Новые китайские горизонты

Китай готовится выйти на следующий уровень экономического развития, но это означает, что властям придется получать новый мандат на правление. Старый общественный договор теряет свою актуальность.

Греция, Венгрия, Пакистан, Португалия, Египет — так пять приморских провинций Китая выглядели в 2000 году, если оценивать их экономическое развитие по размеру ВВП. Турция, Нигерия, Венесуэла, Индонезия, Швейцария, Таиланд — этим странам они соответствуют сегодня. Испания, Аргентина, Австралия, Россия, Канада, Корея — так, если верить прогнозам аналитиков HSBC, «приморский пояс» будет выглядеть к 2020 году.

Не менее интересно посмотреть на внутренние районы Китая. Сегодня экономика Внутренней Монголии сопоставима с алжирской; через десять лет она должна сравняться с ЮАР. Юньнань за то же время пройдет путь от Словакии до Нигерии, Хунань из Чехии превратится в Швейцарию...

«Десять лет назад Китай напоминал Африканский союз, сегодня он выглядит как совокупность развивающихся стран. Через десять лет КНР будет экономически равна содружеству развитых государств второго порядка и наиболее продвинутых представителей развивающегося мира», — говорит аналитик HSBC Чжан Чжимин.

Все это произойдет, разумеется, лишь в том случае, если Китай в ближайшие десять лет будет развиваться не менее успешно, чем в предыдущее десятилетие. Речь идет прежде всего о качественных показателях. Последние двадцать лет Китай был мировым лидером по темпам экономического роста, в будущем он хочет стать одним из лидеров и по качеству экономического развития, темпы же китайского экономического роста в ближайшие годы, скорее всего, замедлятся. «Это не страшно, — уверяет старший аналитик гонконгского отделения банка UBS Дун Тао. — На самом деле, чтобы достичь четырехкратного роста ВВП к 2020 году по сравнению с 2000-м, Китаю достаточно расти со скоростью 5,6 процента в год».

2011 год для КНР не будет переломным или решающим, какими были кризисный 2009-й и первый посткризисный 2010-й, когда властям нужно было доказывать состоятельность своей экономической политики в условиях кризиса. Но некоторые ориентиры начавшийся год задаст: в марте Всекитайское собрание народных представителей одобрит 12-й план пятилетнего развития. Так что 2011-й станет первым годом, в котором Китай будет жить при новой — посткризисной — повестке дня. По его итогам можно будет судить о том, насколько в КНР к этому готовы — экономически, политически и социально.
Из прошлого в будущее

Будущий пятилетний план в значительной степени станет развитием плана предыдущего, просто акценты в 12-й программе развития расставлены четче. Так, 11-й план, принятый в начале 2006 года, также предусматривал упор на качество роста в ущерб количественным показателям. Одним из ключевых положений программы стал «поиск нового баланса» — между развитием приморских и внутренних провинций, между экспорториентированным производством и внутренним потреблением, между обеспечением полной занятости и повышением эффективности производства. Кроме того, китайские власти тогда же впервые всерьез задумались о энергоэффективности экономики — к 2010 году в Китае планировали сократить потребление энергии на единицу реального ВВП на 20%.

Программа была выполнена не до конца. Темпы экономического роста сильно превысили установленные в плане — в среднем 11,4% против запланированных 7,5%, установлению рекорда не помешал даже финансовый кризис. Но намеченные структурные изменения не состоялись. Из-за кризиса китайские власти отложили ряд важных реформ — в области ценообразования в энергетике и ресурсном секторе, в реформировании госсектора.

Доля внутреннего потребления в ВВП продолжала снижаться, несмотря на все попытки повысить значение внутреннего рынка. Доля же капитальных инвестиций в структуре роста ВВП в 2009 году достигла рекордных 70%. Понятно, что Китаю все планы испортил финансовый кризис — у руководства страны не было иного выхода, кроме как начать масштабное капитальное строительство. Это позволило поддержать высокие темпы экономического роста и занять десятки миллионов рабочих рук, высвободившихся из-за сокращения экспортных потоков. В результате в КНР решили использовать кризис для сокращения экономического и инфраструктурного разрыва между развитыми приморскими районами и другими частями страны. В целом на этом направлении власти преуспели. Так, миллиарды долларов были вложены в реформу здравоохранения, причем приоритетом стало строительство клиник в сельских районах Китая и распространение там базового медицинского страхования.
Валютный обмен

В 2010 году стало окончательно понятно, что в Китае твердо намерены сделать юань не только свободно конвертируемой валютой, но и одной из главных мировых торговых и резервных валют. «Если в XXI веке и появится валюта, равная по весу американскому доллару, то это будет китайский юань», — утверждает экономист HSBC Цю Хунбин. Уже через пять лет почти половина торговли между Китаем и развивающимися странами будет осуществляться в китайских юанях, сегодня на них приходится лишь 3%.

Рост спроса на юань за границей дает возможность китайским компаниям платить в юанях за зарубежные активы, а иностранным корпорациям — инвестировать в экономику КНР в китайской валюте. Представители нескольких центробанков заявили о готовности перевести часть своих золотовалютных резервов в юани. Ожидается, что уже в скором времени курс китайской валюты по отношению к американской будет расти на 2–5% ежегодно. «Многие финансисты полагают, что США с помощью слабого доллара пытаются переложить собственные экономические проблемы на другие страны. Даже если это не так, подобное отношение ослабляет позиции американской валюты по всему миру», — говорит Цю Хунбин.

Полемика между Пекином и Вашингтоном по вопросу курса юаня по отношению к доллару продолжилась: как известно, в США считают его заниженным. В прошлом году американцы решили зайти с другой стороны и предложили перед саммитом «большой двадцатки» в Сеуле установить предельно допустимый размер профицита текущего баланса в 4% от ВВП. Интересно, что первым о стремлении КНР выйти на этот рубеж заявил вице-председатель Народного банка Китая И Ган — еще в начале прошлого года. Однако на «двадцатке» Китай и другие экспортеры отказались принять это предложение.

Позиция Китая понятна — повышение курса юаня и снижение профицита торгового баланса здесь увязывают с ходом экономических реформ и не готовы к поспешным действиям ради того, чтобы добиться определенного количественного результата. В Пекине надеются, что стимулирование внутреннего спроса должно естественным образом привести к увеличению импорта, собственно, так и происходило в 2010 году. Импорт рос в среднем на 10% быстрее экспорта за счет увеличения спроса на иностранные станки и оборудование, а также сырье, необходимое для масштабного инфраструктурного строительства.

В любом случае в Пекине хотят сохранить рычаги управления курсом национальной валюты и, очевидно, не пойдут на договоренность, которой будет жестко задана скорость повышения курса китайской валюты.