру включили даже броненосцы БЕРЕГОВОЙ ОБОРОНЫ. 8 апреля «Аврору» поставили в док для осмотра и мелкого ремонта. «Подшаманили» и артиллерию корабля – на пушки ГК (кроме второй носовой пары) поставили броневые щиты толщиной в 1 дюйм. На все орудия поставили оптические прицелы. Корабль покрасили в цвета 2-й эскадры – черные борта и светло-желтые трубы (И.А.: Чтобы врагу было легче целиться?).

11 июля командиром крейсера стал капитан 1-го ранга Егорьев. Когда говорят об абсолютной неготовности экипажей 2-й эскадры к бою, это не совсем так. С 12 по 19 сентября «Аврора» провела 10 учебных стрельб (не считая стволиковых), во время которых выпустила 108 152-мм, 453 75-мм и 713 37-мм снарядов (И.А.: Хотя на последних, в связи с полной бесполезностью этого калибра, продемонстрированного на войне, могли бы и сэкономить!). Конечно, это не очень много, где-то 10% боезапаса, но серьезно «расстреливать» стволы орудий перед боем - тоже не лучший вариант…

 

2 октября 1904 года эскадра покинула Либаву и отправилась в дальний поход. В районе Доггер-Банки произошел так называемый «Гулльский инцидент». Не будем на нем подробно останавливаться. Отметим лишь, что во время расстрела гипотетических «японских миноносцев», оказавшихся рыболовными судами, под огонь собственных броненосцев попала и «Аврора». В результате этого «фрэндли файер» она «получила» 5 снарядов (к счастью только 75 и 47-мм), 1 комендор был ранен легко, а вот корабельному священнику оторвало руку и впоследствии он умер в госпитале Танжера. Британская пресса требовала отзыва эскадры обратно. Русские прислушиваться не стали. Как потом оказалось, зря…

Пропустим события перехода, перейдем непосредственно к Цусиме. Во время сражения 14 (27) мая 1905 года «Аврора» действовала в составе крейсерского отряда Энквиста. Главной задачей отряда была охрана собственных транспортов. Какого, пардон, черта в эскадренный бой потащили транспорты – вопрос, конечно, интересный, но не бросать же их теперь без защиты? В эскадренном бою крейсера не участвовали. В начале 3-го часа дня, 3-й и 4-й крейсерские отряды японцев (всего 9 крейсеров) обошли эскадру и попытались атаковать транспорты. «Олег» и «Аврора», закрывая собой «купцов», вступили в бой с японскими крейсерами. Бой начался в 14.30. Попадания в «Аврору» шли часто. В 15.12 смертельно ранен был командир крейсера Егорьев. С перерывами, бой шел до 19 часов, и прекратился только с наступлением темноты. К этому времени на «Авроре» были убиты 1 офицер и 9 матросов, еще 5 матросов умерли от ран позже. 8 офицеров и 74 нижних чина получили ранения. Сама «Аврора» за время сражения выпустила по врагу 303 152-мм, 1282 75-мм и 320 37-мм снарядов.

 

Темнота рассеяла русскую эскадру, с Энквистом, кроме «Олега» и «Авроры», остался только крейсер «Жемчуг».

Уходя от минных атак, Энквист вывел отряд на юго-запад из Корейского пролива. Было решено зайти в Шанхай для пополнения запаса угля. Но утром 16 мая крейсерам встретился транспорт «Свирь», который тоже шел в Шанхай. И вот тут Энквист принимает решение в стиле Ливена, «подальше от Японии – поменьше японцев». Решено! Крейсера идут в Манилу, а «Свирь» из Шанхая высылает туда угольщик. 21 мая встретили американскую эскадру, которая проводила русских до Манилы.

 

В Маниле, естественно, выяснилось, что на исправление повреждений нужно значительно больше времени, нежели дозволяется оставаться в нейтральном порту. Например, «Авроре» требовалось около 30 суток на исправление последствий 18 попаданий снарядов среднего и малого калибра. 1 152-мм и 5 75-мм пушек были потеряны окончательно, все остальные 75-мм, кроме одной, - повреждены. Разбит был и единственный дальномер.

 

24 мая из Петербурга была получена телеграмма с разрешением на интернирование, 26 мая с команд крейсеров была взята подписка о неучастии в военных действиях. Война для них закончилась. В августе закончился и ремонт.

15 октября 1905 года русские корабли покинули Манилу. «Олега» и «Аврору» ждала Балтика, «Жемчуг» уходил во Владивосток. 19 февраля 1906 года «Аврора» пришла в Либаву. «Одиссея» второй «Авроры» была короче – 458 дней.

Межвоенная жизнь «Авроры» особыми событиями богата не была. Приведем наиболее интересные.

Летом 1907 и летом 1908 года крейсер дважды заходил в Стокгольм. В первом случае на борт не вернулись 11 нижних чинов. Массовое дезертирство произошло и при втором заходе в этот же порт (И.Б.: Эх! Так и хочется высказаться в стиле «Они выбрали СВОБОДУ!»…).

В августе 1908 года, во время ремонта, «Авроре» тоже провели «пушечный тюнинг». Теперь на ней стало 10 152-мм и 20 75-мм орудий.

В ноябре 1910 года корабль вышел в очередной поход. Находясь в Мессине, где русским морякам должна была быть вручена почетная медаль за участие русских в спасательных работах во время землетрясения 1908 года, экипажу «Авроры» тоже выпало «интересное приключение». Дело в том, что в первую же ночь визита вспыхнул большой пожар, к месту которого моряки успели даже раньше пожарных. Времена были другие, русские еще не были виноваты во всех несчастьях, наоборот, за помощь они получили в подарок 1800 апельсинов и столько же лимонов. Спустя 8 дней, о время стоянки в испанской Малаге, не поверите, опять пожар! И опять моряки приняли участие в борьбе с огнем.

С начала первой мировой, как и другие крейсера, «Аврора» участвует в патрульных действиях. «Аврора», как и «Диана» обеспечивала охрану работ на потерпевшем крушение «Магдебурге». Именно «Аврора», вместе с «Россией», должна была сменить «Палладу», когда ту потопила немецкая подлодка. Зимой на нее, как и на «Диану» установили рельсы «под» 150 мин заграждения (И.А.: Столько же, сколько и на «Диане». А вот японцы, на своей «Цугару-Палладе» аж 300 мин уместили!). Как и «Диану» ее в очередной раз перевооружили, но тут «Авроре» повезло больше – именно на нее поставили 4 шестидюймовки, снятые с «Дианы». При этом 16 трехдюймовок сняли, и вооружение крейсера теперь состояло из 14 152-мм и 4 75-мм орудий. Летом 1915 года – прикрытие работ по тралению, зимой – снова ремонт. Для обороны от аэропланов на корабль установили 4 75-мм и одну 40мм пушки.

Пушки пригодились, когда в 1916 году крейсер поддерживал сухопутные войска: несколько раз он подвергался атакам с воздуха, но не пострадал.

В сентябре 1916 года корабль поставили в док на капремонт, сняв с него артиллерию. В ремонте корабль простоял до февральской революции. Которые, естественно, не обошли стороной и крейсер. Автор заранее приносит тем из читателей, кого интересует только техника, а не политика, но, что было, то было. Более того, именно на примере «Авроры» легко продемонстрировать «как, когда и почему». Ведь именно этот корабль стал из «простой богини зари» «зарей новой эпохи», одним из символов революции в России.

По плану, ремонт крейсера должен был окончиться 15 апреля 1917 года. Но практически сразу стало ясно, что в срок не успеть. Понятно, что революционные события сорвали бы этот срок и сами по себе. Но, все же нужно заметить, что не революционность матросов и рабочих, задействованных при ремонте крейсера, были причиной главной.

Во-первых, если сроки строительства и ввода в строй кораблей («Аврора» здесь показатель хороший, но не единственный) срывались и переносились «без всяких революций», то почему с капитальным ремонтом должно было быть по-другому?

Во-вторых, работы вышли за пределы, предусмотренные заранее. Не будем останавливаться на ВСЕХ «нюансах», рассмотрим лишь один. Пушки, снятые с «Авроры» должны были быть тоже «подшаманены». Станки орудий должны были быть переделаны для увеличения угла возвышения орудий. В результате этого дальнобойность орудий ГК должна была достичь 12500 м (более 67 кбт). Первоначально же дальность стрельбы была около 50 кбт, причем выход из строя подъемных дуг орудийных станков на больших дистанциях – «больное место» русского флота во время русско-японской. Командовавший же крейсером капитан 1-го ранга Никольский предложил (еще весной 1916 года) «передвинуть» 4 152-мм пушки, увеличив тем самым углы их обстрела. Командованию предложение понравилось, и сейчас наступил удобный момент для его реализации. Прибывающие орудия устанавливались на новые места, но при этом требовалось подкрепление этих мест и перенос люков.

В-третьих, были проблемы с материалами и кадрами. Для ремонта нужно было доставить с разных заводов около 400 тонн стали. Ее везли из Брянска, Царицина, Донецка, а на железных дорогах дела все больше переходили в хаос. И не только из-за забастовок и волнений. Стандартный бардак в военное время резко возрос. Не хватало и квалифицированных рабочих. И тоже – отнюдь не только потому (И.Б.: Говорить «не столько» не буду, чтобы не вызывать дискуссию, не относящуюся к основной теме статьи), что рабочие поголовно начали записываться в революционные дружины… Пришедшие на смену призванным в армию рабочим «сельские кадры» потребной квалификацией, очевидно, не обладали, а значит, работали хуже и медленнее. К работам привлекли и экипаж крейсера. Улучшило ли это условия ремонта с точки зрения сроков и качества работ – вопрос дискуссионный. А вот то, что экипаж крейсера сразу оказался подвержен агитации, распространенной среди рабочих, сомнений быть не может.

От автора. То, что автором предложения о переносе части артиллерии, в результате чего тактические и боевые характеристики корабля должны были улучшиться, был командир крейсера, подчеркнуто специально, дабы показать, что этот командир отнюдь не был «картонным» злодеем. Видно, что профи, если предлагает то, до чего «не дотумкали» на этапе строительства серии кораблей! Но – это плюс… А сейчас будет и «минус», связанный с тем же человеком.

В-четвертых. Я не знаю, с каких времен в армии действует принцип «незанятый делом солдат – потенциальный нарушитель дисциплины». Думается, еще римские центурионы учитывали его в своих действиях. Никольский считал так же. И еще до начала ремонта писал в своем донесении: «Команда, до сих пор не поддававшаяся преступной агитации, поддастся ей и, как это часто бывает, перейдёт в другую крайность — благодаря своей сплочённости из самой надёжной во время войны станет самой ненадёжной. Почва для этого самая благоприятная — долгая стоянка в Петрограде у завода».

И чтобы отвлечь матросов от этой «преступной агитации» он решил затянуть гайки. Ему активно помогал в этом назначенный в январе 1917 года старший офицер Огранович.Об ужесточении режима и внутреннего распорядка на крейсере свидетельствует резолюция командира корабля от 15 января на одном из рапортов старшего офицера: «1) Установить тщательный осмотр всех запертых помещений... 2) Пулеметы убрать в погреба и там ежедневно проверять их исправность и докладывать артиллерийскому офицеру». Этой же резолюцией он ввел ограничения и в сходе команды на берег.

При этом, эти ограничения не могли всерьез помешать «распропагандированию» команды. Участие матросов и кондукторов в ремонтных работах вызывало их плотный контакт с рабочими, жесткость же порядков просто должна была усиливать и раздражение самой команды, и действенность «критики со стороны». Капитан и старший офицер быстро восстановили против себя не только нижних чинов, но и офицеров корабля, которых уж точно трудно обвинить в симпатиях к революционным идеям. Офицеры, по воспоминаниям Л. А. Поленова, служившего в те годы мичманом на крейсере, свое отношение к командиру выражали тем, что держались с ним строго официально и ни разу не пригласили его в кают-компанию. Случай вопиющий! Ведь по «морским законам» «хозяином» кают-компании является как раз первый помощник капитана. Это показывает, что старший офицер оказался практически под бойкотом остальных офицеров. «Особенно сильно обострились у всех отношения со старшим лейтенантом Ограновичем, сумевшим за полтора месяца своего старшего офицерства вселить искреннюю ненависть команде крейсера, команде, считавшейся одной из лучших в Балтийском флоте»,— так характеризовал Ограновича офицер «Авроры» инженер-механик лейтенант А. И. Угрюмов.

В конце февраля в Петрограде начались массовые выступления. Команда крейсера, лишенная по приказанию начальника гарнизона увольнения в город, ловила малейшие слухи о событиях в столице. Командование корабля приняло контрмеры: усилили караул, на заводскую электростанцию назначили электриков с корабля, к телефонам поставили дежурными строевых унтер-офицеров. Сам же завод охранялся караулом запасного батальона лейб-гвардии Кексгольмского полка под командованием прапорщика Г. М. Литвинова. В городе слышалась стрельба, видны были пожары.

Ранним вечером 27 февраля патруль от караула, охранявший завод, привел на «Аврору» трех задержанных кексгольмцами агитаторов — двух военных и одного штатского. По разрешению командира крейсера они были помещены в корабельном карцере. Вскоре об агитаторах стало известно всему экипажу. Содержание арестованных на корабле вызвало недовольство не только команды, но и офицеров, о чем и было доведено до сведения командира. Чтобы предотвратить назревавший конфликт, Никольский отменил свое распоряжение, несмотря на внутреннее несогласие. В момент, когда конвой кексгольмцев с арестованными сходил с корабля, собравшаяся на верхней палубе команда криками «Ура!», «Браво!», «Освободить!» приветствовала агитаторов и свою небольшую победу. Находившийся на шканцах у сходни Никольский приказал команде прекратить крики и разойтись, но его никто не послушался. И тут раздались выстрелы. В команду из пистолетов стреляли командир и старший офицер. Выстрелами Никольского (он стрелял одновременно из двух револьверов) и Ограновича были ранены трое матросов: двое легко и один смертельно — Порфирий Осипенко. Палуба опустела.

Через некоторое время на корабле был сыгран «Большой сбор», и команда выстроена на верхней палубе поротно. После проверки командир обошел все роты, говоря, «что мы опозорили корабль, что это легло пятном на него, и грозил всякими бедами на наши головы. Команду распустили, усилили караул до тридцати человек, офицеры ходили по палубам и требовали, чтобы все немедленно ложились спать. Настроение команды было нервное, неудовлетворенное, хотелось какого-то конца. Среди некоторых матросов высказывалось мнение о том, чтобы выключить свет (а он подавался с берега) и убить командира и других»,— вспоминал П. И. Курков.

Ночь на крейсере прошла в томительном ожидании. Утром 28 февраля после развода на работы к «Авроре» подошла огромная толпа рабочих и работниц завода, которые направлялись на демонстрацию с красными флагами, стягами и плакатами. От них на крейсере стало известно о совершившейся революции. Громкое «Ура!» огласило корабль. Матросы бросились к оружию. На гафеле крейсера был поднят красный флаг из сигнального комплекта. В это же время матросы вместе с рабочими, которые уже знали о событиях предшествующего дня, вывели на стенку завода командира корабля и старшего офицера. Никольскому предложили нести красный флаг, он отказался и был убит выстрелом из винтовки, а Огранович ранен ударом штыка в шею. На корабле избили ненавистного команде кочегарного кондуктора Ордина. Матросы «Авроры» с оружием в руках влились в колонну рабочих завода, чтобы принять участие в революционных событиях, происходивших в Петрограде. Примеру «Авроры» последовали команды других кораблей и морских частей, находившихся в столице.

 

Как видим, нет ни бунта на корабле, ни организованного выступления, ни «пламенных ораторов» с призывами типа «Смерть драконам!». Дисциплина просто сметена внешними событиями, можно сказать, толпой. Даже если стреляли в командира и били штыком старпома не матросы крейсера (источники прямо этого и не утверждают), очевидно, что команда легко позволила сделать это. Причем – с двумя самыми непопулярными офицерами на корабле. Другие – не мешали, их и не трогали. Этакий системный кризис.

Практически, до этих событий, на крейсере просто не могло быть сильных, сложившихся и сработавшихся, подпольных революционных групп из членов экипажа. Постоянная боевая загрузка, частое нахождение в море, большое число старослужащих (на крейсере были еще те, кто видел Цусиму) – не лучшие условия для организованного роста революционных настроений. А вот на берегу – идеи ничего не весят и легко переносятся, а главное, этот перенос не остановят никакие запреты. Умозаключения Никольского оказались правильными. А вот его же действия, на основании этих умозаключений, трагичными для самого Никольского…

И вот только ПОСЛЕ этих событий на корабле революционные силы начинают «приобретать структуру». Известно, что историю пишут победители. И что все, что произошло на «Авроре», дошло до нас в условиях действия «светофильтра» победивших большевиков (И.Б.: Умоляю не делать вокруг этой фразы крупного диспута – это НЕ ОЦЕНКА! Это простая констатация факта…). Простая логика подсказывает, что антивоенную и политическую пропаганду на борту крейсера вели не только большевики (И.Б.: Я лично считаю, что тут надо использовать глагол «НЕ СТОЛЬКО», ибо большая часть большевиков в это время не команду агитировала, а в лучшем для них случае «письма издалека» писала. Или по ссылкам сидели…). Так что на крейсере просто обязаны были быть и анархистские (широко известно, что эти ребята имели сильное влияние на флотских даже во времена гражданской) и эсерские, да и другие «кружки». Но достаточно быстро команда начала «большевизироваться». Судовой комитет, избранный на «Авроре» был явно «небольшевистским»: в руководстве – офицеры, в составе – только 2 человека, сочувствующие большевикам. Депутатами, избранными в Петроградский совет стали три эсера и беспартийный. «Работу продолжают, офицеры все на местах, никаких стеснений им не делается. Все оставлено в их распоряжении. Так это было на «Авроре» все время; матросы не предавались чувству мести и, если офицеры работали и не шли против команды в отношении политических убеждении, а требовали порядка службы и работы на корабле, то судовом комитет и команда всегда им помогали. Не было неувязок в этой части»,— писал П. И. Курков. А вот в июне 1917 большевистская ячейка РСДРП (б) на корабле состоит уже из 42 человек. Общая тенденция, однако! 13 июня были избраны новые депутаты Петроградского совета, двое из них представляли большевиков. Переизбранный в начале сентября судовой комитет имел в своем составе 9 человек, 6 из них – представители большевиков. Во главе комитета уже не офицер, а большевик, машинист 1-й статьи.

 

Во второй половине октября был практически закончен ремонт, затянувшийся во время событий весны – лета 1917 года. 24 октября на «Авроре» была получена телеграмма из Гельсингфорса: «Центробалт совместно с судовыми комитетами постановил: «Авроре», заградителю «Амур», 2-му Балтийскому флотскому и гвардейскому экипажам и команде острова Эзель всецело подчиняться распоряжениям революционного комитета Петроградского Совета. Центробалт. Председатель Дыбенко».

Вечером в судовой комитет крейсера был доставлен документ Петроградского Совета (№ 1253 от 24 октября 1917 г.):

Комиссару В.[оенно]-Революционного Комитета Птгр. [Петроградского] Совета рабочих и солдатских депутатов на крейсере «Аврора».

В.[оенно]-Револ.[юционный] Комитет Птгр. [Петроградского] Совета рабочих и солдатских депутатов постановил: поручить вам всеми имеющимися в вашем распоряжении средствами восстановить движение по Николаевскому мосту.

Перед крейсером была поставлена конкретная задача: свести мост, разведенный накануне юнкерами. Для ее выполнения необходимо было подойти к Николаевскому мосту (ныне мост лейтенанта Шмидта). Председатель судового комитета комиссар ВРК Белышев сообщил об этом распоряжении командиру корабля лейтенанту Эриксону. Командир отказался выполнить этот маневр, мотивируя отказ тем, что за время продолжительной стоянки крейсера глубины в районе корабля из-за речных наносов могли измениться. После этого разговора с командиром Белышев вышел из салона, но через несколько минут снова появился в дверях с двумя вооруженными матросами, которым громко сказал: «Никого в салон не пускать, вы за них отвечаете». Затем, обращаясь к старшему офицеру лейтенанту Винтеру, добавил: «Во избежание эксцессов, я вынужден поставить здесь часовых, так как не ручаюсь за команду, когда она узнает об отказе командира вести крейсер».

Разделяя сомнения командира крейсера относительно возможного изменения глубин, Белышев поручил сигнально-дальномерному боцманмату члену судового комитета Захарову произвести замер глубин в районе стоянки корабля. После того как замеры были произведены, Белышев вторично пошел к Эриксону с членом судового комитета мичманом Соколовым. Довод о том, что корабль в неумелых руках может быть выведен из строя, подействовал на Эриксона, и он принял на себя командование переходом к мосту. Тотчас же были сняты часовые. По кораблю разнеслась команда: «По местам стоять, со швартовов сниматься!».

К утру 25 октября революционными силами были заняты мосты, телеграф, телефонная станция, вокзалы и другие стратегические объекты. Военные моряки были в передовых рядах восставших. Всего в Октябрьском восстании в Петрограде приняло участие более 10 тысяч балтийских моряков и 11 военных кораблей.

Утром на «Авроре» был получен текст ленинского воззвания «К гражданам России!» Вся страна услышала радиостанцию «Авроры», ее обращение:

Всем! Всем! Всем!

Временное правительство низложено, государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Военно-Революционного Комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.

Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства — это дело обеспечено.

Днем на «Авроре» побывал Антонов-Овсеенко. Он уточнил с судовым комитетом задачи корабля и условился о том, «что по сигнальному выстрелу Петропавловки «Аврора» даст пару холостых выстрелов из шестидюймовки».

К вечеру восставшие заняли исходные позиции для штурма местоположения Временного правительства — Зимнего дворца. Вошедшие в Неву корабли получили конкретные боевые задачи. Ниже Николаевского моста, почти напротив «Авроры», у правого берега ошвартовались минные заградители «Амур» и «Хопер», яхта «Зарница», сторожевой корабль «Ястреб» и учебное судно «Верный»; у левого берега — эскадренные миноносцы «Самсон» и «Забияка». Выше Николаевского моста у правого берега стояли два тральщика. План взятия Зимнего дворца предусматривал комбинированный удар красногвардейских, матросских и солдатских отрядов при поддержке броневиков, артиллерии кораблей и Петропавловской крепости. По решению судового комитета с «Авроры» на берег были свезены три группы моряков для участия в штурме Зимнего дворца и поддержания революционного порядка в городе. Большинство же команды оставалось на крейсере для обеспечения его боеготовности.

 

В 21 ч 40 мин по сигналу с Петропавловской крепости крейсер «Аврора» произвел холостой выстрел из 6-дюймового орудия — условный сигнал к началу штурма. Спустя некоторое время гарнизон Зимнего дворца, состоящий из юнкеров и ударного женского батальона, прекратил сопротивление. Члены Временного правительства, за исключением бежавшего министра-председателя Керенского, были арестованы. Социалистическая революция победила. План вооруженного восстания полностью осуществился. «В Питере наши потери при захвате Зимнего были невелики. Пять матросов и один солдат убиты, много легкораненых; на стороне защитников правительства никто сколько-нибудь серьезно не пострадал».

К концу ноября ремонтные работы были закончены полностью. 28 ноября «Аврора» с помощью ледоколов отошла от стенки и вышла в Гельсинфорс. 22 декабря отряд крейсеров, в который входила «Аврора» вышел из Гельсинфорса в Кронштадт. 30 марта на крейсере был обнаружен фугас, обезвреженный старшим офицером Винтером. При разборке взрывателя Винтер был ранен.

 

9 мая на «Авроре» осталось только 127 человек, остальные убыли на фронт. 29 июля крейсер перевели в Кронштадт. Также, как и «Диану», его намеревались затопить на вероятном пути наступления интервентов. Когда стало понятно, что корабли интервентов перед Питером не появятся, на корабле оставили только команду из 40 человек. 8 июня 1922 года крейсер со снятой артиллерией и боезапасом передан Кронштадскому порту на долговременное хранение. Но в сентябре 1922 года судьба снова переменилась: комиссия, осмотревшая крейсер, нашла его в хорошем состоянии и вынесла заключение о возможности его использования в качестве учебного корабля. 11 апреля 1923 года «Аврора» вошла в состав отряда учебных кораблей Балтийского моря. За последующие годы корабль совершил несколько учебных заграничных плаваний.

В 1933 году стало ясно, что корабль нуждается в серьезном капремонте. Начавшийся ремонт планировали закончить в 1937 году. Но весной 1935 работы прервали – не хватало ресурсов и сил в связи со вводом в строй новых кораблей флота. Так ка на корабле не успели поменять котлы, его переквалифицировали в несамоходную учебную базу. Как мы видим, никакого «символизма» в судьбе корабля не прослеживалось. Есть сведения, что в 1941 году его эксплуатацию вообще хотели прекратить. Но тут началась война…

С началом войны с крейсера списали курсантов, а саму «Аврору» включили в систему ПВО Кронштадта. Ее вооружение состояло из 10 130-мм орудий, 2 универсальных 76,2-мм установок, двух зенитных орудий Лендера (76,2-мм), 3 универсальных 45-мм орудия и одного пулемета. По мере подхода немецких войск к Ленинграду, артиллерию с крейсера снимали. В июле 1941 года сформирована стационарная батарея «А» («Аврора») из 9 130-мм орудий. С 3 сентября батарея начала боевые действия. 10 сентября немцы атаковали батарею и на следующий день захватили 7 огневых позиций из 9. Две последние пушки отстреливались до исчерпания боезапаса, после чего выводились из строя. К концу восьмого дня боев к своим вышли 26 моряков из 165 человек личного состава батареи.

 

16 сентября состоялся первый налет немцев на Ораниенбаум, в отражении которого принимали участия оставшиеся на корабле зенитные средства (1х76-мм, 1х45хмм и 1 пулемет). Расчеты вели зенитный огонь по немецким бомбардировщикам, идущими волнами на город. Только 76-мм орудие выпустило 138 снарядов. По свидетельствам очевидцев, один самолет был сбит. 21 сентября крейсер подвергся одновременно налету и артиллерийскому обстрелу. С этих пор тревоги объявлялись по 10-13 раз в день.

30 сентября при обстреле, в результате попадания 152-мм снаряда, начались пожары, одновременно нарушилась герметизация пробоины, полученной тремя днями ранее. К утру крен корабля достиг 23 градусов. Во избежание опрокидывания корабля были открыты кингстоны противоположного борта, в результате чего корабль выровнялся и сел на грунт.

 

Вступивший незадолго перед этим во временное командование крейсером старший помощник командира старший лейтенант М. К. Крылов в своем донесении в штаб КБФ сообщал:

«Доношу, что в результате артобстрела 1.10.41 от прямых попаданий затонул транспорт «Базис» у северного конца восточного мола, а Краснознаменный крейсер «Аврора» получил две подводные пробоины и имеет шесть надводных. «Аврора» сидит на грунте с креном на правый борт 3°. Пара и света нет. Личный состав находится на корабле.

Командир Краснознаменного крейсера «Аврора» старший лейтенант Крылов».

К этому времени на «Авроре» осталось около 30 человек личного состава. Пара и электричества, естественно, не было. Сначала команда жила в кубрике под полубаком, но с наступлением морозов оставаться там стало невозможным, и люди перебрались в землянки на берегу. Вахта неслась лишь около флага и оставшегося 76-мм орудия (второе – 45-мм орудие нуждалось в ремонте).

В конце ноября с трудом демонтировали последнее 130-мм орудие, которое было затем установлено на бронепоезде №7 (в дальнейшем – «Балтиец»).

«Аврора» и в дальнейшем подвергалась обстрелам. Например, в августе 1943 года, при обстреле получено еще 3 попадания, осколком сбит Краснознаменный флаг, немедленно поднятый из воды. Обстрелы прекратились лишь после снятия блокады Ленинграда.

И лишь после этого пришло время «легенды и памяти». В августе 1944 г. исполкомом Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся было принято постановление:

О КРАСНОЗНАМЕННОМ КРЕЙСЕРЕ «АВРОРА»

1. Принять предложение Народного Комиссара ВМФ СССР об установлении навечно Краснознаменного крейсера «Аврора» на Неве как памятника активного участия моряков Балтийского флота в свержении буржуазного Временного правительства в дни Великой Октябрьской социалистической революции.

2. Краснознаменный крейсер «Аврора» установить у Петроградской набережной по реке Большая Невка, против здания Ленинградского Нахимовского военно-морского училища .

20 июля 1944 года, после заделки подводных пробоин и откачки воды, крейсер всплыл. 13 сентября его перевели в Ленинград. Корабль готовили к доковому ремонту. Но вечером 3 мая 1945 года машинное отделение начало заливать водой. Откачивать ее не получилось, крен увеличивался и стал критическим. Чтобы не допустить его опрокидывания, снова пришлось притопить корабль. Он сел на грунт по батарейную палубу. После повторного подъема корабля 24 мая выяснилось, что причиной течи был неисправный кингстон правого борта. С 14 июля по 6 сентября шел доковый ремонт, затем корабль ошвартовали к стенке судоремонтной мастерской.

С октября 1945 по сентябрь 1946 «Аврора» «играла в кино». Но не себя – «Варяг». Чтобы ее замаскировать, поставили фальш-трубу, носовое украшение и кормовой балкон, установили несколько шестидюймовок.

 

По окончании съемок ремонт продолжили. 6 ноября 1947 года, в канун 30-летия своего исторического выстрела, «Аврора» снова заняла место на Неве, ниже моста лейтенанта Шмидта. Приняв участие в параде, корабль снова вернули к стенке мастерских. Следующий год – окончание ремонта, снова парад, и, наконец, 17 ноября – переход к месту вечной стоянки. На следующий день крейсер принял на свой борт курсантов выпускной роты нахимовцев, которым теперь предстояло на нем учиться.

Только в 1960 году «Аврора» была включена в список памятников, охраняемых государством, а в 1961 году она прекратила свою «учебную» деятельность и стала музеем.

 

А 22 февраля 1968 года крейсер «Аврора» был награжден орденом Октябрьской революции. В приветствии от имени Центрального Комитета КПСС, Президиума Верховного Совета и Совета Министров СССР по поводу награждения говорилось: «Глубокий смысл заключается в том, что всемирно известный корабль награжден именно орденом Октябрьской Революции, на котором изображен крейсер «Аврора» как символ революции, наступления утренней зари в истории человечества — зари социализма и коммунизма...».

От автора. В этом приветствии подчеркнута еще одна уникальность «Авроры». Корабли не так уж редко появляются на памятных знаках и медалях. Петр I выпустил знаменитую медаль «Небывалое бывает», в ознаменование подвига «Варяга» и «Корейца» выпущено 697 медалей с их изображением.

 

 

Но, кажется, это единственный случай в истории, когда на ордене, которым награжден корабль, ЭТОТ ЖЕ корабль и изображен!

 

Отвлекаясь от «революционной темы», которой некоторые читатели могут быть не довольны, автор хочет от себя высказать мнение, что и «без политики» «Аврора» вполне достойна сохранения в качестве памятника. Если я не ошибаюсь, ВО ВСЕМ МИРЕ в настоящее время есть всего два крейсера времен первой мировой («Аврора» и греческий корабль музей, бывший броненосный крейсер). И всего 2 корабля, принимавшие участие в русско-японской войне (опять же «Аврора» и флагманский броненосец адмирала Того «Микаса»). Свою же историческую память СТОИТ хранить…

В качестве маленького резюме.

«Паллада» явно невезучее имя для боевого корабля. «Диана» верно служила флоту, но особой славы не заслужила. И явными «звездами» смотрятся обе наши «Авроры». Богиня Зари, что же Вы хотите?!