Об одной фантазии: Беларусь 2119

Так получилось, что первые свои деньги я заработал в 14 лет (1984 год): месяц на летних каникулах был вожатым на пришкольной площадке. Целых десять рублей, купил себе альбом для марок. На следующий год тоже работал, а в 16 лет, после 9 класса, работал уже по-взрослому – на целлюлозно-бумажном заводе, слесарем по контрольно-измерительной аппаратуре и автоматике. В мае на УПК первый разряд получил. На промкотельную меня послали. Там дали ящик старых манометров, усадили за масляный пресс и сказали: восстановить по максимуму. Трубки Бурдона и сектора ночами снились. 

Но немного не о том я: надо было выделить от цеха работников в подшефный совхоз. Тогда как раз озимые убирали, вот нас на зерноток и привлекли. Ещё раз, медленно – от завода на совхозный зерноток были направлены 30 человек рабочих завода с сохранением их средней заработной платы. Туда, где по определению должен потеть за выплачиваемые деньги крестьянин. Я не буду говорить за всех работников совхоза, кто-то же там что-то жал, потому как зерно привозили; но расслабленных с утра пораньше аборигенов, нетерпеливо ожидавших нормативного времени открытия сельмага, и явно не для хлебушка купить, а также шатающихся по посёлку, мы наблюдали в количестве. Несколько большем, чем было пассажиров в заводском автобусе, что привозил рабочий класс на битву с урожаем. 

А ещё мы две недели летних каникул в другом совхозе проводили. Это у нас практикой называлось. С мотыгами на совхозных полях. Всякое культурно растущее пололи и прореживали. Жили в сельской школе. Пацаны в спортзале, девчонки – по классам. 

А ещё у нас классные уроки труда были, осенью и весной. На эти уроки один учебный день в неделю отводился. Мы осенью ездили картошку убирать и кормовую свёклу, а весной – остатки картошки из буртов перебирали. Не забуду эту склизкую вонючую мерзость, что доживала до весны. И её – голыми руками. Потому как перчатки хозяйственные были роскошь и дефицит. Папины форменные пришли в негодность быстро, а новые он не давал – ему на строевые смотры надо. Сейчас от таких условий детского труда слетит с катушек весь Рособрнадзор. Совхозникам в большинстве своём было некогда: кто в нирване, кто на личном подворье продовольственную программу выполняет. К нам они относились с высокомерной брезгливостью – мол, познайте, городские, хлебушка кусок почём. Хотя понимаю, что сельским школьникам доставалось ещё круче – у них в принципе нормальная учёба только лишь зимой была. Это была середина 80-х. это был Неманский район Калининградской области. Может, это только нам так везло – не готов утверждать, что везде было подобное. Хотя жена доложила, что их летом из Москвы вывозили на те же две недели в совхоз в районе Егорьевска, полоть свёклу и собирать малину.

Повторю – завод еженедельно выделял 30 человек. Их нормы выполняли другие. Если же эти 30 заводу не критичны – то нахрена раздутый штат. Учебный процесс школьников также включал участие в борьбе с урожаем, в которой побеждали, в основном, мыши и гнилостные бактерии. К тому же, эффективность детского труда представляете? Нас как-то саженцы яблонь и груш замечательных сортов, привитые к черенкам, полоть поставили. Сдуру, потому как агроном в конце дня сначала вышел на визг, потом вообще звуковой диапазон покинул, и в него уже не вернулся: мы их мотыгами похерачили – мама не горюй. А каждый из них денег стоил. 

К чему это я? А к тому, что победные реляции о невиданных сельскохозяйственных успехах раздавались тогда ежедневно, и из каждого утюга; некоторые нерадивые селяне их воспринимали как тосты. Отчёты о трудовых свершениях хлеборобов публиковались везде, от «Правды» до районных брехунков, сами хлеборобы заворачивали в них закусь. Не, в магазинах хлеб, конечно, был, и по 16 копеек, не спорю; с остальным ассортиментом уже посложнее. А на овощные базы лучше было заходить в противогазе. 

Зато, повторюсь, пропаганда советского образа жизни свирепствовала вовсю. ЦБЗ постепенно кряхтел и крякал под грузом непрофильных забот; например, подруга работала в теплице при заводе, так вот: район им дал план по огурцам. На пике количество вспомогательного персонала, не занятого в основном производственном процессе, превышало количество занятых в это самом выпуске подпергамента и суперпергамента.

План давали уверенно. Денег у завода не было нихера. Склад готовой продукции был забит под потолок. Железнодорожники окончательно забили на её вывоз: железнодорожные пути к городу от Советска мало не заросли травой. Кое-как выгребали за счёт 2-й бумфабрики, выпускавшей канцелярский ширпотреб. Зато постоянно брались повышенные социалистические обязательства. Завод медленно погружался в долги, в году так к 86-му таки добился: преодолел миллионный рубеж (как говорили злые языки в городе). 

Я не собираюсь огульно злобно хаять весь советский строй. Там было много чего симпатичного. Но плановая экономика зашла в 80-е в тупик, и вскоре бомбануло. Не только из-за этого, ни из-за этого тоже. Зато красивые статьи и бравурные репортажи о постоянных производственных успехах были в количестве. И награды за трудовую доблесть тоже в количестве раздавались. Потом отбирались, как в Узбекистане, например. 

А написалось мне потому, что на такой вот текстик мне наводку дали



И повеяло незабываемым – пропагандой советских времён. Когда социализм своей неотвратимой поступью всех победил, и надо было немедленно планировать, в каких районах Марса какие яблони сажать.

Вот только суровая реальность – она неотвратима. Потому как нет в Синеокой ни сохранения, ни, тем более, преумножения ни промышленности, ни сельского хозяйства. Заводы, которые надо было перевооружать технически ещё позавчера, агрогородки, не вылезающие из долгов. Несколько «витрин» погоды не делают. За сохранение окружающей среды ничего сказать не могу, но нежная любовь к китайским производствам, скажем так, настораживает. Эти производства и экология в принципе живут на разных планетах. Отстранение от руководства либералов? Может быть, но в пользу кого? Националистов? А Макей тогда кто? Кто все эти профессиональные идеологи? То же самое, но трошки другой масти. Избегание конфликтов на языковой и религиозной почве? Так вы ещё не дожили до этого пока, хотя «беларусизация», читай – полонизация уже начата. 




Вот с этим уже начали в безумии своём играться. Ребятушки, поляки николи не позабудут, что они были – паны. Они чётко и планомерно работают. И им подмахивают.

«…русский язык начисто отсутствует в городской навигации Беларуси и даже убран с карт Google при работе с белорусских IP благодаря обращениям белорусских чиновников. Статья 17 Закона о наименовании географических объектов гласит: «1. В Республике Беларусь наименования географическим объектам присваиваются на белорусском языке, с которого способом транслитерации передаются на русский язык.». Это, хоть и является дискриминацией и противоречит Конституции, оставляет возможность для установки русскоязычных табличек. Но существуют подзаконные акты и стандарты вроде СТБ 1300-2014, которые постановляют, что русского языка в городской навигации быть не должно.
Более того, русский язык будет продолжать исчезать с улиц после плановых мероприятий. Так происходит с рекламой — русскоязычная спокойно висит на срок действия контракта или аренды, но после истечения Мингорисполком и Минторговли ставят условие: мова или не продляем. Все профильные министерства имеют указание Лукашенко — постепенно повышать долю белорусского языка любой ценой.» (https://cont.ws/@alex-haldey/1295107 - рекомендую прочесть). 

Есть планы по переводу белорусского языка на латиницу польского извода. Мы можем это наблюдать в минском метро. Можно сколь угодно отгораживаться красивыми речами о единстве, но Беларусь, при сохранении текущего тренда, просто порвёт к ебеням примерно по линии польской госграницы образца 1939 года.

Я не вижу страны Беларусь через сотню лет.