Дело Вавилова – приговор Сталину (обжалованию не подлежит)

Что происходит сегодня

Лет пятнадцать назад, когда в газетах замелькали первые «антивавиловские» публикации, автору этих строк, выросшему в семье двух крупных ученых-естественников, думалось, что столь смехотворные тексты не заслуживают внимания. Даже в советское время, начиная с рубежа шестидесятых годов, заговори кто о «прогрессивном Лысенке и реакционном Вавилове», равно как и о «мудрости товарища Сталина, разгромившего лженауку генетику», его бы попросту сочли не вполне здоровым. В лучшем случае – некрасиво оригинальничающим. Имя умученного гения, академика Николая Ивановича Вавилова, было в советское время полностью реабилитировано, его научная правота признана. Пусть его гонитель Трофим Лысенко отоваривался продовольственными «заказами» в распределителе на углу Ленинского и Университетского проспектов, догнивая на почетной, похоже нарочно для него созданной синекуре в Горках Ленинских, и лелеял драгоценное свое здоровье в спецполиклиниках – его чурались как прокаженного, каким он, по сути, и являлся. Лысенко коптил небо до 1976-го года. Ну и ладно, все только радовались, что эпоха физических расправ миновала. Главное – научная школа Вавилова жила и работала. Почта СССР выпускала марки с портретом Вавилова. В 1965 году учреждена премия АН СССР имени Вавилова, в 1968 – золотая медаль, присуждаемая раз в пять лет. Еще тогда возникла незыблемая уверенность, что мрачная страница гонений на науку перевернута навсегда.

И вдруг – в XXI столетии – ренессанс лысенковщины. Не в науке, разумеется. В обществе. Публикаций все больше, тон их все разнузданнее. Часть из них вовсе анонимна, что само по себе признак отменно скверный. Другие имеют имена. То имя плодовитого, как крольчиха, писателя-фантаста, не имеющего высшего образования вовсе, то имя журналиста с образованием низкоквалифицированного инженера. Не биологи, мягко говоря. Но ведь не на биологов рассчитаны и своеобразные их раченья. Бульварный, развязный тон новых «обличителей» Вавилова умело играет на страсти обывателя иметь «мнение» обо всем: от альковных тайн кинозвезд до ядерной физики. Но о ядерной физике, равно как и о генетике, судить немного сложнее, чем о силиконовых прелестях. Тут-то и караулят желающие объяснить всё «на пальцах».

И вот уже несется не только с книжных прилавков, но и по социальным сетям:

«Вавилов был кабинетным теоретиком, а в то время стране нужны были практики, такие, как Лысенко».

Сталкиваясь с этим лично, я обыкновенно задаю два вопроса: «Какова стоимость наследия практика Лысенка? Какова стоимость наследия кабинетного теоретика Вавилова?»

Узнав о триллионах долларов, в кои оценивается сегодня находящаяся в Кубанском хранилище коллекция Вавилова (около 400 000 видов растений), ленивые и нелюбопытные читатели газет долго отказываются верить, затем растерянно бормочут невнятицу. Особо упорные делают попытки найти следы чего-либо полезного, оставленного «практиком»: утыкаются в колоссального размера zero.

Но за пуговицу каждого простодушного не ухватить. Помним прописи: поливай грязью, что-нибудь да останется. И в информационное пространство продолжает вбрасываться:

«А Вавилов сидел вовсе не за генетику, он был виновен в растрате огромных государственных средств, в том числе валютных, устраивал себе, понимаешь, круизы» (sic!).

Ложь изрыгается совершенно осознанно, ибо всякий, заинтересованный в дискредитации Вавилова, вне сомнения, знаком хоть поверхностно, с «делом». Оно, между тем, содержит заурядный для того времени набор: шпионаж, антисоветские организации, вредительство. Что называется – классика жанра.

После 400 допросов у следователя с говорящей фамилией Хват (около 1700 ночных часов с применением пыток – в чем легко убедиться, взглянув, если нервы крепки, на тюремные фотографии Вавилова в анфас и профиль) академик все это, разумеется, подписал. Подписал и то, что нарочно создавал нежизнеспособные направления, с целью приостановления эффективного развития советской науки.

Не осмелимся подумать о себе лучше: наедине с мертвоглазым Хватом мы тоже «признались» бы в поджоге Москвы в 1812 году. Кстати, некоторые «признания» Вавилова носят именно такой характер – своего рода зашифрованное послание потомкам?

Чуть ослабевали мучения – Вавилов принимался отрицать всё подписанное. Быть может, потому допросов было такое немыслимое количество? Нет, причина иная, но о ней ниже. Причина весьма интересна.

Но прежде, чем мы скажем, сui prodest это безумие сегодня, дадим последний штришок к характеристике атак популярных борзописцев и анонимных блоггеров. Коль скоро вся нынешняя война вокруг имени Вавилова курьёзно уникальна тем, что большинство спорящих ровным счетом ничего не смыслят в предмете спора, а именно в генетике, злоумышленники пытаются создать у доверчивых читателей ощущение, что как раз сейчас, сию-то минуту, с ними беседует именно некто «все науки превзошедший», знающий тему, как опять же свои пять пальцев. Делается это способом довольно простым: набросом по текстам «умных» словечек. Читатель их вроде бы пропускает, не вникая, но подсознательно – уважительно фиксирует.

«Это неправда, что Вавилов был за генетику, а Лысенко – против! Лысенко тоже был генетиком, только Вавилов был вейсманист-морганист, а Лысенко опирался на неодарвинизм Ламарка».

Умные словеса изречены. И какая разница, что у Ламарка не могло быть не только нео- , но и самого старенького дарвинизма, ибо Ламарк жил раньше Дарвина? Какая разница, что Дарвин зело удивился бы, обнаружив себя приписанным к какой-то непонятной «генетике», ибо был он, Дарвин, как говорится, «совсем не об этом».

Флёр наброшен. Серьезный человек пишет, «слова» знающий. Всё это было бы смехотворным, когда б цитируемая анонимная антивавиловская агитка не выходила несколько раз в топы статусов. Но анонимы с небольшими статейками – это свора собачонок, сопровождающая тяжелых слонов – многостраничные печатные издания.

Есть в этой лаве и – к большой гордости злоумышленников – свежее профессиональное имя. Это недавняя книга Л.А.Животовского «Неизвестный Лысенко». Это уже не слон, это будет целый мичурински выведенный млекопитающий боевой динозавр. Но действие равно противодействию: на Бушковых и Мухиных научный мир реагировать не может, да и, вероятно, не должен, мне трудно судить. Научный статус Животовского вынудил ответить специалиста. Для полноты обзора кампании – несколько оценок, данных сему труду проф. Э.И.Колчинским, директором Санкт-Петербургского филиала Института истории естествознания и техники им.С.И.Вавилова. Приведем здесь лишь несколько необходимых для данного разбора оценок. С развернутым мнением специалиста можно ознакомиться на сайте Комиссии по борьбе с лженаукой РАН.

В начале данного обзора, построенного по нарастающей, читатель мог пожать плечами: велика важность? Сегодня любой шарлатан может тиснуть книжонку, хоть по алхимии, хоть по конспирологии, а интернет и вовсе выглядит порою пастбищем непуганых идиотов. Но проблему уже признали в академических стенах. Первый вывод: вторая кампания (посмертная) травли Николая Вавилова идёт на всех уровнях. От примитивно обывательского до околонаучного, с включившимися в ряды невежд образованными ренегатами.

Оценка Колчинским автора книги:

«С Лысенко заигрывали и некоторые генетики, но впервые до такого уровня и открытой апологетики опустился человек, который довольно успешно как генетик баллотировался в членкоры РАН несколько лет назад. Во внезапное его помешательство я не верю и думаю, что преследует он не только научные интересы, а скорее стремится включиться в организованную кампанию»

Здесь мы оборвем цитату и далее попробуем подступиться к целям кампании самостоятельно.

«В искренности написанного им также сомневаюсь. Я его уже давно числю в группе генетиков, по неизвестным мне соображениям, но явно не из-за стремления к истине, вставших на путь очередной фальсификации истории науки. Об этом я пишу в большой статье о социально-идеологических и нравственно-психологических причинах попыток реабилитации лысенкоизма, которая принята к печати в США. Там упоминается и его фамилия. Для чего он вновь пытается надеть дурацкий колпак на российскую науку, судить мне трудно».

А вот профессиональную оценку деятельности Лысенка я, всего лишь писатель, лишь повторяю. Она жестка даже по меркам моей семьи, где былая трагедия биологической науки была тканью бытия:

«Что касается практической значимости работ Лысенко, то именно благодаря ему в СССР умирали от голода вплоть до конца 1940-х гг., а посев яровизированных сортов или разрушенные браком по любви сорта обусловили самые низкие урожаи зерновых в Европе. Именно положение в сельском хозяйстве, где наукой заведовали главным образом его явные и скрытые последователи, стало одной из причин распада СССР. А кормить население мы могли только благодаря закупкам продовольствия за рубежом за счет поставляемой по бросовым ценам нефти».

Сурово, страшно. Ну а сейчас, представив масштабы происходящего, обратимся, наконец, к вопросу: сui prodest? Prodest-то сui?

Кто это делает

Здесь постараемся быть кратки. Выше упоминались имена, впрочем, вскользь, ибо «незаменимых людей нет». Но у всех – и анонимов и персоналий – наличествует обобщающий признак. У некоторых он демонстративно выставлен напоказ, у других его надо поискать, но найдется непременно.

Наугад: апологию Лысенка содержит ресурс под скромным названием «СТАЛИН. Люди.Время.Империя». Сайт ровно того пошиба, где можно найти и принятие «православным Иосифом монашества под именем Георгий», и бесконечные вариации на тему «расстреливали кого надо» и прочая таковая.

Не наугад. Фантаст Бушков, упомянутый выше, не только один из ненавистников Вавилова, но и до слюны изо рта, до неприличия ненавистник святого убиенного Государя Николай Александровича и Российской Империи. Бульварный сенсационщик Мухин – представлял в суде кого-то из родственников Иосифа Виссарионовича (нет, не бритую налысо американку в пирсинге, кого-то еще), защищая «честное имя» Джугашвили.

Мы нашли главное: единственного среди всей своры незаменимого человека.

Уже не вспомню, кто первым сказал гениальное:

«Красный ренессанс возможен не в виде бровей, но в виде усов».

Брежневу Вавилов не мешал. При Брежневе вообще ученым мешали весьма умеренно. Зато он весьма мешал Сталину. Почему?

Что происходило между ними?

Монархов, как известно, сурово готовят к огромной ответственности с раннего детства. Абсолютная власть до адских глубин развращает неподготовленную, не развитую для служения и жертвенности душу. Мы видим это на примере большинства квазицарей. (Кадровые военные диктаторы – песня немного иная, военная служба накладывает самоограничения). Посмотрим хоть на Бонапарта, с которым, по мнению французского историка Reynald Secher, Джугашвили схож, как родной брат.

Неважно даже, кем был Иосиф Джугашвили до своего «Тулона». Грабитель, большевик, живорез? Сложись всё иначе, не удайся хоть октябрьский переворот, как знать, чем бы он стал. Люди и похуже его раскаивались в грехах молодости. Вдруг бы чем полезным занялся?

Но «Тулон» случился. Опять же сошлюсь на Secher – народец-то, над которым выпало вершить жизнь и смерть, был не родным, не кровным. Чего бы там ни плели былинники речистые о русском душою вожде, мы прекрасно помним, что Грузия купалась в налоговых льготах, когда вдовье Нечерноземье загибалось от послевоенных тягот. Да что там: до последних дней СССР нищая Грузия была богачкой рядом с изобильной Россией. «Уберите чемодан со стола! – Это не чемодан, это кошелек». (Анекдоты о грузинах). Наследство дяди Йоси.

Власть над огромной страной. Власть над чужим народом. Назовите, если сможете, хоть один ограничитель, помешавший бы этой душе растлиться до конца!

Не военный. Мимо. Религия? Сказки о «монахе Георгии» оставим опять же речистым былинникам, сами же вспомним – с чего бы Храм Христа Спасителя пришлось отстраивать на месте плавательной лужи? Куда он исчезал, храм-то?

К моменту встречи с Вавиловым Джугашвили уже впустил в душу все метастазы преисподней.

Отчего мы назовем здесь эту встречу значимой не для жертвы, но для палача? Мало ли ученых им было загублено? Щелк – и нету.

Щелкнуть было страшно. Джугашвили был азиатски, адски хитёр. Расправа над знаменитостью планетного масштаба – кто знает, чем она может отлиться? Тираны боязливы. Тираны осторожны.

Кто-нибудь задавался вопросом – отчего Вавилова обкладывали красными флажками целых десять лет? В атмосфере террора, когда превратить человека в «нелицо» можно было за несколько дней, если не часов?

Джугашвили вел длинную игру. Ему не нужна была картина: Вавилов убит, исчез – по желанию злого Сталина. Нет, о нет.

Нужно было – совсем другое. Нужно было: научный мир с негодованием ниспроверг ложный авторитет. Сам. Научный мир, можно сказать, просто настоял на подобном низвержении. Ну а товарищ Сталин только послушал компетентных граждан.

Для вас Вавилов – величина? А вот для всей нашей науки – нет. А нам кажется, что наша советская наука опережает вашу буржуазную. Что же, советскому правительству – не слушать советских ученых? Которые все, как один человек… Не думаете же вы, что мы этих академиков подкупили или запугали? Может быть – я их и запугал? Ха-ха-ха. Почитайте, товарищи, наших советских настоящих ученых – к примеру, товарища Лысенка.

К этой картине он шел. Но, силы адские, как же трудно было ее нарисовать! Запугаешь, зацепишь какого-нибудь жалкого очкарика, Бондаренка какого-нибудь, а он вдруг – этот самый Бондаренко, нате, берет на суде свои слова обратно. Расстрелять Бондаренка!! Как смел?! Расстреляли. Не легче.

А за Бондаренком – Муралов, Писарев, Паншин, Карпеченко и Фляксбергер… Разорвали сплетенную сеть, захотели к стенке – красивыми, сволочи.

Почему он не боится, этот Вавилов? Почему не просится в партию? Все просятся, а он – брезгует?

Нет, не должно быть ничего сильнее, чем страх. Но получается – что-то всё-таки есть…

Красивый, русский, баловень, барин. Как смеет ходатайствовать за арестованных коллег?! Ладно бы разок, так 44 ходатайства. За этих – за живых мертвецов. Что он себе позволяет?

Вот прижмешь его вроде: ты теперь «невыездной». А эти, сволочи заграничные, что в ответ вытворили. В этом самом, в Эдинбурге на Международном Конгрессе. Ставят на видное место пустое кресло, для председателя: не Вавилов, так никто. Никто не дерзнет из нас – вместо него.

«Пойдем на костер, но не отступимся». Кому он говорит? Ученикам! И ведь уже – адские души чутки – в грядущем ждет чудовищная блокада, в которую вавиловцы явят непостижимый героизм – и непостижимую верность делу учителя. Учителя загубленного, оклеветанного. Иванов умрет от голода среди сотен пакетиков риса. Из мертвых пальцев Щукина вынут пакетик миндаля. На столе останется незавершенное описание содержимого пакетика с просьбой отправить дубликат на Большую землю. Шатаясь и падая, под обстрелом, Лехнович будет таскать на себе драгоценные дрова – чтобы не померзли картофельные клубни. (Заметим – всё это можно спокойно съесть, это ж никому не нужная коллекция Вавилова! Можно съесть и выжить. Но они предпочтут – умирать). Таким явит себя детище Вавилова – ВИР.

Нечуткие, недобрые – вы не понимаете, как это обидно? Ты земной бог, но боишься своей тени. Ты свои тени – расстреливаешь. То Ягоду, то Паукера, то Ежова… Нет рядом верного плеча. Обидно, понимаешь?

Обида копилась – десять лет. Местью и только местью можно объяснить то, чего не объяснишь никак иначе: зачем понадобилось целых четыреста допросов у следователя Хвата? Четыреста. Зачем Вавилова держали год – год в камере смертников? Но ведь подарить смерть – это тоже значит дать улизнуть, дать выйти из твоей власти! Ну нет… Зачем уничтожен написанный в тюрьме, между пытками, последний труд Вавилова?

Месть, такая сладкая. Долгожданное сладострастное наслаждение низменной разложенной души.

Минует война, но уже после нее происходит чудовищный разгром генетики, сессия ВАСХНИЛ. Вновь выдвигаются на арену людишки заменяемые – Лысенки и Презенты. Сталин не забыл, Сталин продолжает мстить, смутно, тревожно чувствуя, что из их борьбы умученный академик обречен выйти победителем.

Что-то сильнее страха, что-то сильнее силы. Как это пережить? Грязной душе жутко, грязная душа кричит.

Столкновение Вавилова и Сталина было – столкновением Высоты и Низменности, строго так, как трактует его философ-стоик Dominique Venner.

Вавилов, способный навсегда спасти от голода человечество, был абсолютным антагонистом Сталина.

Так было.

Что происходит сейчас?

Понятно, почему такие символические фигуры, как Адмирал Колчак или Александр Солженицын вызывают сегодня шквал неистовой красной клеветы. Один препятствовал установлению советской власти, другой разоблачил ее злодеяния. Но Вавилов? На первый взгляд это странно. Помилуйте, он вообще различал ли: какая она, власть на дворе? Только когда мешалась под ногами. Он и без политики спал не более четырех часов в сутки. Но на Вавилова лгут не меньше, чем на Солженицына. Нет, это не странно.

Расправа над Вавиловым – злодеяние эпохальное. И его невозможно свалить на стрелочников. От начала и до конца и после конца, тут замешаны исключительно и лично Сталин, Берия, Молотов.

Если красный реванш делает ставку «на усы», Вавилов должен быть убит еще раз. Если отечественная наука окажется ввергнута ради этого в состояние пещерного шаманства – добычи клетки из «живого вещества» – они согласны на эту цену. Только расплачиваться придется нам.

Елена Чудинова