Театр жив и родит новые имена!

Денис ЛОБКОВ. Артем — один из ведущих актеров Владимира Назарова, режиссер- постановщик, музыкант. Он снялся в фильмах «Лабиринт», «Продается детектор лжи», «Химик», в сериалах «Каменская», «Марш Турецкого»... И хотя многие сплетники утверждают,

что хорошее протеже Артему составляет его отец — известный музыкант, режиссер и продюсер Владимир Васильевич Назаров, сам Артем рассказывает о том, что в театре под началом такого худрука работать не проще, а наоборот сложнее — велика ответственность и риск сделать что-то не так, опозорив семью.

—                  Артем, вы и актер, и режиссер, и музыкант. А что из этого вам бли- же, к чему душа лежит?

— К режиссуре она больше лежит. Признать- ся, как музыкант я боль- шой оболтус, кларнет забросил довольно рано — не могу сказать, что стал талантливым в этой сфере. Потом жизнь сложилась так, что от му- зыкальных эксперимен- тов я решил уйти и от- правился учиться в МГУ на факультет социологии, который и окончил...

— Почему                  именно социология? Кто-то на- доумил?

— Нет, все было до- вольно банально: просто я не поступил на эко- номический... Учился- учился, а где-то к курсу третьему мне вдруг все наскучило, стал подумы- вать об искусстве, решил поступить в театральный. Думал-думал, и на чет- вертом курсе совершил первую попытку, которая закончилась неудачно — пролетел по полной программе... Расстроил-

ся сильно, и чтобы иметь хоть какое-то отношение к искусству, пошел рабо- тать на «Мосфильм», где нашел какую-то времен- ную работу. Закончил МГУ, получил диплом, настроился и... предпри- нял вторую попытку пос- тупить в Щукинское учи- лище. Попытка оказалась успешной, меня взяли, но продержали в Щуке всего год.

—                  Не сошлись харак- терами?

— Ну да, видимо, при- шелся не ко двору. Выле- тел оттуда с ощущением собственной никчемнос- ти. Благо, театральных вузах существует такая традиция — если студент без скандалов покида- ет учебное заведение, не подошел по каким-то параметрам — ему да- ется возможность пере- вестись в какой-нибудь другой театральный ВУЗ, где его готовы принять. Так я волею судеб пере- велся на курс Романа Козака и Дмитрия Брус- никина школы-студии им. Вл. Немировича-Данчен- ко при МХАТ. Это курс, которым де-факто руко- водила Алла Борисовна Покровская — актриса, режиссер, педагог, доста-

точно известный ру- ководитель курсов, которая вместе с Ефремовым вы- пустила много хо- роших артистов. После этого судь- ба моя театральная стала складываться по другому. Отсту- пило ощущение бездарнос- ти, загоре- лись глаза. И не толь- ко у меня —увсех накурсе! В ре- зуль- тате наш вы- пуск потом называ- ли самым силь- ным выпуском десятилетия школы-студии МХАТ, хотя, впрочем, на эк-

ранах из нашего выпуска почти никто не мелькает. В основном все в театрах.

В 2003 году я выпус- тился, а поскольку за год до этого — в 2002-м — был создан Театр наци- онального искусства под руководством Влади- мира Назарова, мне ни- чего не оставалось кроме как пойти туда на работу.

— Стало быть, пер- вый выход на большую сцену у вас состоялся в театре под руководс- твом вашего отца?

— Да, в роли Мотла в спектакле «Поминаль- ная молитва или скри- пач на крыше». При этом практически сразу придя в театр я стал учить ак- терскому мастерству сту- дентов Гнесинки на курсе моего отца, дальше все завертелось и деваться- то мне, собственно, было некуда. Так как театр был молодой, только зарож- дался и при этом пози- ционировался как театр не простой, а музыкаль- ный — было немало сложностей, с этим свя- занных.

Потом были новогод- ние елки — пришлось ста- вить постановки для де- тей, ну а потом состоялась первая режиссерская работа в театре — «Алла- ад-Дина». Сейчас это, на- верное, один из самых популярных спектаклей нашего театра, идущий до сих пор. Работа режис- серская меня захватила больше, чем актерская, видимо оттого, что это мне было интересно всег- да, у меня всегда были больше режиссерские мозги, чем актерские.

«Когда-нибудь я приду к кино»

— Про то, как ста- рожилы театров под- начивают молодежь, прикалываются и под- шучивают, ходят ле- генды. Вам пуговицы на костюмах отрывали? В обувь пшено подсы- пали?

—                  Это из серии вечных подколок стариков, кото- рые присутствуют всегда и в любом театре. У нас в театре, впрочем, мень- ше, чем в других, но они

бывают. Вот, например, сразу вспоминается эпи- зод с Олегом Казанчее- вым который играл Лай- зер-Волфа в «Скрипаче на крыше». Он был после операции, а ему на сцену вместо воды налили на- стоящей водки. И он мах- нул стакан — а это было чревато последствиями, но к счастью все обош- лось. Я помню, какой он зеленый и перепуганный вышел за кулисы... Так что безобидные шутки могут быть очень даже обидными.

— Над вами-то под- шучивают или боятся?

— Боятся или не хо- тят — черт их знает. Но не подшучивали, да и не пытались, навер- ное. Видимо, все-таки мое двойное положение в те- атре имеет место...

— Артем, у вас есть опыт работы и в театре, и в кино. Что интерес- нее?

— Ну, опыт в кино у меня не такой обшир- ный, чтобы с его высоты о чем-то сейчас можно было бы рассуждать... Но я могу сказать, что мне лично интереснее и бли- же, конечно, театр. Он живой, пластичный, при- сутствует прямой кон- такт со зрителем. В кино, по моему ощущению, слишком много техники, это все не т.о. Наверное, я когда-нибудь все же приду к кино — у меня были мысли, например, снять что-нибудь как ре- жиссер.

— А вообще предло- жения о съемках посту- пают часто? На кастинги часто ходите?

— Предложения-то поступают, но от многих приходится отказывать- ся по разным причинам. Вот, буквально на днях отказался — нужно было ехать в Киев на полгода. А у меня как в анекдоте про актера, который от- казался работать в Гол- ливуде, потому что здесь, на родине, новогодние елки... Полгода отсутс- твовать в театре я себе позволить не могу, слиш- ком много работы здесь.

— А что сложнее, на ваш взгляд — работа в театре или в кино?

— Этосовершеннораз- ные виды искусства. Толь- ко кажется, что они близ- ки, да в дипломе написано: «актер театра и кино». Не- правильно это — такой и такой актер сразу — все это чушь собачья. Это две разные профессии, в каж- дой своя специфика. Но у нас, увы, это не разделяют, валят в одну кучу. Вооб- ще же театральному акте- ру сыграть в кино легче, чем киношному в театре.

— Говорят, все акте- ры очень суеверны. Вы верите в приметы?

—                  Не очень.

—                  Даже в такие клас- сические, как посидеть на сценарии, если он упал на пол?

— Я                  рассматриваю это не как приметы, а как традицию. И я был сви- детелем того, как Алла Борисовна Покровская садилась на роль на лес- тнице! Это в какой-то сте- пени забавно, когда пожи- лая женщина, имеющая невероятный авторитет в театральных кругах вдруг садится на текст пьесы... Но я рассматри- ваю это как традицию, не более того.

«Папа очень переживает за нас»

— Ваш папа — жест- кий критик? Он присутс- твует на ваших премье- рах, следит за каждым вашим шагом или пол- ностью доверяет?

— О,этооченьдолгая история... Началось все, естественно с жесткой критики с его стороны и высказываний, в том числе не слишком при- ятных, в духе: «Ну какой ты на фиг актер!». Просто папа очень переживает за нас с сестрой, очень сложно относится к тому, что делаем мы, члены его семьи — Ксюша и я, потому что очень боит- ся, что мы его опозорим. Это в нем присутствует до сих пор, хотя раньше он еще больше волно- вался. Сейчас, на мое счастье, его внимание больше на Ксюшу пере- ключилось, а понача- лу доставалось мне... Помню, когда был вы- пуск «Ала-ад-Дина», моя первая большая работа, в театре начались какие- то закулисные интриги, подковерные тления, конфликты, как это обыч- но бывает. У меня тогда еще не было авторитета, который позволил бы топнуть ногой и все это прекратить, а отец был в отъезде в Германии и в подготовке к спектак- лю никак не участвовал. За две недели до премье- ры он приехал в Москву и буквально сразу к нему все кинулись с различ- ными нашептываниями и жалобами в мой адрес. Он собрал собрание, на- чал принимать резкие решения... Для меня это (начало на стр. 3)

была сложнейшая ситу- ация, поскольку пред- стояло вырулить все то, что он так резко нарешал на собрании, не до конца разобравшись в ситуаци- ях. Пришлось улаживать конфликты между акте- рами, актрисами, балет- мейстерами — в общем, это был ад...

— Театральныескан- далы, интриги, разбор- ки... Забавно!

— Ничего                  забавно- го! На самом деле инт- риги-то мелкие, чело- веку со стороны может и неинтересны они вов- се. Никаких суперскан- далов не было, так — не- серьезные разборки, возникающие из-за лич- ностных качеств отде- льных людей. Благо, сей- час все это уже позади... Когда я ставил спектакль «Тень», я уже был умуд- рен, так сказать, опы- том, что позволило мне не наступать на те же грабли и не совершать тех ошибок, которые были в «Ала-ад-Дине». Стал жестче.

— Перестали обра- щать внимание на жа- лобы и замечания акте- ров?

— Нет, как раз перво- начальные ошибки были в том, что я хотел выслу- шать всех и всем угодить. А сейчас я пришел к тому, что выслушать надо дейс- твительно всех, но при этом четко знать, чего ты хочешь.

Я очень люблю ак- терский театр. Я очень не люблю режиссерский театр. Я не люблю, когда

 событие

режиссер рассматривает артистов как пластилин, из которого он лепит свое полотно. Я считаю, что ни один человек — каким бы гениальным он ни был — не способен со- здать гениальное полот- но. Потому что в любом деле есть составляющие, которые один человек не может охватить. По- этому заставить людей заболеть результатом — как было с выпуском спектакля «Тень» — очень непросто. Очень сложные задачи в спектакле были — работа без микрофо- на, без динамического света... Но возникало же- лание людей на выпуске прийти к результату, вся команда загорелась этим проектом, он получился! В чем еще сложность — все артисты, участвующие в этом спектакле, никогда не играли большие роли, они все — музыканты. По- тому что, если говорить, например, о «Скрипаче на крыше» — там все де- ржится на Игоре Томило- ве, актере с богатейшим опытом, на других акте- рах — с образованием и колоссальной практи- кой, где молодежь играет лишь вспомогательную роль. А в «Тени» молодежь — в основе спектакля! Надо было заставить всех поверить в себя, убедить, что все, что задумано — получится. И это получи- лось, причем спектакль, который увидели в итоге зрители намного отли- чается от того, что было первоначально, но одно можно сказать точно — спектакль удался!

— При                  постанов- ке «Тени» конфликтов и споров с Владимиром Васильевичем избе- жать удалось?

— Что вы! Нет, конеч- но. Он, кстати, как компо- зитор выступает в этой

постановке. Были и споры, и конфликты... Но сейчас спектакль встал на пра- вильные рельсы и в обоз- римом будущем придет к тому, что хотелось бы видеть мне.

—                  А почему все акте- ры на сцене выступают без микрофонов?

— Все об этом спра- шивают... Микрофоны ставят стенку между акте- ром и зрителем. Появля- ется ощущение техничес- кого звучания и рвется

ниточка между душой актера, текстом и зрите- лем. Бывают у нас и не очень удачные спектакли, но бывают и те, которы- ми я горжусь. Например, в конце прошлого сезона к нам на спектакль «Тень»

пришли детдомовские дети, которые никогда вообще не были в театре и которым, как мне кажет- ся, следовало бы начать знакомство с театром не с таких серьезных вещей, где нужно думать и по- нимать, а с чего-то более легкого для восприятия — повеселиться, поразв- лечься. И эти дети в конце представления устроили нам овацию. Это стоило дорогого — от людей, ко- торые пока еще не готовы

к тому, чтобы восприни- мать серьезно театр. Они прониклись, в них попа- ло, заставило задуматься, принять это...

— Многие спектак- ли в Театре Владимира Назарова обозначены на афишах как спектак- ли для детей и взрос- лых. Они на самом деле интересны и юным зрителям и их родите- лям — каждый обра- щает внимание на свои шутки, определенные «фишки». Чья это была идея, находка — делать спектакли для всех?

—                  Это как-то само со- бой получилось. Мы ис- пользуем музыкальный материал, а уже это поз- воляет быть доступным для большинства зри- телей. К тому же, скажу честно, я всегда ставил спектакли для взрослого зрителя. Я не понимаю, что значит ставить спек- такль для детей. Во мне живо ощущение, когда меня в детстве приво- дили на детские елки или новогодние спек- такли и мне было всегда не по себе от зрелища. Подарок, который дава- ли в финале представле- ния, конечно подслащал горечь от посещения елки, но полтора часа смотреть, как взрос- лые дядьки кривляются на сцене и относятся ко мне несерьезно — это раздражало, я с трудом отсиживал представ- ление, оно меня никак не затрагивало.

Есть такое извес- тное изречение — для детей нужно работать

как для взрослых, только лучше. Мне кажется, я это прочувствовал на себе. Тот же «Ала-ад-Дин» я рас- считывал на взрослых и для меня было большим сюрпризом, что дети при- ходят в восторг, а некото- рые ходят на спектакль раз за разом. Я пришел к выводу, что не нужно адаптировать под детей тот или иной спектакль. Надо, конечно, учиты- вать, что внимание детей сконцентрировано бо- лее короткими периода- ми, нежели у взрослых — но это, похоже, единс- твенное различие.

— Традиционный вопрос: ваши творчес- кие планы.

— Надеюсь, что в ско- ром времени мне удастся поставить на сцене Теат- ра Владимира Назарова «Тиль» — по пьесе Гри- гория Горина, хотя, при- знаюсь, я планирую се- рьезно перелопатить пьесу, поскольку я явля- юсь давним поклонником Шарля де Костеры и мне хотелось бы подвинуть эту пьесу ближе к перво- источнику. К тому же эта пьеса попадает в тематику нашего театра — в книгах Костера культура многих народов мира. В рамках проекта                  «Эксперимен- тальная сцена Театра На- зарова» была идея поста- вить пьесу «Мать Иисуса» по Александру Володину — замечательная, но очень тяжелая в постановке пье- са. Тем не менее, она более осуществима в условиях продолжающегося эконо- мического кризиса.