Сражение за Киев

Евгений Норин

24.09.2018, 15:11

История

© commons.wikimedia.org, Bundesarchiv, Bild 183-L20208 / Schmidt

Осень 1941 года стала, пожалуй, худшим моментом Великой Отечественной войны. Самые тяжелые поражения Красной армии приходятся не на лето, а именно на осень, когда первый шок от нападения, казалось бы, прошел. В устрашающем перечне котлов 1941 года сражение за Киев занимает специфическое место. Это была колоссальная катастрофа РККА.

«Сгорел» сразу целый фронт во главе с командующим. Однако итоги похода на Киев неоднозначно оценивались и немцами, и более того, согласно популярной среди германских военных точке зрения, именно сражение на Украине предопределило невозможность для Рейха выиграть войну. Что же произошло под Киевом в мягком теплом сентябре 1941 года?

Стоять и умирать

Первые недели войны прошли для РККА под знаком непрерывных, перетекающих одна в другую катастроф. Вермахт отхватывал все новые области, войска постоянно отступали. Поначалу хорошим решением казался отход на «Линию Сталина» — комплекс укреплений, возводившихся в 30-е годы на западных рубежах. Однако в действительности это был не слишком надежный рубеж. Редко расположенные бункеры могли разве что несколько усилить оборону стрелковых дивизий. К тому же, на старые укрепления отходили основательно помятые части.

На Украине в глубину Советского Союза наступала немецкая группа армий «Юг» фельдмаршала фон Рунштедта. В течение июля немцы довольно быстро проломили «линию Сталина». Сбитые с укрепленных позиций, красноармейцы отступали дальше на восток. Поражал даже не сам факт, а то, насколько уверенно, практически рутинно немцы взламывали все новые рубежи. РККА отбивалась отчаянно, но как казалось, все эти усилия не давали особого результата. Резервы, подходящие из глубины страны, непрерывно контратаковали, но разбивались о противника как стекло о кирпичную стену. Казалось, что для немцев все идет по плану. 
Более того, в течение лета РККА потеряла свое главное средство, позволявшее хоть как-то сдерживать активность немцев — механизированные корпуса. Мехкорпуса были громоздкими, им остро не хватало пехоты и артиллерии, запчасти и топливо подавались с перебоями, однако в первые недели они позволили смягчить удар и облегчили жизнь избиваемой пехоте. Но теперь они просто выгорели. Мехкорпуса, фактически уже разгромленные, расформировали, и это значило, что в ближайшее время танковым прорывам немцев будет вовсе нечего противопоставить.

Однако план «Барбаросса», предусматривавший молниеносную кампанию против СССР, уже начал давать сбои. Конкретно на фронте группы армий «Юг» вырисовывалось две взаимосвязанных проблемы. 

«Большевики едут с открытыми люками танков, улыбаются и машут»

© commons.wikimedia.org, German Federal Archives

Театр военных действий делился надвое районом Припятских болот на границе Белоруссии и Украины. Основные усилия немцы сосредоточили севернее, против Смоленска и Москвы. Но для немцев успех на одном направлении зависел от результата на другом. На севере вермахт прорвался в Смоленск, и был готов вскоре атаковать уже и Москву. А вот на юге возникли проблемы.

Корпус, нацелившийся прямо на Киев, застрял в лобовых атаках. Красноармейцы сумели удержать укрепрайон перед самим городом, и парировали все попытки прорваться к Киеву сходу. «Повинны» в этом оказались не только сами защитники Киева. Немцы столкнулись с неожиданной проблемой. Во время их наступления, одна из советских армий, 5-я под командой Михаила Потапова, отошла не на восток, а на север, и засела, собственно, среди болот северо-запада Украины. Обойти ее там было крайне сложно — мешали густые леса и топи. По той же самой причине страшная в обычных условиях немецкая авиация не давала привычного эффекта. 
Потапов не просто сидел сиднем в своей зеленой крепости: Пятая постоянно напирала на немецкие коммуникации, теребила дивизии, пытавшиеся наступать на Киев, держала в напряжении. Эти усилия были замечены даже в ставке Гитлера. Фюрер с неудовольствием заметил, что наступление группы «Юг» сковано укреплениями Киева и русскими на фланге. Против Пятой разворачивались все большие силы, но ее только удавалось отодвинуть поглубже в болота, но не нейтрализовать. Фронт между Киевом и районом болот становился для немцев все более серьезной проблемой.

© РИА Новости, Виктор Темин | Перейти в фотобанк

Один из первых немецких самолетов, сбитых зенитчиками в районе Киева

По выжженной равнине за метром метр

Юго-Западный фронт под командой генерал-полковника Михаила Кирпоноса был уже сильно истощен боями, но Киев пока удерживался прочно. Лобовые атаки немцев в начале августа буксовали, и казалось, что в будущее можно смотреть если не с оптимизмом, то без чувства надвигающегося всеобщего краха.

Войска отошли на линию Днепра, и для вермахта оказалось неожиданно сложной задачей прорваться за реку и расширить плацдармы. Однако в августе Гитлер принял принципиальное решение, повлиявшее на ход всей войны. Операциям на Украине нацисты решили придать новый импульс, перебросив туда войска, воевавшие до сих пор на востоке Белоруссии и под Смоленском — в первую очередь 2-ю танковую группу Гудериана.

Фюрер своеобразным образом признал заслуги «болотной» 5-й армии: расправа с ней должна была стать одной из ключевых задач группы армий «Центр». С одной стороны, это значило, что наступление на Москву откладывается на несколько недель. Однако теперь кое-как держащийся Юго-Западный фронт должен был получить удар сразу двух групп армий. Это решение казалось спорным уже тогда, и позднее его много критиковали. Однако Гудериан не без ворчания исполнил этот приказ. Западнее него на юг разворачивалась также пехота.

В результате в конце августа русские обнаружили гигантский пресс, выдавливающий Юго-Западный фронт к Киеву с севера. Армия Потапова, так хорошо воевавшая в лесах и болотах, была вынуждена отступить из лесного района — и оказалась первой жертвой этого пресса. Армию Потапова не смогли одолеть искусством маневра, и теперь просто забили массой людей и огневой мощью, но такое признание со стороны противника не могло утешить солдат, погибающих на берегах Днепра.

Положение на северном фланге становилось час от часу хуже. Группу Гудериана пытались стреножить ударами во фланг — и почти добились успеха. Танковые бригады и стрелковые дивизии, бросавшиеся в самоубийственные атаки, по крайней мере ограничили те силы, которыми «Быстрый Хайнц» мог нажимать на расползающийся фронт. Однако собственные силы Кирпоноса были очень ограниченными.

Характерно, что в последние недели жизни Юго-Западного фронта было потеряно очень много людей, но очень мало танков — бронированные кулаки, которыми можно было хотя бы как-то ограничивать прорывы вермахта, были сбиты до костей.

Именно к этому периоду относится знаменитое предложение Жукова сдать Киев и отвести защищающие его войска за реку. Обычно драматизм и решительность дебатов по этому поводу преувеличивают. Жукову приписывают план отвода всего фронта далеко на восток, из-под удара танков.

В действительности, предложение Жукова было намного менее радикальным. Отступление на сотни километров было бы невозможным ни технически, ни по политическим соображениям. Однако части 37-й армии, которые он собирался вывести из Киевского укрепрайона, были мощными, хорошо укомплектованными дивизиями. При отводе за Днепр эти части могли серьезно усилить оборону советских войск, по крайней мере, фронтом на север, против Гудериана. В любом случае, Сталин счел это предложение неприемлемым.

Положение становилось час от часу хуже. Вдобавок, немцы успели захватить несколько плацдармов за Днепром, и Кирпонос должен был попытаться вскрыть хотя бы часть этих нарывов. Правда, на тот момент казалось, что ситуация более-менее под контролем. Да, с севера шло наступление, но, по крайней мере, его видели и могли принять меры. В начале сентября Ставке уже пришлось смириться с избиением 5-й армии, однако считалось, что «иглоукалывание» танкистов Гудериана во фланг и ввод резервов помогут управиться с этой бедой.

Между тем, худшие события, о чем еще никто не догадывался, происходили на другом конце гигантского поля сражения — у Кременчуга. Здесь немцам удалось обзавестись крупным плацдармом. Он был захвачен эффектной ночной атакой штурмовых лодок с десантом при свете прожекторов. Вскоре немцы обжились на плацдарме, и возвели циклопический понтонный мост, державший танки и грузовики с тяжелой артиллерией. Однако пока на плацдарме видели только пехоту. Кременчугскую позицию просто не расценивали как угрозу, которая требует немедленной реакции. Но на тот момент никаких оснований думать, что главный удар последует там, действительно не было.

В штабе Юго-Западного фронта был человек, который подавал сигнал тревоги и считал, что опасность для фронта недооценивается. Это был начальник штаба фронта генерал Тупиков. Его доклады в Москву расценивали как панические. Факт состоит в том, что «паникер» не понимал точно, откуда конкретно исходит угроза, но отлично осознавал, что фронт может рухнуть в любой момент.

В середине сентября немцы сделали сильный и неожиданный ход. Под Кременчуг прибыла 1-я танковая группа фон Клейста. Ее ждали где-то на юге Украины, однако немцы, имея монополию на маневренные операции, смогли скрытно перебросить ее под Киев. Разведка просто проморгала прибытие танковой армии. Тем более, что события развивались стремительно.

Стальная змея рванулась на север — в тыл Юго-Западному фронту и войскам, из последних сил пытавшимся остановить танки Гудериана. Противодействовать этой орде было нечем. В Лубнах с подходящими танками пыталось воевать гражданское ополчение с «коктейлями Молотова» в руках, но это была уже отвага обреченных. 13 сентября Тупиков, понимавший, что все рушится, получил очередную выволочку за «паническое» донесение. А на следующий день немецкие танковые клинья сомкнулись под Лохвицей.

То, что произошло дальше, было уже не сражением. Это было агонией.