Атака советских камикадзе

События под Прохоровкой остаются одним из важнейших историко-пропагандистских мифов и советского, и нынешнего времени в России. Однако в отечественных и иностранных военно-исторических изданиях всегда, не только сейчас, приводились удивительно разные описания этого боя и данные о потерях с обеих сторон – от нескольких машин до сотен танков и САУ. На эту тему написаны сотни трудов и статей в энциклопедиях, сняты художественные фильмы.

Звонница военно-исторического музея-заповедника "Прохоровское поле"

Прохоровское поле как место сражения сегодня официально считается Третьим ратным полем России, после Куликова поля и Бородинского поля. В 1995 году в мемориальном комплексе "Прохоровское поле" появились основной местный памятник Победы, звонница высотой 59 метров с золотой фигурой Богородицы, набатным колоколом, пилонами и барельефами героев и храм Святых Апостолов Петра и Павла, на мраморных стенах которого высечены имена 7 тысяч советских солдат, убитых в Прохоровском сражении (на самом деле их было много больше).

На днях авторы публикации в Die Welt, опираясь на обнаруженные немецкими и британскими историками (такими как Карл-Хайнц Фризер и Бен Уитли) фотоснимки воздушной разведки вермахта и другие документы, написали, что российским властям на самом деле стоило бы снести эти памятные сооружения – потому что 12 июля 1943 года под Прохоровкой не только не было никакой победы Красной армии, но вообще весь тот день завершился для советской стороны полной катастрофой:

"Судя по последним исследованиям на основе настоящих фотографий того времени, под Прохоровкой не было ни советской победы, ни вообще какого-либо крупного танкового сражения. В реальности на Прохоровском поле около 200 танков 29-го советского танкового корпуса в тот день просто совершили бесполезную самоубийственную атаку в стиле камикадзе. Согласно многолетней советско-российской версии этого боя, 12 июля, когда шла стратегическая немецкая наступательная операция "Цитадель", в сражении лоб в лоб сошлись 850 советских и 800 немецких танков. При этом, по данным советской пропаганды, были уничтожены около 400 танков вермахта. Но на самом деле 672 советских танка встретили только 186 немецких. К вечеру 12 июля Красная армия потеряла 235 машин, в то время как гитлеровцы ТОЛЬКО 5. И это произошло на поле площадью всего в несколько квадратных километров".

Подбитый танк Т-34. Курская дуга, июль 1943 года

Авторы публикации в Die Welt пишут, что советский генерал Павел Ротмистров, командовавший 5-й гвардейской танковой армией, не заметил на поле выкопанный немцами противотанковый ров глубиной почти в 5 метров, из-за чего советские танки застряли перед единственным узким мостом через него, став отличными неподвижными мишенями для противостоявших им двух батальонов из 2-го танкового корпуса СС.

В сражении под Прохоровкой участвовал сын нацистского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, 22-летний командир танковой роты гауптштурмфюрер войск СС Рудольф фон Риббентроп (умерший только что, в мае 2019 года), получивший за этот бой через три дня Рыцарский крест Железного креста. В своих мемуарах он писал, что к середине дня советские танковые колонны стали "адом из огня, дыма, обугленных трупов и горящих танков Т-34". Там же находился и самый известный и результативный немецкий танковый ас Второй мировой войны Михаэль Виттманн – его отряд из четырех танков "Тигр" 1-й танковой дивизии СС "Адольф Гитлер" с инженерно подготовленных позиций уничтожил или сильно повредил 55 советских танков и САУ.

"Очевидно, немецкие генералы не смогли поверить сообщениям собственных офицеров о таком нежданном успехе и после сражения послали в район Прохоровки авиаразведку. Фотографии, сделанные 14 и 16 июля 1943 года, а также в начале августа, теперь обнаружил и проанализировал британский историк Бен Уитли. На них только между противотанковым рвом и высотой 252,2 видно более сотни разбитых советских средних танков Т-34 и легких Т-70, а также САУ советского 29-го танкового корпуса. Несколько дальше, к северо-западу, Уитли смог найти еще 55 уничтоженных "Тиграми" Виттманна советских танков: 32 танка Т-34, 12 танков Т-70 и 11 танков "Черчилль", поставленных в СССР из Великобритании по ленд-лизу".

Вот что думает о сражении под Прохоровкой независимый российский военный историк Борис Соколов – в целом полностью поддерживающий точку зрения немецкой Die Welt, хотя его данные о потерях сторон 12 июля 1943 года в том бою несколько отличаются от приведенных в публикации немецкого издания:

Борис Соколов

​– Советская официальная историография всегда преподносила сражение под Прохоровкой как несомненную победу Советской армии. Можно ли говорить о чьей-либо победе в этот день? Я знаком и с такими мнениями, что это вообще была случайность. Немцы приняли за фронтальную контратаку маневр советских частей, которые просто хотели зайти в тыл совсем другим немецким соединениям. А советские генералы якобы со своей стороны это наступление немецких танковых дивизий вообще проспали.

– Действительно, был советский удар под Прохоровкой. Но немцы в этот день просто по случайности как раз не наступали на этом направлении. Собственно, то, что обычно называют "встречным танковым сражением под Прохоровкой", было боем одной 7-й танковой роты 1-го танкового полка СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер", которой командовал Рудольф фон Риббентроп, и двух советских танковых бригад. Риббентроп лично встроился в советскую колонну и уничтожил 12 танков, за что ему потом дали Рыцарский крест.

В остальном в тот день в этом районе было не встречное сражение, а советские атаки. В основном их отбивали орудия немецкой противотанковой артиллерии. Потом уже вели какие-то контратаки немецкие танки. Советский контрудар закончился катастрофическим результатом для 5-й гвардейской танковой армии генерала Павла Ротмистрова и поддерживавшей ее 5-й Гвардейской армии генерала Алексея Жадова. Немцы безвозвратно потеряли только три танка и еще около 55 танков и штурмовых орудий поврежденными, то есть подлежащими восстановлению. А советские войска потеряли только безвозвратно 334 танка.

– В самых разных источниках приводятся очень туманные цифры потерь с обеих сторон, в технике в первую очередь. Откуда взялись эти цифры с большими нулями, в том числе, когда речь заходит о потерях с немецкой стороны? Что, это были просто пропагандистские измышления, когда потом, в 60-е, 70-е годы, генералы начали вспоминать о десятках, а потом о сотнях уничтоженных единиц немецкой техники?

Танк Pz.VI "Тигр-1"

– Это измышления, причем их всячески поддерживал сразу после сражения командующий 5-й Гвардейской танковой армией Ротмистров и тогдашний представитель ставки на Воронежском фронте маршал Александр Василевский. Поскольку Сталин был очень возмущен потерями и назначил специальную комиссию во главе с Георгием Маленковым для расследования.

Данные о немецких потерях исследовал немецкий историк Карл-Хайнц Фризер, бывший руководитель Военно-исторического института бундесвера, расположенного в Потсдаме. Он по документам германской группы армий "Юг" установил, что в сражении под Прохоровкой и вокруг нее немцами было безвозвратно потеряно три танка, в том числе два – из состава 1-й танковой дивизии СС "Лейбштандарт СС Адольф Гитлер". В последнем случае речь идет о единственном действительно встречном бое танковой роты Рудольфа Риббентропа с советскими танками, о чем последний пишет в мемуарах. Это были модернизированные немецкие танки Pz. IV. И всего в тот день 55 немецких машин – 43 танка и 12 штурмовых орудий – были повреждены. Все сражение же не свелось к бою Риббентропа с советской танковой бригадой! Его рота уничтожила всего 14 советских танков. А общие советские потери в тот день – 390 танков, из них 334 безвозвратно. Это видно по советским, сейчас уже практически всеми опубликованным архивным документам. Кстати, 12 июля 2013 года Карл-Хайнц Фризер публиковал свою статью об этом в той же в газете Die Welt, посвященную как раз сражению под Прохоровкой. Она была переведена на русский язык и также появилась в интернете.

Подбитый танк Pz. IV. Курская дуга, июль 1943 года

​– Если говорить о немецких архивных документах и воспоминаниях той поры, фальсификациями ведь могли заниматься и немецкие фронтовые командиры?

– Данные, о которых идет речь, существуют все-таки не только в немецких отчетных документах 1943 года с Восточного фронта. Следует немецкие потери устанавливать по немецким архивам, а советские – по советским. Это единственный способ. Ни один танкист не может быть уверен: подбил или не подбил он какой-то танк, а тем более – уничтожил ли? Ведь сам командующий 5-й Гвардейской танковой армией Павел Ротмистров доложил о потере примерно 390 танков – почему нельзя верить ему? Как и немецким командирам?

– Все-таки с 1941 по 1945 год можно ли вспомнить случаи, когда советские танкисты и командиры танковых частей одерживали бы победы не за счет количественного превосходства, а за счет военного искусства и правильного расчета сил?

– Таких сражений, чтобы танки шли против танков, как в фильме "Освобождение", такого почти не было. Можно вспомнить единственно неудачный контрудар 48-го немецко-румынского танкового корпуса под Сталинградом. Там у немцев было две танковые дивизии, порядка 140 машин, частью румынские, частью немецкие, и тогда они не смогли остановить советское наступление. Но они все же били не только по танкам, но и по пехоте. Насколько это можно назвать встречным чисто танковым сражением? А вот отдельных случаев личного героизма и мастерства, особенно в 1941–42 годах, когда у советской стороны было относительное качественное превосходство в танках, немало.

Советский тяжелый танк КВ-1

Например, бой у литовской деревни Расейняй, целых два дня, 24–25 июня 1941 года, в первые мгновения войны. Он довольно подробно описан в мемуарах немецкого генерала Эрхарда Рауса, который тогда командовал боевой группой 6-й танковой дивизии вермахта. Советский танк КВ-1 занял важный перекресток дорог недалеко от деревни и сразу поджег 12 грузовиков. Немцы, которые из-за одного советского танка оказались отрезанными от тыла, не могли отправить назад своих раненых и получить боеприпасы. Они попробовали применить против него 50-миллиметровые противотанковые пушки. Но это оказалось бесполезным, они восемь раз попали в этот танк, но ни одно попадание не пробило его броню, а танк ответным огнем уничтожил две пушки! Тогда они поставили знаменитое 88-миллиметровое зенитное орудие, но он его тоже успел уничтожить, прежде чем оно выстрелило. И только потом, подтянув еще несколько 88-миллиметровых орудий, они добили четырьмя снарядами этот КВ, а потом еще и забросали противотанковыми гранатами. Немцы нашли шесть тел советских танкистов и похоронили их с воинскими почестями. Известны только две фамилии этих героев: Ершов и Смирнов. Позже на этом месте было сделано перезахоронение и поставлен советский обелиск. Вот это – один из вполне достоверных случаев героизма и, в общем, удивительной победы советских танкистов.

– Если говорить о сражении под Прохоровкой как о символе советской военно-исторической пропаганды, почему все-таки Прохоровка стала наиболее известной? А не какое-либо другое реальное сражение, где действительно были одержаны внушительные победы, допустим, путем какого-то танкового прорыва?

– Здесь сложились несколько факторов. Во-первых, сразу после Прохоровки в этот день советские войска перешли в наступление на северном фасе Курской дуги. Стало ясно, что немецкое наступление провалилось. Кроме того, это была крупнейшая в Курской битве концентрация советских танков на одном участке фронта. Плюс еще сыграло роль то, что все происходило на Воронежском фронте, а там как раз действовал Никита Хрущев. Он был членом Военсовета, и этому фронту уделялось повышенное внимание. И, конечно, генерал Ротмистров (естественно, оправдываясь) утверждал, что он якобы одержал великую победу, чтобы прикрыть свое поражение. Вот вместе все эти факторы и сыграли роль в создании мифа.

• 

  Александр Гостев

  Редактор информационной службы РС, международный обозреватель, автор и редактор рубрики и программы "Атлас мира".