Афганистан. Кровь и пыль.

На модерации Отложенный

Я сегодня заполнен войной,

мою память тревожит Афган.

Среди криков, стрельбы,

рваных ран.

Почему-то остался живой.

 

В Афганистане преобладают два цвета: желтый, это земля и горы, и синий. Небо – действительно, безумной синевы. Но кровь, пролитая на той войне, смешивалась с желтым цветом, и никогда с синим…

 

Самое начало этой долгой и кровопролитной войны было предзнаменованием больших потерь и неожиданных, тяжелых последствий ее. 25 декабря 1979 года 40-ая армия по понтонному мосту через реку Аму-Дарья вошла на территорию Афганистана. С этого знакового события воины-афганцы и через 10 и 15 лет узнавали друг друга по единственному вопросу: «был за речкой?». Ввод войск состоялся по просьбе  Х. Амина /глава государства в тот момент/, но уже 27 декабря советский спецназ взял дворец Амина штурмом, а его самого – ликвидировал. Совершился государственный переворот, а возглавил страну Б. Кармаль – ставленник Кремля. Это ключевой момент, потому я прошу читателя понять суть произошедшего в те далекие дни.

                Мы, люди равнины, вторглись в горы. Вооруженные, с бронетехникой и авиацией. В страну феодальной раздробленности и необычайной нищеты. Мы не задумывались о судьбе и истории Афганистана, наше сознание было скрыто броней  в 8мм, а глаза видели окружающий мир через триплексы бронемашин.

В результате апрельской революции 1978 года и ужесточения режима - 4 млн. сельского населения Афганистана покинув страну, ушли в Пакистан. Именно они пополняли впоследствии ряды моджахедов.  А полевые командиры оппозиции разделили сферы влияния и боевых действий против НДРА и частей СА.

Так сложилось. Они жили или приходили на свою землю воевать с нами, чужими в их доме. Поэтому было такое ожесточение, поэтому…  Теперь, с высоты времени многое стало понятным.  Но не затихает боль потерь.  И бесконечно жаль тех мальчишек, погибших от удара пули или от взрыва гранаты. Замерзающих в ледяном ветре ущелий, истекающих кровью.  Обожженных, вытащенных из горевших боевых машин. Умерших от ран, не приходя в сознание. Оглоших и ослепших от контузии. Не успевших в своей жизни ничего, только детство, школа и первая любовь. И смерть в 18. Кровь и пыль. Да, мы были жестокими, месть за друзей толкала нас на ответные меры. И от врага мы не ждали пощады. Взаимная ненависть – страшная штука. Они вырезали звезды на спинах наших солдат, а мы разбивали в пыль их кишлаки. Они громили наши колонны на горных дорогах, а мы взрывали их мечети и колодцы. Эпоха средневековья накрыла воюющих с головой. Своих убитых они зарывали в землю, а мы отправляли на Родину в цинковых гробах.

С Афганистана, с этой войны, как с точки отсчета, жизнь нашей страны изменилась не в лучшую сторону. Оружие – сначала маленькими ручейками, потом уже полным потоком – хлынуло на родные просторы. Наркотик не отставая, сначала захлестнул среднеазиатские республики и разбрызгал по городам России смертоносные капли. Пена клубилась, плескалась через край. Военных чиновников эта война научила зарабатывать деньги. И они не упустили свой шанс.  Не оставив шанса вернувшимся солдатам.  Калека /левую ногу ампутировали / Володя Осмоловский пришел в военкомат после возвращения из госпиталя попросить о материальной помощи /Симферополь, май 1989 г./. «Обращайся к тем, кто тебя туда посылал!» - ответил военный комиссар.  А  здоровые? Научившиеся только воевать и убивать, встали на военную тропу /где? догадался уважаемый читатель? правильно!/.  В девяностые они стали бойцами ОПГ. И не редко случалось, что сводили счеты между собой - те, что плечом к плечу воевали в Афгане. Уцелев на войне, они погибали на знакомых  с детства дворах и улицах. Кровь и пыль. Дети своей страны. Молодые, красивые, умные, смелые. Несостоявшиеся. По причине их короткой жизни.

 

Капли крови  / Реальные, словно сама кровь/

О страхе, смерти, подлости и геройстве

 

…Утром, на самой заре, начал бить снайпер и тремя прицельными выстрелами прикончил двоих: минометчика и радиста.

Пули ложились сначала в метре, потом в сантиметре от моей  головы. Снайпер будто издевался, всаживая пулю за пулей в самую грань между жизнью и смертью. Но каждая четвертая-пятая с чавканьем впивалась в мертвые тела рядом.

– Этот звук… Этот звук, с каким пуля входит в труп… Не дай Бог моему врагу услышать такое… Не дай… -  из воспоминаний воина-афганца.

 

…вызванные на подмогу вертолетчики, приняв за моджахедов роту нашей мотострелковой бригады, действовавшей неподалеку от того места, нанесли удар нурсами (неуправляемый ракетный снаряд)  по ее позиции. Один из офицеров штаба, пытаясь спасти вертолетчиков, свалил всю вину на афганский 66-й мотопехотный полк 11 дивизии НДРА, обвинив афганцев в расстреле советской роты. Но эта деза не прошла, так как в ходе расследования было установлено, что все ранения осколочные, а не пулевые…

 

…«Духовский» гранатометчик с расстояния в триста метров прямой наводкой попал в нашего солдата на блоке. Все, что осталось от человека, уместилось в гильзе от крупнокалиберного пулемета.

 

…Ротный вез на БТРе проверяющего из Союза. Подъехали к персиковой роще. Проверяющий сказал: «Эх, вот бы персиков набрать домой!» Ротный оказался смышленым: остановил машину, спрыгнул, но неудачно – на мину. Оторвало обе ноги. Проверяющий, чувствуя свою вину, сделал все, чтобы ротного представили к Герою…

 

…любимым развлечением сержанта было то, что при захвате пленных моджахедов, он связывал им руки за спиной, вкладывал в карман «лимонку» и сталкивал в пропасть. До дна никто из них не успевал упасть невредимым… из воспоминаний бойца 111 парашютно-десантного полка.

 

…Дело было в полку в Мазари-Шариф. Шестая горнострелковая рота. Служили в ней три неразлучных дружка – один парень по фамилии Панченко, второй – киевлянин, третий – с Алтая. Фамилии этих двоих не помню. Как-то раз они здорово напились браги. Захотелось им «гаша» и барана. Пошли в соседний кишлак. На дороге повстречали старика. Ну, они пьяные… Словом, хрясь его по голове – аж у автомата цевье отскочило. Правда, они этого не заметили. Деда в кусты затащили и пошли дальше. Добрались до кишлака, зашли в дом. Там женщина. Начали ее насиловать, та – орать. Выскочила сестра. Молодцам не оставалось ничего другого, как заколоть обеих. Зашли в следующий дом. Там дети. Солдаты открыли по ним огонь из АК. Всех уложили, но одному удалось скрыться. Панченко потом на суде говорил, что по пьяни не заметил пацана, потому, дескать, и не удалось его прикончить. Потом зашли в дукан. Взяли целый мешок гашиша, прихватили барана. Возвратились в часть.

Панченко обнаружил, что на автомате нет цевья, а на цевье ведь стоит номер автомата… Потопали обратно. Деда добили, чтобы не крякал. Нашли в кустах цевье. Опять вернулись. Утром строят роту. Выходит спасшийся мальчуган. Следом за ним – ротный, замполит и особист. Парень обошел строй и указал пальцем на Славку. Панченко и Славка – словно братья-близнецы. Славка не выдержал - «Вон Панченко, он убивал – пускай и расплачивается!» Панченко вышел из строя. Пацан завизжал: «Она! Она в меня стрелял!» - вспоминает офицер, воевавший в Афганистане.

 

…Зазевавшийся водитель не сумел удержать машину. Она пошла юзом прямо на обочину дороги, где стояли ребятишки – девочка двенадцати лет и мальчик. Было ему лет семь, не больше. Мальчик выскочил из-под гусеницы, а девочка не успела. Левый бок машины слегка качнуло: девочку намотало на гусеницу.

 

…Светлана Д. приехала в Кабул по приглашению мужа вскоре после свадьбы. Однако очень удивилась, когда он предложил ей жить в гостинице. Первое время она не возражала, полагая, что любимый ищет подходящий дом для них двоих. Потом занервничала. Оказалось, что у любимого уже есть жена-афганка. И даже не одна, а небольшой гаремчик. – муж ее был офицером Советской Армии.

 

Мы ушли из Афганистана 15 февраля 1989 года. Навсегда. И навсегда оставив  в своем

сердце жгучую боль, а в памяти…  впрочем, у каждого память своя.

 

По моему глубокому убеждению – война, в любом ее проявлении, есть самое подлое и ужасное - на что способно человечество.