Палаточный лагерь на станции Шиес

  Шиес — затерянная посреди тайги железнодорожная станция на самой границе Архангельской области и республики Коми. До ближайшего населённого пункта — небольшого посёлка Мадмас — около 20 километров. В этих диких местах, где всё ещё можно встретить волков, лис и медведей, в прошлом году начались работы по строительству мусорного полигона.     По словам местных активистов, первыми неладное заподозрили охотники, увидевшие, как в тайге началась вырубка леса. Власти Архангельской области поначалу не признавались, что регион готовится принимать мусор из Москвы. Отказ от диалога с жителями соседних посёлков на первом этапе стал искрой, из которой в итоге разгорелся конфликт. Его результат сейчас не рискнёт предсказать, пожалуй, никто. Момент для компромисса, если и был, уже упущен — свалку здесь видеть не хотят, даже если она зовётся «ЭкоТехноПарком».

 В конце прошлого года несколько человек поставили неподалёку от станции вагончик, чтобы следить за ходом строительства полигона. За несколько месяцев число активистов выросло в десятки раз, а неподалёку от станции вырос целый палаточный городок. Сегодня Шиес превратился в достопримечательность как минимум регионального масштаба: помимо готовых стоять до конца суровых мужчин сюда часто приезжают молодые пары и даже семьи с детьми. Вопроса «для чего вы едете на Шиес?» многие просто не понимают. «Мне же тут жить!» — с недоумением отвечает молодая девушка, которая дежурит вблизи речной переправы на дальних подступах к станции.

  Быт в самом лагере прекрасно налажен: там есть электричество от бензинового генератора, Wi-Fi, полевая кухня и палатка-душевая, которая зовётся баней. Из большой колонки звучат Scorpions, Cranberries, «Кино» и русский рэп.       Питьевую воду активисты привозят с собой, а для других нужд берут воду из ручья. Тут же организован раздельный сбор мусора. Готовкой на кухне традиционно занимаются женщины. 

 Приготовление пищи идёт почти непрерывно целый день — в другом режиме такое огромное количество народу просто не прокормить. Сейчас, в середине июня, в зависимости от дня недели здесь живёт от 40 до 100 человек, хотя точное число никто не знает. Рекорд — около трёх сотен. Большинство даже не знакомы между собой. Люди едут из Урдомы, Сыктывкара и Архангельска, есть и гости из Москвы, Санкт-Петербурга и даже Барнаула. Иностранных журналистов едва ли не больше, чем российских. Только за последнее время здесь побывали съемочные группы из Чехии и Дании. Лидеров в лагере нет, хотя большим авторитетом, конечно, пользуются те, кто прожил здесь дольше и знает тонкости местного быта. Сами активисты уверены, что им удалось создать протестную коммуну нового типа.

 Помимо главного лагеря, неподалёку расположены три поста — «костёр», «станция» и уже упомянутая «баня».

Активисты дежурят на них посменно по нескольку часов и по рации отчитываются на базу о передвижении неприятеля. В роли противников выступают «люди в чёрном» из ЧОПа, полицейские и строительная техника. Все это создаёт впечатление диковинной партизанской войны, которая ведётся без стрельбы и жертв на фоне проходящих поездов. Впрочем, пострадавшие все-таки есть: по оценкам самих активистов, за прошедшие месяцы в многочисленных стычках с «ЧОПиками» различные травмы получили около 40 человек.

  Один из последних конфликтов завершился мирно: 15 июня обитатели лагеря не дали рабочим установить поблизости камеру видеонаблюдения. Активисты сослались на распоряжение администрации президента, согласно которому все работы должны быть прекращены именно 15 июня. При этом к самому Путину отношение у протестующих неоднозначное — кто-то всерьёз надеется на отмену мусорного проекта после «прямой линии», другие же не испытывают по этому поводу никаких иллюзий и о президенте отзываются исключительно непечатно. Вообще по политическим вопросам единства нет — здесь бок о бок живут и убеждённые сталинисты, и сторонники Алексея Навального, но борьба со свалкой заставила их забыть о разногласиях.

 Шиес продолжает оставаться в центре повестки всего севера, и в сравнении с этим информация о столичных митингах и деле Ивана Голунова воспринимается как новости с другой планеты. Борьба здесь идёт совсем в другой плоскости: провластные СМИ распространяют информацию о том, что активистам платят по пять тысяч рублей за день пребывания на Шиесе, а в лагере беспробудно пьют. В действительности здесь царит жесточайший сухой закон, а на закупку продовольствия многие тратят собственные деньги. При этом протестующие не отрицают, что помощь им оказывают в том числе местные предприниматели, но кривотолки о спонсорстве Госдепа не вызывают ничего, кроме смеха.

 Основной лагерь протестующих носит название «Ленинград», и, очевидно, речь идёт об отсылке к временам блокады. При этом понять, кто кого осаждает, невозможно. В роли блокадников в равной степени могут выступить и сотрудники полигона, каждый шаг которых встречает противодействие активистов, и сами протестующие, которым постепенно перекрывают пути на большую землю. Так, с 25 июня в РЖД решили отменить остановки поездов на Шиесе, а железная дорога — как раз главный путь, по которому в лагерь добираются активисты. Сколько ещё продлится эта осада и стоит ли ждать генерального сражения, не знает никто — ни жители лагеря, ни чиновники в высоких кабинетах.     Ожидание превратилось в образ жизни и почти никого не тяготит.