«Махнули – и потрепаться!». Почему Ширвиндт не воспитывал сына и внуков?

Кажется, что он родился именно таким: холёный, невозмутимый, с трубкой в зубах и умением одной шуткой убить всех злопыхателей разом. Но таким он был не всегда.

Александр Ширвиндт в роли Петра Павловича Зарайского в сцене из спектакля по пьесе и в постановке Родиона Овчинникова «Где мы?∞!...» в Театре сатиры. 2018 г. © / Сергей Пятаков / РИА Новости

19 июля отмечает день рождения всеми любимый актер и режиссер Александр Ширвиндт. Накануне его 85-летия АиФ.ru решил вспомнить самые яркие истории, которые он рассказывал о самом себе.

Не угробить Миронова

Надо сказать, что Александр Анатольевич Ширвиндт  не любит отмечать свой день рождения. Каждый год он старается в это время уехать куда-нибудь на природу, засесть с удочкой у водоема и отключить мобильный телефон. Про свой юбилей он говорит так: «Мне врачи говорят: «На что жалуетесь?» Я отвечаю: «Жалуюсь на 19 июля 1934 года».

Несмотря на то, с 19 июля 1934 года минуло уже 85 лет, Александр Анатольевич по-прежнему задорен, ироничен, искрометен, каким он был еще в те времена, когда компанию молодых артистов — Ширвиндта, Державина, Миронова и примкнувшего к ним режиссёра Марка Захарова — многие относили к золотой молодежи. Сам артист с этим не согласен категорически.

Александр Ширвиндт, Андрей Миронов и Михаил Державин в фильме «Трое в лодке, не считая собаки», 1979 г.Кадр из фильма

 - Мы были другими. Мы не поджигали дома, не гоняли на автомобиле «Победа» вверх по улице Горького, сшибая прохожих. Но пар-то выпускать надо было. Так что мы придумывали для себя какие-то игры. Например, сажали самолёты около «Шереметьево». Руководил посадками Марк Анатольевич Захаров. Тогда «Шереметьево» не было так забаррикадировано. Там был забор, взлётно-посадочные полосы, а дальше — лес.  Мы приезжали в этот лес, разводили три костра. Самолёты заходили над нами на посадку, а Марк на те, которые ему почему-то не приглянулись, махал руками и кричал: «Кыш, кыш, кыш отсюда!» .

Наш экстремальный спорт тоже был скромным. Две машины тихонечко ехали рядом, задние окна открыты. А Андрюша Миронов во время движения перелезал из окна одной машины в окно другой. У нас, водителей, была задача — чтобы он переполз целым.

Соседи подкармливали… луком

Ширвиндт в совершенстве владеет двумя творческими специальностями —актерством и режиссурой, но, в отличие от многих витающих облаках коллег, твердо стоит на земле и простые вещи, как, например, ежедневный быт, ему не чужды. Поэтому в советское время Александра Анатольевича Ширвиндта можно было встретить не только в театре или на съемочной площадке, но и... в очереди за колбасой.

 - Я живу в сталинской высотке. В ней внизу есть огромный гастроном. Когда-то, ещё в советские времена, под Новый год со старого Рязанского шоссе туда стекалась вереница автобусов. Потому что под Новый год для всех несчастных в гастроном выкидывали на прилавки какие-то лежалые продукты. Народ верил, что колбаса к Новому году — будет. И туда ехали за колбасой, сметая всё с прилавков. Тогда нам всё время приходилось что-то доставать».

Смешной и грозный. Александр Ширвиндт мог веселить всех с каменным лицом

Александр Анатольевич, несмотря на элитное место жительства, всегда был очень непритязателен в быту.

Он часто рассказывает, как соседи приносят ему из супа вареный лук. Зачем? Просто Ширвиндт его любит. И охотно  ест — даже чужой.

- Я всегда был го...ед. Привык на капоте «Победы» во дворе с чмурами на газете раскладывать ливерную колбасу, пивко, чекушечку водки, огурчик, лучок. Махнули — и потрепаться: «Вчера ехал, и что-то в районе подвески…».

Табак и коньяк

Единственное, что быстро может вывести Александра Ширвиндта из себя— отсутствие на столе его любимой трубки, ведь без нее он как без рук. Даже в пылу жаркой беседы, во время серьезной репетиции его руки сами тянутся за «верной спутницей». О трубках и табаке Ширвиндт тоже готов рассказывать часами.

- В советское время трубочный табак было не достать. Мы его делали сами. В стране существовало два сорта табака. В Москве — «Золотое руно», а в Ленинграде — «Трубка мира». Оттуда покойный Фима Копелян присылал мне «Трубку мира», а я ему — наше «Золотое руно». Мы эти табаки сами смешивали в целлофановом пакете. Целлофановый пакет ведь тоже надо было ещё достать.

Александр Ширвиндт с внуками. 2004 г. Фото: www.globallookpress.com

Единственное, что тогда заворачивалось в целлофановые пакеты — китайские рубашки. Брался пакет, выбрасывалась рубашка, в него засыпалась табачная мешанина, туда же строгали яблоко, капали немножко коньяка и вывешивали между двойными рамами на солнышко преть. Эта смесь отдалённо напоминала фирменный табак.

Александр Анатольевич очень гордится продолжением своего рода — сыном, внуками и правнуками. А все потому, что он их не воспитывал — не потому что лень, просто Ширвиндт не верит в воспитание.

- Я сына не воспитывал. И внуков-правнуков тоже. Они меня воспитывают. 

А еще Александр Ширвиндт — человек невероятно постоянный, даже можно сказать, стабильный. Он всю жизнь дружил с Михаилом Державиным, долгие годы работает в одном театре и с молодых лет женат на одной женщине.

https://youtu.be/r-Dfkpc2TpM

- Искать ничего не надо, — уверен Ширвиндт. — Всё настоящее рождается тогда, когда ты молод. И чем дольше живёшь, тем больше возникает химии, ума, расчёта, карьеры.

Вот что касается карьеры, Ширвиндт со своим умением веселить людей с совершенно серьезным непробиваемым лицом мог бы запросто сделать себе имя за границей. Его даже звали туда. Но он не захотел.

 С заграницей я в сложных отношениях. Страшно сказать: я нигде не могу находиться больше двух недель. Доказано практикой! Были первые выезды артистов из СССР.

И вот как-то идём мы по Монреалю. Жара. Едет огромный, старый, открытый «шевроле», бока у него ещё деревянные были. Там сидит большая компания весёлых людей. Увидели нас, остановились и кричат: «Ой, Ширвиндт, Державин! Слушайте, не морочьте себе голову, оставайтесь!» И уехали. Так вот, мы не морочили себе голову — и возвращались. Как бы пафосно ни прозвучало — это патриотизм.

Ширвиндт награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» I степени

- С заграницей я в сложных отношениях. Страшно сказать: я нигде не могу находиться больше двух недель. Доказано практикой! Были первые выезды артистов из СССР.

И вот как-то идём мы по Монреалю. Жара. Едет огромный, старый, открытый «шевроле», бока у него ещё деревянные были. Там сидит большая компания весёлых людей. Увидели нас, остановились и кричат: «Ой, Ширвиндт, Державин! Слушайте, не морочьте себе голову, оставайтесь!» И уехали. Так вот, мы не морочили себе голову — и возвращались. Как бы пафосно ни прозвучало — это патриотизм.