Специалисты объяснили суть обвинений России в крушении малазийского «Боинга»

Пять лет назад, 17 июля 2014 года, малазийский Boeing 777-200 был сбит над Донбассом, где шли боевые действия. 298 человек погибли. С самого начала было понятно, что выстрел по самолету могла сделать только одна из воюющих сторон - ополченцы, или украинские ВСУ.

Любой следователь подтвердит, что при двух подозреваемых найти виновного — раз плюнуть. Тем более, если за расследование берется целая международная следственная группа, у которой практически неограниченные возможности. Но что на деле? Спустя пять лет премьер-министр Малайзии — одной из самых заинтересованных в установлении истины стран — заявляет: «Мы все еще не знаем, кто выпустил ракету».

фото: AP

Но как же так? 19 июня следственная группа по расследованию крушения обнародовала имена, якобы причастных к запуску ракеты комплекса «Бук». Это три россиянина: Игорь Стрелков - экс-министр обороны ДНР, Сергей Дубинский - бывший глава разведки ДНР, еще один экс-глава разведки ДНР Олег Пулатов, а также гражданин Украины Леонид Харченко. Почему же тогда премьер-министр Махатхир Мохамад не верит следствию и требует доказательств?

Опубликованная в американском издании Huffington Post статья, кажется, отвечает на этот вопрос.

В этой публикации рассказывается, как все пять лет свое параллельное расследование катастрофы проводил и основатель интернет-издания Bellingcat Элиот Хиггинс. Хиггинс рассказывает, что все пять лет «занимался распутыванием изощренных кампаний в соцсетях, а также искал и опровергал информацию, призванную ввести общественность в заблуждение». Изощренные кампании, естественно, как утверждает Хиггинс, проводила Россия, общественность в заблуждение вводила тоже исключительно она.

А для общественности, по убеждению Хиггинса, на сегодняшний день «самым правдоподобным объяснением» того, что произошло в небе над Донбассом является то, что «Россия предоставила зенитный ракетный комплекс «Бук» пророссийским ополченцам на востоке Украины», но «продолжает отрицать, что она передавала сепаратистам ракетный зенитный комплекс «Бук», и настаивает на том, что вся вина лежит на украинской стороне».

Откуда такие данные у расследователя? Он «сидя в своей гостиной в Лестере, пытался отследить происхождение оружия, сбившего самолет, используя для этого общедоступную информацию, анализировал детали опубликованных перехваченных разговоров и использовал другие методы, чтобы найти около десятка подозреваемых, которые могли нести ответственность за крушение этого самолета».

Как отмечает Хиггинс, в распоряжении расследователей из Bellingcat таким образом оказалось очень много деталей, из которых «становится до нелепого очевидно, что тогда произошло».

Интересно, что российские власти Хиггинс при этом обвиняет в том, чем сам же и занимался: «Вместо того чтобы выдвигать свои собственные теории, они просто используют информацию из блогов, не указывая, откуда именно они ее почерпнули».

Кроме того, Хиггинс утверждает, что следствию, которое возглавляет голландская сторона, именно издание Bellingcat помогало собрать доказательства причастности России.

Как? Например, журналист Йерун Аккеманс «посетил место крушения», где обнаружил... осколки и обломки ракеты, на одном из которых позже «в ходе независимого анализа» была обнаружена «часть серийного номера, написанного на кириллице». После чего, конечно же, у следователей «не осталось никаких сомнений в том, что этот обломок металла был частью ракеты «Бук» российского производства».

Странно, что при при своих возможностях и таких помощниках следствие до сих пор так и не знает, кто же все-таки выпустил ракету по «Боингу».

Расследователи из Bellingca сформировали пять главных вопросов расследования, которые и перечисляют в публикации. Процитируем их с небольшими сокращениями.

1) Кто находился в кабине зенитной ракетной установки «Бук», когда она выпустила ракету по пассажирскому самолету?

2) Как именно было принято решение выпустить ракету по самолету, который летел очень высоко и очень быстро? Не было ли это поспешным решением, принятым под давлением или из-за неопытности?

3) На каком уровне в российских вооруженных силах было принято решение о перемещении/применении «Бука» на Украине?

4) Какую информацию может предоставить недавно арестованный Владимир Цемах (гражданин Украины и свидетель) следствию и суду в Нидерландах?

5) Очевидный и очень важный вопрос: где находится «Бук-332», который сбил самолет MH17? Находится ли он на каком-нибудь складе в России, был ли он уничтожен или разобран на части? Или же его просто перекрасили и обновили, чтобы он выглядел как «Бук-Телар»?

Прокомментировать эту публикацию «МК» попросил с юридической стороны известного общественного деятеля и адвоката, имеющего огромную уголовную практику Дмитрия Аграновского, а с психологической - психотерапевта, кандидата медицинских наук Евгения Фомина.

«По характеру вопросов видно что те кто их задает, абсолютно не намерены устанавливать истину, а заранее уже уверены во всем, - говорит Дмитрий Аграновский. - Эти вопросы мне напоминают мне те, которые задают оперативники, заперев задержанного в комнате с целью выбить из него признательные показания. В самих вопросах уже априори содержится вывод о виновности.

Впрочем, достаточно странно было бы ожидать от абсолютно ангажированной Bellingcat чего-то другого. В своей публикации они очень много говорят о скоординированной информкампании со стороны РФ. Но я помню, как буквально на следующий день после того, как был сбит «Боинг», огромное количество газет вышло со статьями, фотографиями и заголовками, где уже все выводы были сделаны - обвиняли Россию и лично Путина. Из этого можно сделать вывод, что ситуация с Боингом это была подготовленная провокация и что готовилась не только сама провокация, но и ее информационное обеспечение.

К выводам Bellingcat я лично отношусь как к пропаганде. И вопросы их чисто пропагандистского характера. А уж то, что журналист на месте преступления нашел кусок ракеты, это вообще сказка. И рядом еще лежал паспорт Игоря Стрелкова, который он тоже подобрал и приобщил к материалам обвинения.

Вообще-то туда была допущена международная комиссия, место падения самолета не скрывалось ни от кого. Почему журналист, а не официальные лица изымали доказательства? Мне это абсолютно не понятно. Во всем мире существует один и тот же порядок изъятия доказательств — что в Нигерии, что в Англии, что на Украине это делают следователи с участием понятых, с составлением протокола, с разъяснением прав, фиксацией процесса изъятия доказательств. Очень важно не пускать на место преступления посторонних людей, потому что это могут оказаться и жулики, которые могут и подложить туда что-то или незаконно изъять что-то. Таким образом можно как создать фальсифицированные доказательства, так и уничтожить реальные. Я вот сейчас, после такого заявления, уже и не знаю, кто был на месте падения самолета и что могли туда принести, подложить или изъять. Фактически, этот журналист дезавуировал то, что он, якобы, изъял с места происшествия. Я как адвокат читаю и вижу в его словах такой смысл: я попытался уничтожить или сфальсифицировать доказательства».

«На мой взгляд, это самая обычная манипуляция, причем, в довольно примитивном формате — когда задаешь заведомо ложный вопрос и на основании этого вопроса можно сформулировать нужный тебе ответ, - объясняет Евгений Фомин. - А если это вопрос не о реально существующих событиях, а о ложных, то и ответ будет по ложному факту. Но приемлемый для того, кто задает вопрос.

А еще здесь есть попытка манипуляции, направленной на внедрение чувства вины. Объясню, как это делается. Нет доказательств, нет фактов подтверждающих слова спрашивающего. А есть подлог и желание заставить оппонента оправдываться. И, если оппонент начинает оправдываться, он себя чувствует априори виноватым, даже если он ничего не совершал. То есть, сначала задается нужный вопрос, а вторым предложением оппонента подвигают к тому, что хотят внушить.

Я думаю, что те кто прописывает такие вопросы, не ожидают, что ответы на них будут в том формате, в котором они заданы. Это ожидания совсем другого рода. Это еще и манипуляция на желании справедливости, чтобы вывести оппонента на эмоции. Например, человеку говорят: ты не красный ты синий. И человек отвечает да как же так, — я — красный, вот у меня руки красные, ноги... то есть, начинает оправдываться. А тот, кто оправдывается, выглядит виноватым даже если он не совершал того в чем его обвиняют. И тут то же самое».