О «Ленине по частям» - или о том, что же определяет победителя…

На модерации Отложенный

У уважаемого Перископа вчера был замечен перепост   с интернет-проекта 1917. В этом проекте события и высказывания столетней давности оформляются в виде сообщений в социальных сетях. Получается забавно. Вот, сегодня там можно прочитать довольно интересную цитату, связанную с решение Временного правительства арестовать лидеров большевиков. Высказывание принадлежит главнокомандующему войсками Петроградского военного округа Петру Половцову:

«Не без удовольствия принимаю из рук Керенского список 20-ти с лишним большевиков, подлежащих аресту, с Лениным и Троцким во главе. Список составлен в штабе и одобрен правительством. Офицер, отправляющийся в Териоки с надеждой поймать Ленина, меня спрашивает, желаю ли я получить этого господина в цельном виде или в разобранном… Отвечаю с улыбкой, что арестованные очень часто делают попытки к побегу.
Только что рассылка автомобилей закончилась, как Керенский возвращается ко мне в кабинет и говорит, что арест Троцкого и Стеклова нужно отменить, так как они — члены Совета. Недурно! Особенно если вспомнить, что мне было поставлено в вину чрезмерное уважение к Совету. Отвечаю, что офицеры, коим поручены эти аресты, уже уехали и догнать их нет возможности. Керенский быстро удаляется и куда-то уносится на автомобиле. А на следующий день Балабин мне докладывает, что офицер, явившийся в квартиру Троцкого для его ареста, нашел там Керенского, который мой ордер об аресте отменил…»


В этой цитате все прекрасно. Во-первых, совершенно ясно, что никакой особой мягкости к политическим противниками «февралисты» не питали. Даже если говорить о «социалистах» - хотя видно, что тот же Керенский в реальности «висел в вакууме», и старался получить поддержку хоть у кого – даже у Троцкого. (Но не у Ленина, который был для всех «персоной нон грата».) Что же касается лиц, подобных Половцеву, то у него даже не оставалось сомнений в том, что же надо делать с данной публикой. Он совершенно ясно утверждает, что в борьбе с большевизмом все средства хороши – и это, в общем-то, поддерживается большинством офицеров. (Это к вопросу – кто, все-таки, выступал зачинщиком гражданской войны.) 

Впрочем, у данного господина вообще достаточно интересная биография. Что выражается, в частности, в том, что он умудрился избежать участия в «Белом движении» - выехав после октября 1917 года в Персию. Якобы для участия в Первой Мировой – но в реальности проживая то на своей кофейной плантации (!), то в Лондоне, то в Париже. Причем отнюдь не в тех условиях, в каких оказалась масса белых офицеров после своего поражения. Во Франции он, к примеру, даже стал видным деятелем масонства! То есть, указанный субъект, лишь только почувствовал угрозу своему благополучию, предпочел позаботиться о своей сытой жизни в Европе. И в то время, как менее прозорливые сторонники «старого порядка» — вроде сына казака Корнилова или внука крестьянина Деникина – клали головы в борьбе с проклятыми большевиками, он отдыхал на своей семейной вилле в Монте-Карло. Как говориться, лучшей иллюстрации того, что же представляла собой наследственная элита Российской Империи – а Половцов относился именно к ней, будучи сыном сенатора и государственного секретаря – лучше не придумаешь. 

* * *


Что поделаешь – Суперкризис, он такой! (И поэтому все влажные мечты о том, что если бы не Революция – то Россия бы расцвела – сразу можно слать лесом! Не может расцвести страна, элитарии которой имеют виллы на Лазурном Берегу!)Collapse

Но, помимо биографии указанного субъекта, тут можно увидеть и еще одну важная деталь. А именно – то, что, как известно, арестовать Ленина так и не удалось. В отличие от Троцкого, который действительно был задержан – несмотря на метания Керенского – перепровожден в «Кресты», где и провел время вплоть до сентября. Но к Троцкому, как говорилось выше – у Керенского и Ко отношение было иное, нежели к Ленину. (Почему – надо говорить отдельно, тут же можно сказать только то, что связано это с исключительно с личность Владимира Ильича, а не Льва Давыдовича. Так что все конспирологические версии можно сразу выбросить на помойку.) По крайней мере, о его физическом уничтожении никто не задумывался – и для него тюрьма выступала скорее благом, «работая» на повышение популярности данного деятеля. Что касается Ленина, то он прекрасно знал о том, что ему готовят. И, судя по всему, иллюзий относительно своей судьбы не питал. В частности, он писал Каменеву:
«Entre nous: если меня укокошат, я Вас прошу издать мою тетрадку «Марксизм о государстве» (застряла в Стокгольме). Синяя обложка, переплетенная.
Собраны все цитаты из Маркса и Энгельса, равно из Каутского против Паннекука. Есть ряд замечаний и заметок. Формулировать. Думаю, что в неделю работы можно издать. Считаю важным, ибо не только Плеханов и Каутский напутали. Условие: все сие абсолютно entre nous!»
Впрочем, кончилось все, как известно, хорошо.
В том смысле, что Владимир Ильич не был «застрелен при попытке к бегству», а благополучно пережил указанную истерию. И смог выступить основателем первого в мире социалистического государства, а так же – человеком, полностью изменившем мировое развитие. Но это все будет потом – а пока ему пришлось существовать на нелегальном положении. В том самом «шалаше», который впоследствии стал одним из основ создаваемой «ленинской мифологии». Ну, а в позднесоветское время – одним из объектов насмешек. Впрочем, последнее понятно – слишком пасторальной казалась эта история с «косцом из Разлива», слишком странным выглядело то, что опасный враг существующей власти мог так легко скрываться практически под боком у последней. (И покинул шалаш лишь осенью, когда погодные условия сделались, мягко сказать, не слишком приятными.)

Подобное «укрытие» для человека 1970-1980 годов выглядело настолько странным, что вызывало сомнения в серьезности намерений властей. Тем более, что Владимир Ильич в данном случае не терял связь с миром – к нему постоянно приезжали соратники, привозили свежие газеты, новости и т.д. Как же ему удавалось соблюсти тайну своего существования? Неужели революционеры были такими хитрыми «нинзями», что могли водить за нос государственный сыск? Разумеется, нет. Конечно, определенные правила конспирации соблюдались, но гораздо важнее было другое. А именно – то, что несмотря на горячее стремление уничтожить своих политических врагов, государственный аппарат бывшей Империи – хотя и ставшей Республикой – был неспособен это сделать. В том смысле, что если человек не желал сам идти под суд (как это сделал Троцкий), то он мог достаточно легко скрыться. Впрочем, даже до 1917 года последнее можно было делать достаточно легко – скажем, практически все революционеры имели в своей «активе» побеги из ссылки и каторги, а некоторые – и из тюрьмы. 

* * *

Причина та же – потрясающе низкая эффективность «правоохранительных органов», причем, несмотря на то, что последние имели в Российской Империи практически чрезвычайные полномочия, развитую сеть агентов и возможность перлюстрации всех почтовых отправлений. Но все это обессмысливалось одним – тем, что данная структура, как правило, воспринималась ее служащими исключительно в одном «акценте». А именно – как способ удовлетворения своих личных интересов. Это явление пронизывало все Министерство Внутренних дел периода «конца Империи», начиная с самых мелких полицейских чинов и заканчивая самыми высокими сановниками. Подобное явление было настолько обыденным, что даже в художественных произведениях нет особого удивления подобным фактом. Причем, помимо банальных взяток – которые в Российской Империи периода «упадка» (то есть, первой стадии Суперкризиса) на «житейском уровне» просто перестали рассматриваться, как преступление («дал городовому гривенник» или «вложил бумажку в конверт столоначальнику») – процесс торжества личных интересов происходил и в других формах. Например, в колоссальном распространении интриг и провокаций – в результате чего количество «агентов» среди тех же эсеров было, наверное, сравнимо с численностью самой партии. Но при этом предотвратить покушения на высших чиновников империи этот факт нисколько не мог. (А скорее, наоборот…)

Именно поэтому разного рода революционные организации могли относительно спокойно действовать на территории страны. Сейчас, кстати, из этого факта разного рода консерваторы и монархисты выводят идею о том, что «царизм» был слишком мягок. Как он был «мягок» - прекрасно показывает Кровавое воскресенье. В том смысле, что если надо было расправиться с кем-либо – то никаких сомнений это не вызывало. Надо – казаки нагайками исполосуют, если не поможет – то будут выдвинуты войска, готовые стрелять боевыми патронами. (Впрочем, все это – вообще свойство «дореволюционного» мира без отсылки к конкретной стране, где особенно церемонится с восставшим народом не пытались.) Однако эта самая жесткость, а точнее – жестокость – с которой тут расправлялись с врагами, сполна компенсировалась указанным выше фактом. 

Поэтому революционеры не только выжили, но и стали реальной силой в будущих событиях. Что прекрасно показывает тот факт, что Революция есть явление системное, что она подготавливается самим процессом предыдущего исторического движения (хотел написать «развития» - но тут речь идет о деградации). Ну, и разумеется, то, почему, все-таки, речь стоит вести о начале ее именно в «слабом звене мировой империалистической системы» - то есть, в стране, которая наиболее разложилась. Хотя понятно, что это затрагивает не только упомянутую проблему, но и вообще, целый круг важнейших явлений.


P.S. Ну, и на последок можно еще раз указать на то, что между патологической жестокостью к противнику – и способностью это сделать, очень часто существует именно обратная связь. (См. например, современную Украину.) Подобный момент, впрочем, надо рассматривать отдельно, тут же можно только заметить, что указанный пример прекрасно показывает все будущие особенности Гражданской войны – в том числе, и то, кто реально станет в ней победителем...