Марк Бернес – это зло. Вот моя простая мысль.

Итак, Александр Сергеевич сказал однажды: «Первый признак умного человека – с первого взгляду знать, с кем имеешь дело…» 
Если мы глянем на Марка Бернеса, то – что мы можем о нём сказать сразу же, не раздумывая, если мы – умные люди?

Отвечаю: человек, у которого не было ничего святого, кроме собственных преступных целей.
Русские люди, которые сохранят самообладание после этой моей заявки, скажут, стиснув зубы и тяжело дыша от еле сдерживаемого гнева:
– Это с чего же видно такое? У человека взор – то пламенный, то неподкупный, а улыбка – то добрая, то симпатичная! А уж голос-то какой задушевный!! Его вся страна любила. Такой человек не может быть бандитом!!! Сам ты злобная сволочь! – это последнее они добавят уже, находясь на пределе.
А я спокойно отвечу:
– Отбросьте эмоции и послушайте…
Для начала – по боку все его фотографии, хотя на некоторых у Марка Бернеса очень жестокое и неприятное лицо, отбросим и его крайне необычный для России расовый тип – средиземноморский с отдельными негроидными чертами; побоку проникновенный голос, побоку все наши расплывчатые ощущения. И да здравствуют факты!
И теперь посмотрим на два списка. 
Вот список композиторов, чьи песни он исполнял: 
Баснер, Эшпай, Фельцман, Фрадкин, Левитин, Френкель, Колмановский, Блантер… И его можно продолжить!
А вот список поэтов: 
Хелемский, Исаковский, Дыховичный и Слободской, Лабковский, Шаферан. И его тоже можно продолжить.
Мне возразят:
– Ну и что? Он пел песни, созданные людьми его национальности. Что в этом плохого?
А я отвечу:
– Ничего. Если бы он и пел для людей той же самой национальности. Ну, допустим бы, пел еврейские народные песни на еврейских концертах для евреев. Но ведь он же пел для русских!
– А о чём это говорит? – возразят мне любители Бернеса. – Это означает, что человек любил русский народ! Он был за нас!
А я тогда спрошу:
– И эти еврейские поэты и композиторы – они тоже любили русский народ и тоже заботились о нём?
– Ну да! Любили! А кто им запретит любить русский народ и обслуживать его своими песнями? 
И тогда я скажу:
– Русский народ всегда был талантливым и всегда имел своих собственных музыкантов, поэтов и исполнителей. А при советской власти вдруг что-то случилось невообразимое. Творцами всех песен стали вдруг одни только евреи, а русские вдруг куда-то разом исчезли. У меня есть смутное подозрение, что их просто оттеснили. За эту продукцию платили деньги, а по обычаю евреев, если один талантливый и удачливый человек куда-то пролезает, то он тянет за собою сотню бездарных и никчёмных соплеменников, исходя только из одного национального признака. Своих протягиваем, чужих отталкиваем – вот их святой закон. В песенном бизнесе они вели себя так же, как и во всех остальных сферах, куда они проникали. А проникать было куда. Советская власть была с самого начала запланирована для евреев, а не русских. Вот и на этом поприще мы видим обычную картину: еврейская мафия композиторов, поэтов и певцов; они создают свои песни и навязывают их русскому народу. Песен другого происхождения они стараются не пропускать сквозь свою жёсткую националистическую цензуру. 
В эти песни они вкладывают свой собственный, известный им одним смысл. Это песни не русские по содержанию, а еврейские. Это песни оккупантов, созданные для поддержания нужного порядка среди оккупированных. В них не обязательно должны содержаться какие-то зловещие шифровки – хотя и это есть! и ещё как есть! – но в них непременно содержится то, что хотят навязать оккупированному народу, да так, чтобы тот ничего не заметил и не понял.
Например, простая убаюкивающая умиротворённость. Марк Бернес поёт голосом, который завораживает. 

А кто я есть? Простой советский парень,
Семейный, добрый человек…
Живу как ты – в ракетный век…

Ага, простой советский! Как бы не так!..

В 1911-м году он родился в семье харьковского старьёвщика Наума Неймана, а потом, уже при советской власти, открыл своё дело – поменял себе фамилию, освоил ремесло певца и киноартиста – и выбился в люди. Переселился в Москву, получил шикраную квартиру в элитарном районе, хорошо обставил её, купил машину, гонял на ней как хотел и даже безнаказанно сбивал пешеходов, не боясь милиции и суда... Имел много денег и при их зарабатывании проявлял исключительную хватку – готов был за них перегрызть горло любому. Был дважды женат на женщинах своей национальности... 
Ну и лазил бы по мусорным ящикам как его отец – ведь евреи именно к этому призывают всех гоев: все сословия должны оставаться на своих местах и никуда не передвигаться. Но вот он почему-то передвинулся. И пел, пел…
И это простой советский парень?
Ну да! А разве нет? Это ведь был очень добрый голос, спокойный, убаюкивающий… Это совсем не голос еврейского воинствующего националиста, ненавидящего всё русское. Понятное дело, что у настоящего злодея голос должен быть злобный, зубы должны быть оскалены, а глаза выпучены от ненависти; голос же у еврейского националиста должен быть скрежещущий, рычащий, визгливый – ну или что-нибудь в этом роде! 
А здесь-то мы этих зловещих признаков не наблюдаем.
Конечно, конечно… А между тем, события нарастали-нарастали, и вот теперь Советский Союз рухнул, и вся собственность оказалась в руках у евреев. Пока он пел свои нежные песни и мы их слушали, кто-то другой из его соплеменников тайком собрался с силами и сделал нужные действия для передачи собственности из одних рук в другие. У них теперь всё: нефть, газ, леса, реки, заводы, фабрики… За какие заслуги?.. Они и сейчас нам поют свои песни. Убаюкивают, готовя очередную гадость…

Ну и тут меня, конечно, поднимут на смех:
– Да разве ж ты не знаешь, что во всякий национальности бывают хорошие люди и плохие? Бернес – хороший, Абрамович – плохой! И вообще: что за смехотворное, идиотское рассуждение? Бернес пел-пел, а Абрамович из-за этого всем завладел! Какая связь?

А я готов пояснить.
Давайте вспомним «Одиссею» Гомера. Там как раз про Бернеса и Абрамовича очень хорошо рассказано. И про то, что с ними нужно делать и как их нужно понимать… В иносказательном смысле, разумеется. Не в прямом.
Но напомню я этот всем известный эпизод «Одиссеи» не путём простого пересказа, а идя от обратного. Я его сейчас переделаю наоборот, уподобившись при этом моим оппонентам, которые не верят, что Марк Бернес мразь. Я на какое-то время стану на их сторону, но думаю, Гомер на меня не обидится за такую переделку его сюжета. У него ведь было чувство юмора, как и у всякого нордического человека.

Итак, Одиссей плывёт по морю на своём корабле и руководит своим экипажем. На палубе стоит стол, покрытый красною скатертью, на столе – графин и колокольчик. И Одиссей обращается из-за своего стола к своему экипажу:
– Товарищи мореплаватели! Сейчас мы будем проплывать мимо берега, на котором живут сирены. Они очень красиво поют, и мы, проплывая мимо них, будем слушать, их искусное пение. Нас не должно смущать то обстоятельство, что сирены – существа немножечко не такие, как мы, ибо все мы на этом свете братья, мы все одного происхождения - вышли из одних и тех же райских садов. Научно доказано, что четверть миллиона лет тому назад была на свете одна такая женщина, от которой мы все произошли...
Тут из экипажа раздаются удивлённые голоса:
– Как все? А троянцы – тоже наши братья?
– Братья, – подтверждает Одиссей.
– А циклопы? а лестригоны? а лотофаги?
– Все без исключения – наши братья, всех нужно любить, уважать и обожать. Вот и сирены – тоже! И да здравствует толерантность!
Экипаж сначала не верит своему вождю, но тот искусно убеждает людей. Очень искусно. И тогда – все верят. И плывут они мимо сирен и затем попадают к ним в плен. И сирены начинают их с аппетитом уплетать.
А я подхожу к поедаемым грекам и спрашиваю их:
– Скажите, пожалуйста, товарищи греки: а вы усматриваете причинно-следственную связь между пением сирен и тем, что они теперь кушают вас?
А греки – перед тем, как попасть в рот к прожорливым сиренам – отвечают мне:
– Никакой связи нет, товарищ Латинист! Пение было прекрасным, а то, что нас сейчас употребят в пищу – это, конечно, отрицательное явление и очень негативное, но надо ведь понимать: то одно, а это совсем другое!
И тогда я бы пожелал сиренам приятного аппетита и мгновенно бы вернулся из того варианта «Одиссеи» в свой мир, чтобы не видеть конца этой кровавой трагедии...
Что сделал Одиссей на самом деле?
Он понимал: зло неистребимо. Он не призывал убивать сирен. Он просто велел своим людям заткнуть уши такими затычками, чтобы ничего не было слышно. Он был умный человек, он знал, что противостоять этому колдовскому пению невозможно. А себя велел привязать к мачте без затычек в ушах, чтобы послушать дивное пение, но при этом не натворить ничего дурного.
Вот так, может быть, и я послушал бы вживую дивное пение Марка Наумовича и растрогался бы, и прослезился, и сказал бы:
– Сволочь я, сволочь! Как я мог так плохо подумать о нём?
Но по счастью, я не в зоне действия его гипнотического голоса и могу спокойно продолжать свои рассуждения.
Итак, еврейский воинствующий националист и русофоб поёт песни, почти исключительно сошедшие с еврейского халтурного конвейера, общается в искусстве только со своими соплеменниками и преследует при этом какие-то свои загадочные цели… Какие именно?
У евреев есть одна важная черта их национального характера: они любят пробалтываться. Иногда по глупости, но чаще вполне осознанно: ставят этакий знак качества на своих поступках: мол, это мы, знай наших!
Был такой еврейский поэт Павел Давидович Коган (1918-1942). И сочинил он однажды такое стихотворение, которое затем и было переработано в знаменитую маркбернесовскую песенку. Стишок называется «Бригантина». Вот текст: 

Надоело говорить, и спорить, 
И любить усталые глаза... 
В флибустьерском дальнем синем море 
Бригантина подымает паруса... 

Капитан, обветренный, как скалы, 
Вышел в море, не дождавшись нас. 
На прощанье подымай бокалы 
Золотого терпкого вина. 

Пьём за яростных, за непохожих, 
За презревших грошевой уют, 
Вьётся по ветру весёлый Роджер, 
Люди Флинта песенку поют. 

Так прощаемся мы с серебристой, 
С самою заветною мечтой, 
Флибустьеры и авантюристы 
По крови, упругой и густой. 

И в беде, и в радости, и в горе 
Только чуточку прищурь глаза – 
В флибустьерском дальнем море 
Бригантина подымает паруса. 

Вьётся по ветру весёлый Роджер, 
Люди Флинта песенку поют, 
И, звеня бокалами, мы тоже 
Запеваем песенку свою. 

Надоело говорить и спорить, 
И любить усталые глаза... 
В флибустьерском дальнем синем море 
Бригантина подымает паруса... 
1937 

Рифмы типа глаза – паруса, вина – нас, некоторые безграмотные ударения – всё это оставим в стороне.
Лично я эту песенку слушал ещё, когда мне было лет четырнадцать, и тогда уже мне что-то казалось странным в ней, вот только я не понимал толком – что именно.
А моя мать тогда же услыхала эту песенку и тоже не совсем поняла.
– Это что же, – спросила она, – люди флирта песенку поют, что ли?
А я тогда и не знал, что такое флирт. Мама пояснила:
– Ну, это – когда флиртуют. 
Я опять не понял, и она мне пояснила: флиртовать – значит заигрывать с женщинами. Стало быть, они флиртуют там со своими бабами и песенки при этом поют, так?
Но я возразил:
– Флинта, а не флирта! И ведь флаг-то «Весёлый Роджер» – это же пиратский флаг!
Но моя мама читала в своё время про пиратов, и про Флинта, и про этот флаг знала. Она была женщиною с высшим образованием, и она просто не могла поверить в то, что это так: человек поёт добрым, задушевным голосом и – про бандитов…
И тут я опять услышу возражения:
– А вы бы объяснили своей почтенной матушке, что это, мол, романтика!
А я бы ответил:
– Это я тогда был школьником, а сейчас-то мне уже пятьдесят девять лет, и я кое-что стал соображать!.. А Чикатило – это тоже романтика? А Шамиль Басаев в Будённовске – это романтика? А расстрел новочеркасских рабочих в 1962-м году (как раз в разгар славы Марка Бернеса)? Вот и здесь: пираты – это убийцы и грабители. И не больше того! Именно так их и изобразил Стивенсон. И именно так их понимала моя мама по простоте душевной. Коган же переврал эту идею и показал этих убийц в романтическом ореоле. Обратим внимание, за что предлагает пить Коган: за яростных – то есть за буйных убийц; за непохожих – то есть, отличающихся от всех остальных; за презревших грошевой уют. Он призывает прекратить пустые разговоры и перейти к делу. А что это за усталые глаза, про которые он говорит? Почему ему надоело их любить? Да ведь это те самые грустные глаза, в которых затаилась вековая грусть еврейского народа! Долой грусть! Настало время действовать!..
Представим: жил да был старьёвщик, который кормился тем, что собирал по мусорным ящикам старые вонючие тряпки. И имел он грошевой уют с другими такими же, как он. А потом они вошли в ярость, и сказали: мы непохожи на всех остальных, мы не такие, как вы, презренные гои, и законы ваши не для нас! И переделали разбойничьим образом мир под себя. А мы им почему-то позволили это сделать. И сын старьёвщика романтическим задумчивым голосом поёт, что он, мол, пьёт за победу своих соплеменников. И подаёт это вместе с Коганом не как бандитизм, а как романтику. И, между прочим, пьют они золотое, терпкое вино. Из бокалов. Пираты же пили ром и не из бокалов, а из оловянных кружек, и горланили при этом совсем не такие интеллектуальные песни… 

Ну и теперь предвижу такой вопрос от моих читателей из числа доброжелательных (не сволочей, не сионистов, не хамов, не психов). Просто от нормальных, хороших людей:
– Ну, вот ты такой умный и просветил нас, грешных насчёт Бернеса. А вот услышим мы задушевную песню Бернеса, и что нам тогда делать – уши восковыми затычками затыкать или прикажешь к мачте привязываться? А песня-то за душу берёт, чтоб ей пусто было – этой сионистской сволочи Марку Бернесу!
А я почешу затылок и скажу:
– Ой, не знаю, ребята, ой и не знаю!.. Я ведь и сам слабый человек…
Помнится, в 2006-м году, уже после смерти жены, поехал я в Донбасс знакомиться с одною прекрасною женщиной. Еду в поезде, смотрю на то, что за окном творится, и содрогаюсь: разруха, нищета, терриконы гигантских размеров и нескончаемые заводы с трубами. Картина жуткая и величественная одновременно. Завораживающая. Я представил, сколько миллионов шахтёров и прочих работяг в этой земле кости свои сложило, и у меня чуть слёзы не навернулись на глаза. Подобное я испытывал только, когда ходил по развалинам Брестской крепости и пытался представить себе, что там было. Или в городе Азове, в котором ровно за 300 лет до Бреста было то же самое.
И вот еду я еду, а в голове словно бы магнитозапись прокручивается песня в исполнении Марка Бернеса «Спят курганы тёмные» на слова еврейского поэта Бориса Ласкина. Абсолютно идиотская песня и даже очень сволочная – про то, как парня заманили в рабство, но научно доказали ему, что он попал в рай, и он поверил в это:

Спят курганы тёмные,
Солнцем опалённые,
И туманы белые
Ходят чередой...
Через рощи шумные
И поля зелёные
Вышел в степь донецкую
Парень молодой.

Там, на шахте угольной,
Паренька приметили,
Руку дружбы подали,
Повели с собой.
Девушки пригожие
Тихой песней встретили,
И в забой отправился
Парень молодой.

Дни работы тяжкие,
На бои похожие,
В жизни парня сделали
Поворот крутой.
На работу жаркую,
На дела хорошие
Вышел в степь донецкую
Парень молодой.

Я бы разобрал этот текст подробно и убедительно бы доказал, что автор – презренный шакал, но не буду делать это. Зачем? Песню-то я против своей воли наизусть знаю, и понимаю, что идиотская, а она звучит в голове и звучит. И прошибает насквозь так, что мороз по коже продирает. Это ведь, если вдуматься, не просто страшная песня, а эпическая.
Ну и потом выхожу я из поезда в городе, который здесь считается районным центром, но по размерам это Тверь или Смоленск. Смотрю на вокзал: господи, какое печальное зрелище! Как будто попал в позапрошлый век! Поезд ушёл, я оглянулся: гигантский террикон, уходящий чуть ли под облака и покрытый местами высаженным на нём лесом; посмотрел в другие стороны – заводские трубы и какие-то мрачные постройки. А внизу, передо мною – вокзальчик и перрон перед ним. Такая вот здесь планировка: вокзал - ниже железной дороги.
Смотрю, стоит на самом видном месте молодая женщина в тёмных очках – лет этак двадцати восьми. «Ну, думаю, это не моя. Моей-то тридцать восемь». И пронёсся мимо неё. И так ходил – то по вокзалу, то на площадь выходил и ничего не мог понять: куда же делась моя интернетовская знакомая?
А потом мы встретились, и я с изумлением выяснил, что это она и была – просто так молодо выглядела.
Ну и тут – любовь! И то да сё...
В первый свой приезд в этот город я был в нём четыре дня, но мало что помню, потому что видел его лишь дважды: один раз, кода шёл пешком от вокзала к дому моей знакомой, а во второй раз, когда шёл назад. Мы специально шли пешком, чтобы я посмотрел на город. Когда шли от вокзала, моя знакомая показала мне на памятник шахтёру Никите Изотову и сказала:
– Это единственный в мире памятник персональный отдельному шахтёру, а все остальные памятники – это лишь собирательный образ шахтёра.
И тогда я спросил про эту самую песню: знаешь её? А она и говорит:
– Знаю, конечно. Мы её ещё в школе разучивали и пели.
И я тогда подумал, что, мол, не я один такой сумасшедший...
И всего я приезжал в этот город четыре раза. А она ко мне приезжала дважды. И потом наша любовь закончилась – она меня разлюбила, а я тогда страшно огорчился. Всё собираюсь написать роман об этой потрясающей жизненной встрече, но никак руки не доходят. Но я не о том. Я вот о чём: песня Марка Бернеса всё это время была со мною и мощно воздействовала на меня! Она никак не вписывалась в наши отношения, я прекрасно понимал, что эта песня – просто глупость, и моя знакомая считала точно так же, но песня-то была со мною, не спрашивая меня ни о чём! Со мною происходили потрясающие события моей личной жизни, и в это же самое время со мною рядом была эта песня!..
И что же это было – сила искусства?
Воздействие на психику – вот что это было. Психотронное оружие. Ты не хочешь, а оно в тебе звучит и звучит. И ведь так во всём. И не только с песнями Марка Бернеса, но всеми остальными песнями, которые его соплеменники сочинили для нас и внедрили в наше сознание.
Тупейшую песню Матвея Блантера «Катюша» люди пели на войне, и она прошла им сквозь сердце. Бездарную песню «Шаланды, полные кефали» молодые люди пели в походе у костра… Любовь, встречи, разлуки, трудовые подвиги и будни – всё было обставлено только этим песенным оформлением. Еврейская музыка и еврейские стихи вошли в жизнь каждого русского человека. Посмотрите, какие песни пел наш народ за десятилетия советской власти?
Почти исключительно еврейские!
И что в них было заложено, какая тайная информация – этого мы пока не знаем. Для этого нужно проводить исследование, но результат этого воздействия мы видим уже сейчас: был великий народ, который победил Германию, а теперь солдаты в армии позволяют, чтобы их избивали кавказцы. Те им велят становиться в очередь в ожидании избиения, и русские парни покорно стоят.
А ведь кроме еврейских песенок, были ещё и еврейские фильмы («17 мгновений весны»), и еврейские детские поэты (Маршак), и еврейские мультики, и школьные учебники, и телевидение…
Я недавно прочёл статью о евреях в нашей медицине (особенно в годы войны). Дух перехватило от ужаса (хотя и мать, и отец мне рассказывали кое-что!). Нельзя было доверять этому народу медицину! И кинематографию, и поэзию, и школу…
И производство песен – им нельзя было доверять.
Одиссею было легче: он приказал своим морякам заткнуть уши, и те исполнили приказ; себя же велел привязать, и воздействие сирен закончилось после того, как они проплыли мимо. Его отвязали едва живого, но он выдержал и не поддался.
А нам-то что теперь делать?
Выдерживать – другого ответа не могу дать. Когда знаешь, что это зло, а не добро, то это уже не так опасно. Хотя бы детям и внукам донесём правду об этом воздействии, если уж сами так сильно подверглись ему.