В России обещают еврейский парламент

На очередных выборах президента Российского еврейского конгресса (РЕК) в третий раз победу одержал Юрий КАННЕР, так и не дождавшись выдвижения конкурентов. О том, кто и как должен представлять евреев страны и есть ли вообще место для демократии в общинной жизни, ответственный редактор «НГР» Андрей МЕЛЬНИКОВ побеседовал с «новым старым» президентом РЕК.

– Юрий Исаакович, в Российском еврейском конгрессе определились с тем, кого считать евреем?

– Мы принимаем все пять определений еврейства. Первое: человек, родившийся у матери-еврейки. Второе: человек, исповедующий иудаизм. Третье: израильское определение по возможности получения гражданства, то есть наличие хотя бы дедушки-еврея. Четвертое: когда человек сам себя считает евреем, оно самое либеральное. Пятое: тот, кого другие считают евреем. Такие люди тоже есть, они даже у нас в общественный совет входят. Мы работаем со всеми пятью аудиториями.

– Кого больше: религиозных евреев или светских?

– Понятие «религиозный» тоже резиновое. У евреев распространено такое представление: тот, кто соблюдает предписания меньше меня – нерелигиозный, а тот, кто соблюдает с большим рвением, чем я, сумасшедший. Если считать по третьей категории еврейства, то есть у кого хотя бы дедушка был евреем, таких в России примерно полтора миллиона. Тех, кто связан с еврейскими общинами, максимум 150 тысяч.

– Почему так получилось, что интересы еврейского народа в России представляют религиозные организации?

– В России так сформирована информационная картина, что мы больше знаем о религиозных лидерах, хотя говорим, что религия отделена от государства. У нас любые религиозные деятели высказываются часто на политические темы, чего в других многоконфессиональных странах избегают. Даже из трех главных раввинов у нас в стране мы слышим только одного. Но по образу жизни большинство из полуторамиллионного сообщества российских евреев относятся к так называемому реформистскому иудаизму, даже если считают себя ортодоксами. Есть фраза основателя израильского государства Давида Бен-Гуриона: «Я не посещаю синагогу, но та синагога, которую я не посещаю, – ортодоксальная».

– Есть ли у евреев особые интересы, отличные от интересов остальных россиян?

– У российских евреев есть интересы, отличные от всего остального российского народа. Это возможность дать детям еврейское образование, соблюдать еврейские традиции, прежде всего обрезание мальчиков и ритуальный убой скота. В последнем мы где-то солидарны с отечественной мусульманской общиной. У нас нет особых политических интересов. Евреи относятся к разным политическим группам страны. Есть те, кто глубоко интегрирован в российскую власть, и есть евреи в оппозиции, а есть и вовсе далекие от политики.

 – Неужели евреев во власти и евреев в оппозиции объединяет проблема, скажем, ритуального убоя скота?

– Конечно. Я уверен в этом.

– Все они употребляют кошерное мясо?

– Нет, не все употребляют. Но это их объединяет. Бывает, мне звонят люди оппозиционных взглядов, которые сообщают, что в таком-то городе задержаны протестующие, и среди них есть еврей, который хотел бы встречи с раввином. Я даю телефон раввина, и тот идет навещать задержанного. Бывает, нужна маца. Она нужна и министру, и оппозиционеру. Каждому нужен календарь, чтобы знать, когда совершить поминовение предков.

– Чего же не хватает?

– Не хватает возможности получить образование. Это недешево. Мы многое делаем, но не все и не всегда успеваем: скажем, есть еще много мест, где не приведены в порядок массовые захоронения погибших в Холокосте. Много заброшенных еврейских кладбищ. Самая большая проблема: у многих людей, имеющих еврейское происхождение, не сформированы даже еврейские потребности. В течение нескольких поколений евреи были оторваны от общины, языка, традиций. Некоторые даже не знают, что они евреи, но потом попадают в соответствующую среду и обнаруживают свои еврейские корни.

– Получается, это специфическая проблема: надо не просто удовлетворить потребности, но и вызвать их?

– Еврейские потребности – это как зарядка по утрам. Не все знают, что это полезно для организма, но даже те, кто знает, не всегда делают зарядку. Я думаю, что так не только у евреев, но и у многих народов России.

– Зарядка необходима с физиологической точки зрения, но без еврейства ведь можно прожить без вреда для здоровья?

– Каждый человек, оказывается, должен принадлежать к какому-то сообществу. Проще всего идентифицировать себя с семьей, с предками. Скажем, моя внучка попала в подростковую хоккейную команду «Нью-Йорк рейнджерс», и теперь это для нее главная идентичность.

Но при этом она готовится к бат-мицве. Поэтому немножно она считает себя еврейкой, но главное – она хоккеистка…

– Может быть, XXI век вносит свои коррективы: национальная и религиозная идентичности становятся архаичными и на первый план выходят какие-то индивидуальные маркеры?

– Все правильно. Но моя внучка вырастет и, возможно, перестанет быть хоккеисткой. А еврейкой – не перестанет, потому что родилась у еврейской мамы. Эта идентичность сейчас слабее, но она самая устойчивая. Моя внучка занимается еврейской традицией час в день, а хоккеем – шесть часов. Но вряд ли она передаст увлечение хоккеем своим детям. А еврейство – передаст.

– В риторике и деятельности еврейских организаций России большое место занимает Израиль. Вас не обвиняют в этом?

– В Израиле нас точно так же могут обвинять в том, что мы преследуем в этой стране интересы России. Мы были генеральным спонсором памятника Красной армии в израильском городе Нетания. Это в чьих интересах – Израиля или России? Мы отмечаем в России израильские праздники, но и российские – в Израиле. А вот когда я приезжаю в Америку, меня  воспринимают прежде всего как представителя России.

– Как себя приходится вести в конфликтных ситуациях вроде той, что сложилась после гибели самолета в Сирии?

– Это не было для меня конфликтной ситуацией. Конфликт был на самом высоком уровне. По тому, как об этом говорил президент Владимир Путин, было понятно, что ему просто неудобно указывать на ляпы наших генералов. Федеральные каналы нормально освещали эту тему. В России есть разные мнения, и в Израиле на этот счет были разные мнения.

 – С прошлого года у РЕКа в отношениях со Всемирным еврейским конгрессом (ВЕК) особый статус: он теперь входит в головную организацию не через Евро-Азиатский еврейский конгресс, а напрямую. Подобный статус есть только у Израиля. О чем это говорит?

– Да, только две страны теперь напрямую считаются членами ВЕКа. Это значит, что президент РЕКа имеет место в управляющем совете ВЕКа, и к России отношение очень серьезное. По масштабу деятельности у нас достаточно масштабная организация. В наших рядах достаточно влиятельные в мире люди.

– Это вес государства или еврейских предпринимателей из России?

– Не только предпринимателей. И общины, и раввинов. И тех изменений, которые произошли в последние 25 лет.

 – С ролью России в мировой политике это связано?

– Конечно, связано.

– Неужели эта роль выше, чем у США, ведь Америка как страна не входит в ВЕК?

– США не представлены потому, что там много организаций, там нет такой самой крупной светской организации, как у нас РЕК. Там никто не претендует на эту роль, так уж сложилось.

– Почему в России не получается создать еврейскую организацию со свободными выборами и представительством разных групп населения, а не только бизнесменов и раввинов?

– С некоторых пор РЕК не только благотворительный фонд, но и общественная организация, которая имеет право принимать юридические лица. Таким образом, любая еврейская организация через членство в РЕКе может осуществлять представительство в ВЕКе.

– Но я имею в виду не только представительство общин в международных еврейских объединениях. Разве евреям России не нужна такая ассамблея, которая бы выражала интересы разных групп населения и собиралась на выборных началах?

– Мы сегодня делаем это. То, о чем вы говорите, мы попробуем. Есть такая идея, что ты можешь зарегистрироваться и голосовать. У нас зарегистрировано отдельное юридическое лицо «Ассоциация пользователей виртуальной платформы «Еврейское онлайн-сообщество». Мы собрали все крупные религиозные организации – в основном светские, но и религиозные тоже. Мы пытаемся создать платформу, где кроме прочего будет возможность для голосования.

– Какие решения сможет принимать эта электронная община?

– Делегатов избирать.

– Куда?

– Сформировать более представительную общественную организацию. Я с вами согласен, что сейчас делается так: собрались три еврея и объявили общественную организацию. На самом деле оно так и формировалось в 90-е годы. Но сегодня выросло новое поколение. Пришло в общинную деятельность много тридцатилетних. Прототипы для электронной демократии уже существуют. У нас работают несколько электронных проектов по территориальному принципу, например, детские проекты для 230 населенных пунктов России.

– Насколько важно для еврейской организации иметь постоянный контакт с руководством государства?

– Это зависит от задач, которые еврейская организация ставит перед собой. На самом деле контакты с главой государства имеют больше ритуальное значение: все знают, что в случае чего может дойти до «самого».