Cотрудник Моссада.

Морис Коэн, брат израильского разведчика Эли Коэна, рассказывает  о египтянине еврейского происхождения, ставшим величайшим израильским разведчиком.

Одна из самых памятных историй из деятельности разведки в эпоху арабо-израильского конфликта - это история об Эли Коэне, родившемся в Александрии, репатриировавшемся в Израиль и впоследствии избранном Секретной Военной службой для наиболее дерзкой попытки проникновения в Сирию, которая, находясь в то время на Голанских высотах,  подвергала регулярному обстрелу находившихся внизу израильских  фермеров. 

В Египте Эли был связан с движением юных сионистов. В 1949 году Коэн, в числе других студентов-евреев, был исключён из университета Фарук,  а за исключением последовало и расследование по факту их сионистской деятельности. В 1956 году, во время Синайской кампании, Эли был заключен в тюрьму и затем, в 1957,  депортирован из Египта. 

Эли Коэн, осевший в Израиле, был завербован Службой Разведки благодаря исключительной памяти, прекрасным внешним данным и свободному владению арабским языком. Для выполнения этой великой миссии Эли были предоставлены документы на имя  Камела Амина Табета. 

Для начала Эли Коэн был заслан в Аргентину, где ему удалось сойти за весьма преуспевающего  бизнесмена и сблизиться с сирийской общиной. 

Для того, чтобы проникнуть в недра сирийской администрации, Эли пришлось пустить в ход все свои незаурядные таланты. Эли прожил в Сирии четыре полных года, втечение которых ему удалось завести дружеские отношения с сирийскими лидерами. 

Он стал самым  завидным женихом в общине. 

В 1961 году он переехал в Сирию, где ему с молниеносной быстротой удалось сдружиться с руководством страны. Этому поспособствовали роскошные вечера, которые он устраивал у себя дома, вкупе с демонстративным проявлением националистических чувств и щедрыми денежными пожертвованиями. 

Он снимал элегантную виллу в квартале Абу Романа, окна которой выходили на штаб сирийской армии и на шикарную резиденцию, в которой сирийское правительство принимало гостей. 

Он поставлял в Израиль информацию о характере сирийских лидеров, их военных и политических контактах с Россией и об антиизраильских планах. 

Коэну удавалось принимать участие в заседаниях национальной партии «Баат». Несколько раз он приглашался на передовую, где воспользовался возможностью осмотреть укрепления, установленные сирийской армией, а также и завести дружбу с  президентом, генералом Амином Эль-Хафезом и прочими важными правительственными деятелями и чиновниками. 

Благодаря близким связям с высокопоставленными офицерами сирийской армии, ему удавалось добывать жизненно важную для Израиля информацию о развитии событий в стане врага, всестороннюю и всеобъемлющую, которую он со всей регулярностью и четкостью передавал своему руководству, и эта информация сыграла решающую роль в выживании еврейского государства. 

Согласно арабской прессе, Эли был активным членом партии «Баат», представлял её на общественных собраниях, а также возглавил крупную кампанию по финансированию её деятельности. Он был назначен министром в правительстве. Он был близким другом президента, генерала Амина Эль Хафеза ещё с тех времён, когда Эль Хафез был военным атташе в Аргентине, куда Эли был внедрён как преуспевающий бизнесмен. Именно тогда Эли подарил госпоже Эль Хафез, супруге президента, дорогостоющую шубу. 

Для воплощения своих замыслов Эли не гнушался фотографированием романтических сцен, героинями которых были жены высокопоставленных чиновников, скрытой камерой с тем, чтобы затем – в случае, если последние откажутся с ним сотрудничать - предъявить их мужьям. Но почти все дамы передавали Эли важную информацию добровольно, не будучи в силах устоять перед его чарами. 

Эли взял на себя миссию по примирению с экспрезидентом Салехом Эльбитаром, высланным в Ерихон, он сопровождал главу коменданта Лиги Арабских государств Али Али Амера  в поездке, посвященной обдумыванию проекта захвата водных ресурсов реки Иордан у Израиля.  

Эли в деталях передавал  программу захвата водных ресурсов реки Иордан у Израиля. Арабская программа была направлена на то, чтобы воспрепятствовать использованию Израилем водных ресурсов реки Иордан в целях развития Негева. По прибытии Эли Коэна в Израиль в октябре 1964 года его интервьюировали  многочисленные офицеры. Он выступал за занавеской с тем, чтобы не быть опознанным. Израильские эксперты изучили арабскую программу и пришли к заключению, что согласно арабскому плану, 100 миллионов кубометров будут оторваны от Израиля, что эквивалентно трети объёма воды, потребляемой в стране. Эта потеря былы бы достаточной для того, чтобы существенно поднять уровень процентного содержания соли в водах озера Кинерет. 

Израиль принял жёсткое решение о срыве осуществления программы захвата  водных ресурсов реки Иордан, при этом стремясь свести к минимуму количество нападений во избежание тотальной войны. В ноябре 1964 года, во время пребывания Эли был в Тель-Авиве, сирийцы приняли решение о захвате водных ресурсов реки Баниас и приступили к работе в четырёх точках. 13 ноября сирийские посты открыли огонь по патрулю Армии Обороны Израиля и подвергли бомбардировке киббуц Дан, Дафне и Шаар Ишув. Для того, чтобы утихомирить вражеские пушки и обезвредить источники огня, Армия Обороны Израиля использовала 40 самолётов и танки для обстрела окружающих вражеских баз. Сирия понесла тяжёлые потери. 

Героическая деятельность Эли Коэна во вражеском стане - не сказки. Это факты, о которых нужно рассказывать снова и снова. Благодаря сведениям, которые он поставил,  Армии Обороны Израиля удалось захватить Голанские Высоты в кратчайший срок и с минимальными потерями. 

Подвиг Эли Коэна, израильского супершпиона, потряс воображение многих, словно сказка о шпионаже наяву. Даже сирийские лидеры, равно как и лидеры прочих арабских стран, втайне восхищались его отвагой.   

Обстоятельства его ареста и тот факт, что он - первый израильский секретный агент, казнённый через повешение как израильтянин, вызвал большой интерес к нему в Израиле и диаспоре. 

Многие улицы, парки, школы и другие заведения по всей стране были названы в его честь. 

Благодаря политическому противостоянию сирийской партии «Баат» и экс-президента Египта Гамаля Абдель Насера, в день ареста Эли весь арабский мир утратил контроль над политическим балансом; самоуверенность сирийских лидеров пошатнулась. Ливанская пресса не приминула воспользоваться этим событием для нападок на сирийских лидеров и опубликовала ряд историй о внедрении Эли Коэна и его роли в сирийской жизни. Публикации, являвшие собой причудливую комбинацию реальности и фантазии, были перепечатаны по всему миру. 

Даже сегодня невозможно отличить фантазию от реального события. Можно только с уверенностью сказать, что он не был активистом партии «Баат», так как ему было предписано сохранять аргентинское гражданство и не принимать сирийского с тем, чтобы  в случае надвигающейся опасности беспрепятственно покинуть страну. Ему было рекомендовано оставаться в Сирии в качестве туриста и не связывался ни с какой политической партией с тем, чтобы в случае переворота не быть репрессированным оппозиционной партией. Но несмотря на меры предосторожности,  ему не удалось избежать славы протеже Эль Хафеза. Так что не удивительно, что за его разоблачением последовало свержение правительства Эль Хафеза. 60 офицеров были уволены из армии, 17 из них были тайно казнены. 

Группировку, возглавляемую Эль Хафезом, волновало общественное мнение в отношении отклонения от норм международного правосудия в деле Эли Коэна.

Эль Хафез настаивал на публичном процессе и обеспечении подсудимого подобающей защитой. Эль Хафеза поддерживал офицерский состав, задействованный на Голанских Высотах. Они представили петицию Главному штабу об организации публичного процесса над израильским шпионом. 

Им противостояла большая группа высокопоставленных чиновников, поддерживаемая Салехом Ядидом, комендантом Главного штаба (это та самая элита, что в своё время не гнушалась посещением вечеров у Эли на дому), члены которой осознавали, что публичный процесс подставил бы под удар и их интересы. Они, во что бы то ни стало, желали скрыть правду и спрятать Эли Коэна от посторонних глаз с тем, чтобы расправиться с ним в кратчайшие сроки. 

Противостояние этих группировок отнюдь не изменило к лучшему участи Эли; напротив, одна группирока подвергала Эли жесточайшим пыткам «превентивно» с тем, чтобы он не раскрыл фактов, которые бы представили их в невыгодном свете; другая группировка  пытала его с ещё большей жестокостью для того, чтобы вытянуть из него крохи информации, которая бы поспособствовала их победе над противником. Его пытали ротацией, как одна группировка, так и другая, снимали ногти, жгли кожу сигаретами, делали ему инъекции с водой, дабы усилить болевой эффект  при пытке электрошоком в область яичек и в других чувствительных местах  и т. п.. Фактически, Эли был приговорён к смерти ещё до суда. 

В те дни Эли был объектом спекуляции в межарабской пропаганде и, следовательно, не было шанса ни на спасение его жизни, ни на получение – посмертно - его тела семьёй, с тем, чтобы оно было погребено в Израиле. 

Каратели Эли Коэна также поплатились за своё изуверство: 23 февраля 1966 года произошёл путч,  инициированный радикальными элементами партии «Баат», который повлек за собой многочисленные жертвы и в результате которого пало сирийское правительство, а также был свергнут президент Амин Эль Хафез. 

В марте 1966 года полковник Далли, кровавый судья, вынесший приговор Эли, сам был обвинён в измене родине и публично осуждён военным трибуналом. 

Куда более трагическая гибель постигла члена суда майора Салима Хатума. После участия в путче, повлекшем за собой свержение президента Амина Эль Хафеза, в сентябре 1966 года Хатум возглавил неудачную попытку контрпутча, в результате чего ему пришлось бежать в Иорданию. После шестидневной войны, в июне 1967 года, лидеры партии «Баат» объявили всеобщую амнистию, прознав о которой, Хатум вернулся в Дамаск. Однако по прибытии в Сирию Хатум был арестован, приговорён к смертной казни и затем казнён 26 июня 1967 года. 

Со времени заключения и казни Эли прошло 40 лет, да будет благословенна память его, да отомстит Господь за его кровь. Эли - самый крупный агент секретной службы, которого когда-либо знал Израиль. Методы его работы до сих пор изучается по всему миру. 

Его семья всё ещё скорбит по нему, и скорбь эта усугубляется невозможностью прийти на место его погребения и прочесть по нему Кадиш. 

Я испытываю угрызения совести в силу причастности к случившемуся, т.к. в то время я служил в разведовательной части, отвечавшей за деятельность Эли. Я зашифровывыл послания для Эли и расшифровывал ответы на них. 

Сначала я не знал, кому они предназначены. Но затем я выяснил, что место их назначения - Дамаск, Сирия, и наш Агент - не кто иной, как Эли Коэн, по коду - Камел Амин Табет, наш человек в Дамаске. 

По долгу службы у меня были все обычные и секретные коды, использываемые руководством Эли для общения с ним. 

Как правило, Эли и его руководство в конце оперативного сообщения добавляли личную информацию, например: “Получила ли Надя швейную машинку «Зингер», которую я ей выслал?” В списке кодов не фигурировало “Нади” и “швейной машинки”. Я спросил своих командиров, что это означает. Они ответили, что это сверхсекретный код, к которому у меня нет допуска. Из любопытства я в тот же день съездил к своей заловке и обнаружил, что она действительно получила упомянутую машинку. 

В другом сообщении для Эли в конце значилась личная приписка: “Mlle Fifi a commence a marcher” (Г-жа Фифи начала ходить). Разумеется, не задавая вопросов командирам, я отправился к заловке и обнаружил, что моя маленькая племянница Софи, дочь моего брата Эли, действительно делала первые шаги после длительной подготовки. Это сообщение должно было его обрадовать. 

Тогда я и пришёл к заключению, что человек, стоявший за этой перепиской, не кто иной, как мой брат Эли Коэн. 

Эли приезжал в отпуск в Израиль. В это время по означенному адресу посылались фальшивые телеграммы для того, чтобы обмануть противника. 

В один из своих приездов Эли привёз для дочери пару домашних тапочек. Это были вельветовые тапочки, расшитые золотом, сирийского производства. Размер был обозначен на подошве по-арабски. Меня это заинтриговало, и я полюбопытствовал, где он приобрёл эти тапочки. Эли ответил не колеблясь: “В галерее ”Лафает” в Париже”. Я пошёл дальше и спросил, с каких это пор размер во Франции обозначается по-арабски. Он немного смутился и спросил не без сарказма: “Что это, допрос? Я же сказал, что купил их во Франции. Может быть, их импортировали из арабской страны.” 

Эли почувствовал себя неловко и попытался сменить тему разговора. Он спросил, есть ли в моей новой квартире телефон. Я переехал буквально накануне, и в те времена было проблемой получить телефон. “Ты работаешь на почте, так что тебе проще обзавестись телефоном”. Он подтрунивал надо мной. Он не знал, что я тайно работаю в разведовательной службе. Я ответил, что у меня есть телефон, и дал ему номер. Но я дал ему номер в его квартире в Дамаске, который он выслал незадолго до приезда в Израиль. Эли начал записывать, но в середине остановился. Он покраснел и определённо растерялся, но  мгновенно успокоился и сказал, что ему нужно бежать в супермаркет, чтобы успеть до закрытия. 

Эли позвонил руководству в центр и в волнении рассказал им о том, что случилось. Там ему ответили, что нет оснований для беспокойства. Должно быть, это совпадение. Но прежде, чем Эли добрался до дому, меня вызвали на базу и предпредили, чтобы я никогда не обсуждал эту тему с Эли и никого не посвящал в эту тайну. 

Я  хранил эту тайну глубоко в душе. Я знал -  эта информация сверхсекретна. Я отдавал должное отваге моего брата, подвергавшего себя смертельной опасности ради защиты родины. Это знание иссушило мне душу и поставило меня перед ужасной дилеммой: может, стоит сделать так, чтобы Эли прекратил свою миссию? Но тем самым я бы предал свой народ и страну… Или, быть может, проигнорировать эту информацию, или предоставить судьбу Эли Воле Божьей, позволив ему завершить святую миссию во спасение нашей святой земли от разрушения варварами? У меня не было выбора. После долгих размышлений я выбрал вторую опцию. 

Результат моего выбора общеизвестен: Эли взяли и заключили в дамасскую тюрьму, его пытали с неописуемой первобытной жестокостью. После долгого процесса, без должной защиты, он был приговорён к смертной казни и публично повешен в Дамаске в 1965 году. Информация, которую он собрал, помогла Израилю двумя годами позже выиграть шестидневную войну и по сути спасла Израиль от угрозы разрушения. 

Эли шёл на смерть как гордый еврей с молитвой “Шма Исраэль” на устах. Он попросил прощения у семьи и пожелал, чтобы мы все вместе пришли прочесть Кадиш по нему и по его отцу, да будет будет благословенна его память. 

Невзирая на многочисленные попытки убедить сирийское правительство смягчить приговор, включая вмешательство Папы и глав французского, бельгийского и канадского правительств, Коэн был публично повешен на площади Мариех (Жертв) в Дамаске на глазах у взбудораженной толпы. Как указал в конце своей книги “Наш человек в Дамаске” автор Е. Бен Ханан, Эли - герой. Даже его враги вынуждены были признать это.