1967 год: Первое космическое убийство

27 января 1967 года во время испытаний космического корабля «Аполлон-1» произошел пожар.

Его жертвами стали астронавты Вирджил Гриссом, Эдвард Уайт и Роджер Чаффи. Они сгорели заживо.

Долгое время их считали жертвами несчастного случая. Однако сын Вирджила Гриссома собрал улики, доказывающие, что в тот день произошло преднамеренное убийство… …

Полковник ВВС США Вирджил Гриссом, в ту пору самый заслуженный астронавт Америки, готовился к полету на Луну. На его счету уже было два космических полета: суборбитальный полет на «Меркурии» в июле 1961 года и орбитальный полет на «Джемини-3» в марте 1965 года.

Год спустя он отметил 40-летие. Впереди его ждала слава… Но нашла смерть.

«Он был убит», — заявляет сегодня Скотт Гриссом, сын астронавта. Официальная версия: 27 января 1967 года во время испытаний корабля «Аполлон-1» на мысе Кеннеди (теперь это мыс Канаверал) начался пожар. Весь экипаж корабля погиб.

«Это не был несчастный случай. Это был умышленный саботаж. Я не знаю, действовал ли там один человек или их было 50, но это именно так», — говорит Скотт Гриссом.

Итак, попробуем восстановить события того трагического дня. Вирджил Гриссом, Эдвард Уайт и Роджер Чаффи готовились к двухнедельному орбитальному полету на корабле «Аполлон-1». Затем им предстояло стать участниками первой лунной экспедиции.

«Я безумно счастлив, — сказал в один из последних январских дней 1967 года подполковник Эдвард Уайт, участник полета на «Джемини-4».

— Теперь я уверен, что скоро прогуляюсь по Луне».

В тот день, 27 января 1967 года, проводилась генеральная репетиция предстоящего полета. Корабль «Аполлон-1» пристыковали к ракете-носителю «Сатурн». Астронавты должны были подняться на борт корабля в полном обмундировании. Потом будут включены все электрические системы и средства связи. Отсоединят кабели, связывающие корабль с Землей. Все будет готово к автономному полету.

В НАСА подобные испытания называют plugs-out test — «испытания с выдернутыми штекерами». Как правило, ожидается, что они пройдут гладко, а значит, корабль готов к отправке в космос.

Однако в тот день все не заладилось с самого начала. В 11 утра астронавты должны были подняться по трапу и занять места на борту корабля. Но начались технические сбои. Экипаж задержали на два часа. Когда же Гриссом ступил наконец внутрь корабля, его насторожил какой-то кислый запах, доносившийся оттуда.

Вместо последнего отсчета — этого сакраментального «Десять, девять, восемь, семь…» — снова перерыв. Берутся пробы воздуха. Долго, неприятно. Результат нулевой. И все-таки испытания продолжаются. На очереди — plugs-out test, но подготовка к нему опять срывается. Почему-то перебои со связью: то слышно, то не слышно.

«Порой мы вообще не понимали, что говорит экипаж», — признавался позднее руководитель испытаний Кларенс Човин. Наконец пробивается голос командира:

«Мы что, так и будем разговаривать с вами на Луне, когда здесь, в пяти метрах друг от друга, ничего не слышим?»

Гриссом явно разозлен. Он высунулся из иллюминатора корабля и, невзирая на собравшихся журналистов, крикнул:

«Честно говоря, я думаю, что у этого корабля почти нет шансов отлетать свои две недели».

Гриссом не боялся резать правду-матку. Он был героем американской астронавтики. Никто в США не провел столько часов в космосе, сколько он. Его популярность в стране была сравнима разве что со славой Гагарина в Советском Союзе. Пока же Гриссом готовился бросить вызов советскому космонавту. Тот первым побывал в космосе — он первым ступит на Луну.

Правда, туда еще надо было долететь.

Гриссом буквально осатанел: он придирался к каждому проводку на корабле, осматривая его сантиметр за сантиметром. Его придирчивость засела в печенках, наверное, у всех техников, готовивших корабль к полету. И всякий раз он находил какую-нибудь неисправность.

«В последний год я буквально как вопиющий в пустыне», — жаловался он. Вокруг него в самом деле в тот последний год образовалась пустыня. Мало кто догадывался, как он был одинок. Трудно себе представить, но «главный астронавт Америки» стал получать анонимные угрозы. Кто-то обещал убить его.

«Этого неизвестного надо было искать среди людей, так или иначе причастных к космической программе США», — уверены родственники Гриссома.

К астронавту пришлось приставить охранника.

«Если в нашей космической программе произойдет первая серьезная авария, — проронил как-то он в разговоре с женой, — то пострадаю я».

Гриссом уже попадал в серьезную переделку. 21 июля 1961 года по окончании суборбитального полета корабль «Меркурий» совершил посадку посреди Атлантического океана. Гриссом замер в ожидании вертолета. Внезапно раскрылся люк. Корабль моментально стал наполняться водой. Астронавт выбрался наружу и спрыгнул в море. Его мотало по волнам, он размахивал руками, пытаясь подать хоть какой-то знак двум барражировавшим невдалеке вертолетам. Все напрасно!

Выполнив задание, он тонул вслед за кораблем буквально на глазах спасателей, смотревших куда-то в сторону.

Лишь пилот третьего вертолета, неожиданно появившегося над горизонтом, заметил тонущего астронавта.

Гриссома втащили на борт вертолета буквально в последнюю секунду, когда его силы уже иссякли. Причину неисправности люка так и не выяснили… …

Полковник Гриссом нажил себе много врагов. Что ж, такой у него был характер — его так и подмывало лезть на рожон. Он был человеком резким, несдержанным, но справедливым. Да и все в тот день с самого утра шло наперекос, так что и другие специалисты стали, пусть и не ругаться почем зря, но покачивать головой. Что-то не ладилось, крупно не ладилось! Некоторые даже предлагали прервать испытания. Что толку «репетировать», когда все надо переделывать? Однако их не стали слушать.

«Время не ждет, — оправдывались потом они.

— И так день потеряли».

Мороку с испытаниями решили продолжить. Если бы только барахлила связь или заедал контакт! Вот уже закрывается дверца: все начинается сызнова, но на этот раз они пойдут до конца. Пристегнувшись к креслам, отрезанные от внешнего мира, астронавты замирают на пороховой бочке — остается лишь поднести спичку…

В кораблях, участвовавших в те годы в космической программе НАСА, создавалась атмосфера из чистого кислорода. Считалось, что большой опасности в этом нет. В космосе — не на Земле! Во-первых, если бы что-то загорелось, астронавты могли бы стравить весь воздух из кабины корабля — тогда огонь погас бы сам собой. Во-вторых, газообразные продукты горения в невесомости окутывают очаг пожара и гасят пламя.

Однако «Аполлон-1» находился пока на Земле. И кислорода в него закачали огромное количество. Если в кабинах кораблей «Джемини» и «Меркурий» давление кислорода составляло 0,3 атмосферы, то в тот январский день в кабине «Аполлона-1» оно превысило атмосферу. В таких условиях пожар мог начаться от любой искры.

Вот уже несколько часов Гриссом, Уайт и Чаффи щелкали тумблерами, нажимали на кнопки. И вот уже несколько часов было известно, что в электросистеме корабля имелись какие-то дефекты. На это указывали хотя бы перебои со связью. Однако несмотря ни на что, на 18.30 был назначен самый опасный эксперимент…

В 18.30 начался plugs-out test. Полуотлаженный корабль имитировал старт. Всякая связь с космодромом прекращалась. Включались все системы автономного электрического питания.

«…Контакт? Есть контакт!»

Последний маневр начался. Что показывают мониторы в Центре управления полетом? Есть разогрев бортовых батарей? Не может быть! Почему? Короткое замыкание? В автономный «полет» вмешаться было уже нельзя. В 18.31.03 Роджер Чаффи сообщил:

«На корабле огонь».

В этот момент пульс Эдварда Уайта — он один был подключен к прибору, измерявшему пульс, — резко подскочил. 18.31.04. Приборы зафиксировали судорожные движения в кабине корабля.

18.31.05. Температура в кабине корабля повышается. 18.31.09. Уайт подает сигнал тревоги. Давление в кабине корабля нарастает. Приборы фиксируют еще более судорожные движения астронавтов.

18.31.12. Температура резко подскакивает. Чаффи сообщает о сильном огне. Несколько стоявших поблизости техников слышат, как из кабины доносятся крики о помощи.

18.31.17. Давление в кабине корабля достигает максимума. Раздается взрыв. Стенка кабины выламывается. Когда через несколько минут первые смельчаки пробрались к астронавтам, все они были мертвы…

Таков ход событий, восстановленный во время расследования, проводившегося специальной комиссией, созданной космическим ведомством НАСА.

Шесть из восьми членов комиссии представляли само это ведомство (любой автомобилист, вероятно, тоже был бы рад провести сам расследование аварии, в которую он попал, а не доверять это дело каким-то третейским судьям, которые вспомнят о тормозном пути или количестве алкоголя в крови).

Конгрессмены критиковали состав комиссии, но безуспешно. Никакой независимой экспертизы проведено не было.

По итогам работы комиссии заместитель руководителя НАСА Роберт Симанс заявил, что случившиеся события стали «результатом трагического стечения обстоятельств, которое невозможно было предвидеть».

Невозможно?

Задолго до этой аварии американцы уже провели ряд экспериментов с кислородной атмосферой. Их результаты были крайне неблагоприятны. В период с 1962 по 1967 год подобные опыты не раз заканчивались катастрофой. Так, всего за четыре недели до гибели Гриссома и его товарищей, 1 января 1967 года, на базе ВВС США в Сан-Антонио во время пожара в кислородной камере (давление — 0,5 атмосферы) погибли два испытателя.

Никто никогда не объяснит, почему руководители НАСА, не обращая внимания на прежние неудачи, упорно продолжали свои смертельно опасные опыты. Неужели стремление догнать и перегнать Советский Союз в области космонавтики было так сильно, что творцы «лунной программы» не хотели считаться ни с какими жертвами?

О многом мы можем только догадываться — ведь большая часть документов, относящихся к той давней аварии, до сих пор не рассекречена.

Причина аварии так и осталась неустановленной…

Николай Николаевич Непомнящий

http://planetatain.ru/