Оружие избирательного поражения. Как фальсифицировали выборы в Советском Союзе

Сейчас в Москве и Петербурге снимают с выборов практически всех оппозиционных кандидатов. Их отсекают как с помощью муниципального фильтра, так и посредством выбраковки поданных за них подписей. Для этого, например, на подписных листах к номерам паспортов дорисовывалась лишняя цифра, чтобы паспортные данные стали недействительными. Данные подписантов  умышленно вводились в интернет-поисковики с искажениями в написании фамилии, имени, домашнего адреса и т.п., что гарантировало негативный результат проверки: поисковики показывали, что человека с такими данными не существует. Ну и, совсем уж для подстраховки, надежные эксперты-графологи заключали, что сотни подписей за оппозиционных кандидатов выполнены одной и той же рукой, а значит, недействительны.

В советское время выборы всех уровней тоже были объектом фальсификаций и манипуляций. Посмотрим, как это происходило.

В 1920-е годы на выборах в советы разных уровней, согласно Конституции СССР 1924 года, норма представительства для горожан была установлена 1 депутат на 25 000 жителей, а для сельской местности — 1 депутат на 150 000 жителей. Кроме того, начиная с 1918 года в РСФСР и других советских республиках существовала категория «лишенцев», то есть лиц, лишенных избирательных прав. К ней относились: лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли; лица, живущие на нетрудовой доход; частные торговцы, торговые и коммерческие посредники; служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома и, наконец,  душевнобольные и осужденные. «Местами увеличение числа «лишенцев» было чрезмерно велико», — отмечало ОГПУ в «Обзоре политического состояния СССР за январь 1927 г.». В некоторых местностях, в частности в ряде волостей Архангельской губернии, доля граждан, лишенных избирательного права,  достигала за счет «кулаков» 50%.

Никакой реальной властью советы не обладали. Тем не менее иногда приходилось «обезвреживать» отдельных опасных лиц, не признававших над собой партийного контроля

Но с выборами в советы в условиях однопартийной системы и при безальтернативности и открытости голосования особых проблем не возникало, тем более что после завершения Гражданской войны никакой реальной властью советы не обладали. Тем не менее иногда приходилось «обезвреживать» отдельных опасных лиц, не признававших над собой партийного контроля. Писатель и правозащитник Лев Копелев вспоминал, как в начале 30-х годов, когда он был комсомольским активистом на Харьковском паровозостроительном заводе им. Коминтерна, он и другие комсомольцы получили от местного чекиста Александрова задание провалить на выборах в горсовет «самого опасного заводского бузотера Федю Терентьева» — бригадира слесарей, пользовавшегося большим авторитетом у рабочих: «Федю называли «всесоюзным бузотером». Рассказывали, что в 1924-м или 1925-м году он, будучи делегатом Всесоюзного съезда советов, произнес такую речь, что иностранные газеты писали о ней как о «стихийной рабочей оппозиции», а Калинин назвал его демагогом. С тех пор он больше не попадал ни на всесоюзные, ни на всеукраинские съезды, но в Харьковский городской совет его неизменно выбирали. Голосовали тогда открыто. И за него поднималось множество рук. Голосовали и те, кто раньше спорили с ним. «Пусть он когда и переберет, но зато правду режет, не глядя... Лучше тех, кто молчит в тряпочку, слова сказать не умеет или хитрит, бережется — «моя хата с краю»...»

«Бузотера», по словам Копелева, нейтрализовали следующим образом: «Мы подучили наиболее опытных активистов-рабкоров предложить его кандидатуру в общезаводскую избирательную комиссию. На цеховом собрании за него проголосовали все, а в комиссии выбрали заместителем председателя. Но когда стали выдвигать кандидатов в горсовет и Федю назвали в числе первых, то в заводской газете появился фельетон «Бузотер сам себя избирает» и карикатура — усатый, носатый Федя подтягивает себя на блоке с надписью «Избирательная комиссия» к вышке «Горсовет». Уходить из комиссии ему было поздно, и на выборных собраниях ему давали обоснованный, «законный» отвод... Так в 1931 году, впервые после 1920 года, Федя перестал быть членом горсовета».

Другое дело — партийные органы, в руках которых и была сосредоточена реальная власть. Здесь в условиях существования различных фракций вплоть до 1927 года сохранялись какие-то остатки демократии, хотя партийному аппарату неизменно удавалось обеспечивать твердое большинство за сталинцами. Бывший секретарь Политбюро Борис Бажанов вспоминал, как обстояло дело с выборами руководящих партийных органов на XIII съезде партии в мае 1924 года: «В конце съезда происходит избрание центральных партийных органов (ЦК, ЦКК, Центральной ревизионной комиссии). Перед этим собираются лидеры Центрального Комитета с руководителями главнейших делегаций (Москвы, Ленинграда, Украины и т.д.). Это так называемый «сеньорен-конвент», который все называют в просторечии не иначе как «синий конверт». Он вырабатывает в спорах проект состава нового Центрального Комитета. Этот список печатается, и каждый делегат с правом решающего голоса получает один экземпляр списка. Этот экземпляр является избирательным бюллетенем, который будет опущен в урну при выборах ЦК, производящихся тайным голосованием. Но то, что есть только один список, вовсе не значит, что делегаты обязаны за него голосовать.

Здесь партия, а не выборы советов. В партии еще некоторая партийная свобода, и каждый делегат имеет право вычеркнуть из списка любую фамилию и заменить ее любой другой по своему выбору (которую, заметим кстати, он должен написать своей рукой). Затем производится подсчет голосов. Очень мало шансов, чтобы намеченный «синим конвертом» оказался невыбранным; для этого нужен маловероятный сговор важных делегаций (столичных и других). Но хотя список весь обычно проходит, количество поданных голосов за выбранных варьирует в широких пределах.

Если, скажем, делегатов 1000, то наиболее популярные в партии люди пройдут 950–970 голосами, а наименее приемлемые не соберут и 700. Это очень замечается и учитывается. Что совсем при этом не учитывается и что никому не известно — это работа Товстухи . Больше всего интересует Товстуху (т.е. Сталина), кто из делегатов в своих избирательных бюллетенях вычеркнул фамилию Сталина. Если б он ее только вычеркнул, его имя осталось бы покрытым анонимностью. Но, вычеркнув, он должен был написать другую фамилию, и это дает данные о его почерке. Сравнивая этот почерк с почерками делегатов по их анкетам, заполненным их рукой, Товстуха и чекистский графолог устанавливают, кто голосовал против Сталина (и, следовательно, его скрытый враг), а также и кто голосовал против Зиновьева, и кто против Троцкого, и кто против Бухарина. Все это для Сталина важно и будет учтено. А в особенности — кто скрытый враг Сталина».

Список «сеньорен-конвента» — это по сути аналог неофициального «лужковского списка», который доводился до сведения избирательных комиссий, чтобы там знали, кого тогдашний московский мэр хотел бы видеть в составе Мосгордумы. Вероятно, сейчас существует и действует аналогичный «список Собянина». Если же вернуться к советской практике, то шансов на то, что кто-то из согласованных кандидатов не будет избран в состав ЦК, практически не было, поскольку оппозиционеры всегда были в меньшинстве и могли лишь вычеркивать Сталина и его ближайших соратников, понижая их рейтинг, но не предотвращая избрания. И такое голосование не было тайным, поскольку по почерку устанавливалось, кто кого вычеркнул.

Конституция СССР 1936 года ликвидировала категорию «лишенцев» и провозгласила всеобщее прямое, равное и тайное голосование, хотя новый Верховный Совет на деле был столь же бесправен, как и прежние ВЦИК и ЦИК. 

Формально на выборах не исключалось выдвижение нескольких кандидатов на одно место. Но фактически голосование осталось безальтернативным. А выборам в Верховный Совет СССР в декабре 1937 года предшествовала масштабная кампания репрессий, чтобы люди не слишком задавались вопросом, почему в бюллетенях для голосования оставлен только один кандидат. На февральско-мартовском пленуме  ЦК ВКП(б) 1937 года, давшем старт как массовому террору, так и подготовке к выборам, на вопрос главы компартии Казахстана Левона Мирзояна «От округа может быть один кандидат или будет допущено выставление 2–3?» заведующий отделом партийной пропаганды и агитации ЦК Александр Стецкий напомнил, что один из бывших лидеров троцкистской оппозиции Карл Радек, к тому времени уже арестованный, на Конституционной комиссии «выступил с предложением относительно того, чтобы было разрешено выставлять любому гражданину или группе граждан свою кандидатуру в совет. Очевидно, здесь был далекий расчет на то, чтобы провести кое-кого из своих, своими средствами и т.д. Несомненно, осколки, остатки троцкистской организации и правых еще имеются».

По Конституции кандидатов в депутаты могли выдвигать только общественные организации и общества трудящихся (трудовые коллективы), то есть только такие организации, которые «являясь организациями общественной самодеятельности трудящихся масс города и деревни, ставят своей задачей активное участие в социалистическом строительстве Союза ССР, а также содействие укреплению обороны страны». Это своего рода аналог нынешнего муниципального фильтра.

В образцах бюллетеней, печатавшихся в газетах, показывалось больше одного кандидата на одно место. И в Положении о выборах в Верховный Совет допускалось выдвижение нескольких кандидатов. Однако в действительности по каждому избирательному округу выдвигался только один кандидат, и весь этот процесс проходил под жестким контролем обкомов и крайкомов партии. Любые изменения в списке кандидатур утверждались на заседаниях бюро обкома ВКП(б). Справки на выдвигаемых в депутаты Верховного Совета СССР (а также на председателей окружных избирательных комиссий) подписывались начальником местного управления НКВД.

Изначально выдвигать можно было и больше одного кандидата, но эти дополнительные кандидаты брались только из спущенного из Москвы списка 32 вождей всесоюзного масштаба, включая всех членов Политбюро во главе со Сталиным, которых можно было выдвигать в любом округе. При этом общее число выдвижений строго ранжировалось в зависимости от места в партийно-государственной иерархии: первым шел Сталин, затем Молотов и т.д. Но в итоге все равно в каждом округе регистрировался только один кандидат .

В отлаженном механизме выборов порой случалась ненужная самодеятельность на местах. Так, 14 февраля 1947 года глава МГБ СССР Виктор Абакумов информировал Сталина: 

«По сообщению Министерства государственной безопасности Украинской ССР, в период подготовки к выборам в Верховный Совет УССР со стороны секретаря Сталинского райкома КП(б)У города Запорожья МИХАЙЛЕНКО имели место извращения Сталинской Конституции.

МИХАЙЛЕНКО назначил в каждой избирательной комиссии Сталинского избирательного округа уполномоченных райкома КП(б)У, которым предложил получить у председателя Окружной избирательной комиссии бюллетени в количестве 10% к общему количеству избирателей и при подсчетах результатов голосования заменить бюллетени избирателей, голосовавших против.

Председателям участковых избирательных комиссий Сталинского избирательного округа были даны указания: не класть в кабины карандаши или оставлять их неочиненными, создавать обстановку, при которой избиратели после получения бюллетеней лишались бы возможности заходить в кабины, а непосредственно направлялись к урнам.

К выполнению своих указаний МИХАЙЛЕНКО привлек работников Сталинского райкома КП(б)У и значительную часть партийного актива.
На замечания ряда коммунистов о том, что подобные действия являются нарушением положения о выборах, работники райкома утверждали, что такие «установки» они дают от имени ЦК КП(б)У и Запорожского обкома КП(б)У.

Выполняя эти «установки», секретарь парткома завода № 478 КАНДИЙ 4 февраля с.г. созвал коммунистов-доверенных на избирательные участки и, сообщив указания, полученные от МИХАЙЛЕНКО, заявил, что председатели участковых избирательных комиссий должны будут добиться того, чтобы лишить избирателей возможности вычеркнуть кандидатуру в бюллетенях, для чего необходимо сопровождать избирателей прямо к урне, минуя кабину.

На этом же совещании КАНДИЙ сказал: «Учтите, что я вам такой установки не давал. Не давал вам такой установки и партийный комитет завода. Тот, кто попадется, тот сам будет выкладывать партийный билет — такова установка сверху».

Аналогичные установки КАНДИЙ давал 3 февраля с.г. на совещании председателей участковых избирательных комиссий на заводе № 478.
1 февраля с.г. в Сталинский РК КП(б)У был вызван секретарь партбюро Управления МГБ по Запорожской области майор ГРОХОВ, которому зав. оргинструкторским отделом райкома ЧЕРЕПАНОВ объявил, что он прикрепляется к 27 избирательному участку.

После этого ЧЕРЕПАНОВ в присутствии помощника секретаря РК КП(б)У СВАТИКОВА, инструкторов СТАЧАК и ЕФИМОВОЙ сказал ГРОХОВУ, что председателю избирательной комиссии будут выданы лишние бюллетени для подмены бюллетеней, признанных недействительными, и тех, в которых окажутся вычеркнутыми фамилии кандидатов.

Как заявил ЧЕРЕПАНОВ, подмену бюллетеней ГРОХОВ должен произвести совместно с председателем участковой избирательной комиссии во время подсчетов голосов.

На вопрос ГРОХОВА о том, от кого исходит такая установка, ЧЕРЕПАНОВ сослался на указания секретаря Запорожского обкома КП(б)У тов. Брежнева.

Об указанных фактах было сообщено секретарю обкома КП(б)У тов. БРЕЖНЕВУ, который отстранил МИХАЙЛЕНКО от руководства подготовкой к выборам.

Об изложенном информирован Центральный Комитет КП(б)У Украины».

По Сталинскому округу баллотировался в Верховный Совет Украины сам Леонид Ильич Брежнев. Подхалимы решили подсуетиться и сделать так, чтобы против первого секретаря обкома не было подано ни одного голоса

Все дело было в том, что по Сталинскому округу баллотировался в Верховный Совет Украины сам Леонид Ильич Брежнев. Подхалимы решили подсуетиться и сделать так, чтобы против первого секретаря обкома не было подано ни одного голоса и чтобы в этом убедились как областной, так и республиканский избиркомы. Однако подхалимы перестарались. Методы фальсификации, которые они применили, с подменой бюллетеней и неочиненными карандашами в избирательных кабинах, получили слишком большую огласку среди партийного актива. Судя по всему, сложившаяся к тому времени практика фальсификаций была другой. Избирательные комиссии отражали в протоколах не реальные результаты голосования, а заранее заданные, с минимумом голосов «против» и с заданной явкой избирателей. Так, на выборах в Верховный Совет СССР в 1937 году проголосовать против кандидатов «нерушимого блока коммунистов и беспартийных» было позволено 0,7% от числа проголосовавших. Точно так же задавалась и явка избирателей (на выборах 37-го года — 96,3%). Михайленко зарезервировал для подмены 10% от общего числа избирательных бюллетеней. Этого хватило бы для подмены 11% оставшихся бюллетеней. Значит, он рассчитывал, что число испорченных бюллетеней и бюллетеней с голосами «против» не превысит 11%. Но об этой фальсификации узнало слишком много людей. Вполне вероятно, что Брежнев не был осведомлен об инициативе своего ретивого подчиненного. Так или иначе, никаких данных о наказании Михайленко нет.

До сих пор не обнародованы данные о том, как на самом деле голосовали советские люди на выборах в Верховный Совет СССР, а также в советы более низких уровней. Вероятно, данные о реальной явке и реальном числе голосов «против» не фиксировались, ибо никого не интересовали. Утечка же такого рода сведений могла вызвать международный скандал, поэтому их, скорее всего, и не собирали. Единственное, что фиксировалось, так это написанные на бюллетенях антисоветские лозунги и разнообразные ругательства в адрес вождей и кандидатов. Виновников этих безобразий компетентные органы пытались выявить по почерку, подобно тому, как помощник Сталина по почерку пытался определить, кто из делегатов съезда вычеркнул фамилию генсека при голосовании по составу ЦК.

А вот эпизод из советской истории более позднего времени. В феврале 1979 года несколько десятков советских правозащитников создали группу «Выборы-79», которая заявила о намерении выдвинуть собственных кандидатов в депутаты на выборах в Верховный Совет СССР, назначенных на 4 марта. Кандидатов было двое: историк Рой Медведев и инженер Людмила Агапова. Но группа получила отказ в регистрации в качестве общественной организации и, соответственно, не смогла добиться внесения своих кандидатов в бюллетени для голосования.

Опытом фальсификации выборов Советский Союз при нужде широко делился со «странами народной демократии» в Восточной Европе в первые годы их существования, когда местные коммунисты в этом деле еще не понаторели, а население еще не отвыкло от конкурентных выборов. По свидетельству видного деятеля советской госбезопасности Ивана Серова, который был и советником при Министерстве общественной безопасности Польши, «мы помогли Беруту выиграть выборы в Польше и командировали туда начальника отдела «Д» МГБ Палкина для технической помощи польской избирательной кампании». Действительно, 30 июня 1946 года в Польше проводился общенациональный референдум о доверии коммунистическому правительству. Накануне референдума в Варшаву были направлены 16 сотрудников отдела «Д» МГБ СССР (изготовление средств тайнописи, подделка документов) во главе с начальником отдела полковником Ароном Палкиным. 22 июня на встрече Палкина с лидером польских коммунистов Берутом был утвержден план действий по фальсификации протоколов голосования. Палкин и его люди проделали поистине титаническую работу, заново изготовив 5994 протокола и подделав при этом около 40 тысяч подписей членов участковых комиссий. В результате коммунисты «набрали» около 60% голосов, хотя в реальности ни в одном воеводстве они не набрали больше 15%, тогда как Крестьянскую партию Станислава Миколайчика, по данным Палкина, поддержали 75% избирателей. Генеральный комиссар по проведению референдума в Польше заявил: «В связи с угрозой нападения диверсантов было отдано распоряжение, чтобы там, где недостаточно обеспечена безопасность помещений для голосования, участковая комиссия тотчас же после голосования отправилась с урнами в места, где безопасность подсчета голосов была полностью обеспечена». Там-то как раз и работали советские специалисты по подделыванию подписей.

Столь же плодотворно работали Палкин и его команда во время выборов в Сейм в январе 1947 года, обеспечив коммунистам (Польской рабочей партии, ППР) 80,1% голосов, тогда как их главный соперник — Крестьянская партия — получила лишь 10% голосов, хотя в действительности ее поддерживало большинство населения. Как писал в отчете Палкин, по его совету люди Берута осуществляли «подмену избирательных урн в некоторых участках, подбрасывание в урны бюллетеней и изготовление в ряде комиссий, в которых не было доверенных лиц от партии Миколайчика , двух экземпляров протоколов, причем один из протоколов не имел цифр. Протокол без цифр подлежал дальнейшему оформлению тройкой ППР с целью получения необходимых цифр». Поскольку в участковых комиссиях представители ППР составляли 63,3%, а в окружных — 39% и к тому же польская госбезопасность завербовала более 47% членов участковых и более 43% членов окружных комиссий (преимущественно тех, кто не принадлежал к ППР), все прошло как по маслу. На этот раз подделывать подписи не потребовалось. За свои труды по фальсификации выборов Палкин получил орден Красного Знамени, что, впрочем, не избавило его от ареста и 5-летнего заключения по делу о «сионистском заговоре в МГБ». 

БОРИС СОКОЛОВ