Жук

По заданию Елены Северр предлагаю классический рассказ на заданную тему. Хотя, если честно, не понимаю, где классический, а где не классический.

Это отрывок из романа над которым сейчас работаю. Действие происходит в 30-е годы прошлого столетия, герои - мой отец, дедушка и бабушка.

Жук

Однажды Гаврила, пребывая в лёгком подпитии, принёс домой чёрного, как уголь щенка. Протягивая его сыну, он посоветовал:

– На, Толька, помой кобелька, а то мамка заругается.

– Ты зачем его в дом принёс? – всплеснула руками Мария. – Разве можно собаку в доме держать?

– Тихо, мать. Он ещё маленький. Подрастёт, будку сделаем, а пока пусть поживёт.

– Да, пусть поживёт! – взмолился сынок.

– Если вымоешь, как следует и ухаживать будешь за ним, – неохотно согласилась мама.

– Буду, буду ухаживать! – радостно заголосил мальчик.

– Тогда возьми чашку под рукомойником, налей тёплой воды и с мылом вымой это чудовище.

Пока Толик купал щенка, отец обедал и рассказывал:

– Какая-то сволочь бросила кутёнка в бункер. Хорошо, что бункер пустой был. Щеня упало на ленту и бабы с сортировки его подобрали.

– А ты чего там делал? – с подозрением спросила жена.

– Чего-чего, – недовольно проворчал муж, – начальство послало породу побить. Можешь у Алёхина спросить, нас обоих послали.

– А наливал кто?

– Кто-кто – Степаныч, начальник погрузки. Мы-то уже после смены им помогали. Могли ведь и отказаться. В благодарность он нам четвертинку выделил и тормозок. Да не перебивай ты! Я же рассказываю о кутёнке. Так вот, Тонька Агафонова спрашивает, кому нужна собака. Никому оказалась не нужна. Но когда мы посидели с Алёхиным, выпили, конечно, я подумал: хорошая собака в доме не помешает. И забрал. Живая тварь всё-таки, нельзя дать погибнуть невинной душе. Мария, скажи как верующая старому коммунисту, у собак бывает душа?

– Да ну тебя! – сердито махнула рукой Мария. – Видать, не четвертинка там была. Ешь и спать ложись уже.

Гаврила был в хорошем расположении духа и потому пререкаться с женой не стал. Но поговорить ему явно хотелось. Поэтому он переключился на сына:

– Ну что, Толя, получается отодрать черноту с кобеля?

– Что-то не очень, – вздохнул мальчик. – Уже вода чёрная, а он чище не становится.

– Ещё бы! Там на погрузке такая пылюка, что бабы в бане отмыться не могут. Тоньку все цыганкой считают, а её ежели хорошенько отмыть, то ничего цыганского в ней не останется.

– Постыдился бы такое при ребёнке говорить! – упрекнула мужа Мария.

– А чего я такого сказал? Все знают, что она мыло домой таскает, а сама ходит вечно недомытая.

– У неё детей пятеро! Попробуй всех обстирай!

– А чё кричишь? Я же не в укор ей. Это я к тому, что на сортировке самая грязная работа, какая есть на шахте. Это тебе не в табельной номерки раздавать.

– Предлагаешь мне перейти на сортировку? – насупилась супруга.

– Ещё чего! Лучше уж совсем дома сиди, чем в этом аду пыль глотать.

– Тогда чего попрекаешь?

– Я попрекаю? Я вообще-то с сыном разговариваю, а ты вмешиваешься. Толя, поменяй воду и попробуй ещё раз. Да не жалей мыла, мыль хорошенько.

Но и после повторного мытья щенок остался таким же чёрным. Посмотрев на него, Гаврила пришёл к выводу:

– Нет, не в угольной пыли дело. Он сам по себе чёрный, как жук-короед.

Так и прозвали щенка Жуком. Жук быстро рос и уже через полгода превратился в большую красивую собаку, похожую на немецкую овчарку. К нему все так привыкли, что о будке никто больше не заикался. Место новому члену семьи было выделено возле двери на циновке. Но в тёплые летние дни Жук предпочитал проводить время под окнами, в тени деревьев, на травке. Толя, делая уроки, поглядывал на четвероногого друга и время от времени украдкой, чтобы не видели родители, бросал ему через открытое окно кусочки хлеба. Если пауза затягивалась надолго, то Жук, стараясь привлечь к себе внимание, сначала тихонько рычал, потом коротко лаял, издавая звук, похожий на слово «дай», а если и после этого не получалось выпросить лакомство, он становился на задние лапы и, упираясь передними в подоконник, заглядывал чёрной мордой в комнату – с глазами, полными удивления. Это так забавляло мальчика, что вовсе не шло на пользу занятиям. Мама частенько ругала обоих. Схватив полотенце, она шлёпала им сначала сына, а потом собаку, приговаривая при этом:

– Вот вам, вот вам, шкодники! Ты занимайся! А ты не мешай! Иди, гуляй, Жук, гуляй! Дай ребёнку закончить третий класс. Учительница жаловалась: не выполняет домашнее задание. Вот не пущу Толю на улицу гулять, тогда оба узнаете, как безобразничать!

Пёс, терпеливо приняв пару лёгких шлепков по морде, возвращался на место, ложился, но всё так же с надеждой поглядывал на окошко. А сынок оправдывался:

– Это было всего один раз. И ты меня за это уже не пускала гулять. А два раза за одно и то же не наказывают.

– А я тебя за другое накажу. Думаешь, я не видела, как ты хлеб Жуку бросал? Забыл уже, как ходил по людям, выпрашивал хлебушек?

– Я немножко, – проворчал мальчик.

– Немножко! – передразнила его мама. – Знаю я твоё «немножко». Почти половину буханки скормил. Никуда не пойдёшь!

– Ну мама!

– Я же твоему Жуку сухарики размачиваю, кашку варю, а ты ещё и хлебом его кормишь.

Лучше уж поросёнка держать. Всё, сказала не пойдёшь – значит, не пойдёшь. Учи уроки.

Но в этот день учить уроки не пришлось. Вскоре прибежала соседка и сообщила, что Гаврилу придавила вагонетка. Отец Толика получил в шахте тяжёлую травму, после чего остался инвалидом на всю жизнь.

Спустя год

Однажды пришла соседка с очередным неприятным известием:

– Мария, твой опять нализался. Возле магазина стоит и за стенку держится, а пацаны его дразнят. Так ты забери его, а то ведь сам не дойдёт.

– Хорошо, Дуся, сейчас заберём, – Мария старалась быть спокойной и не показывать другим своё отчаяние.

Когда соседка ушла, она обратилась к сыну: – Толя, пойди, приведи отца.

– Не пойду, – твёрдо сказал мальчик. – Я его ненавижу.

Женщина испуганно всплеснула руками:

– Да разве можно так про отца?

– А ему можно? Пацаны дразнятся. Ты слышала, что они поют? «По военной дороге шёл Гаврил кривоногий, а за ним восемнадцать цыплят». Не пойду! Пусть Жук за ним сходит. Он знает, где батьку искать.

– Да что ты такое говоришь! Как он его приведёт?

Толя подошёл к двери, открыл её и скомандовал:

– Жук, найди батьку и приведи домой.

Собака, будто поняв команду, выскочила в коридор и побежала к выходу. Мария вздохнула, махнула рукой и пошла следом за ней. Каково же было её удивление, когда она увидела, как у магазина Жук лаем отогнал от Гаврилы мальчишек и, ухватив зубами за голенище сапога, потянул его вперёд, заставляя двигаться. Мужчина поковылял, и собака, отпустив сапог, пошла рядом, а когда тот останавливался, она подбадривала его громким лаем, и он, что-то сердито ворча, продолжал движение.

С тех пор Жук стал постоянным проводником главы семейства. А однажды он показал себя ещё и прекрасным охранником. Случилось это тёплым сентябрьским днём. Муж был на работе, сын в школе, Жук на улице, а Мария готовила обед. Из-за жаркой печки окно и дверь пришлось открыть настежь. Завозившись у плиты, женщина не сразу заметила, как в комнату вошли две цыганки, а заметив, от неожиданности вскрикнула и перекрестилась.

– Не кричи, красивая, – заговорила уже немолодая цыганка. – Помоги бедным людям. Дети голодные сидят, муж болеет, работать не может, дом сгорел, строить надо, а денег нет. Дай денег, сколько сможешь, и продуктов не пожалей для детишек малых. Бог тебя щедро вознаградит за доброту твою и понимание.

Опомнившись, Мария сказала:

– У меня самой муж инвалид. Хлебом поделюсь, а денег не дам.

Пожилая цыганка подступила к ней вплотную и, беря за руку, затараторила:

– Дай руку, всю правду расскажу, что было, что будет, судьбу свою узнаешь. Мне много не надо, правду говорю. Не хочешь денег дать, отдай серёжки. Нельзя тебе золото носить – линии на ладони так говорят, сама болеть будешь, дети болеть будут, верь мне, правду говорю. Вот смотри на эту линию…

Пока старая цыганка говорила, другая уже шарила по вещам в шкафу. Мария отдёрнув руку, закричала:

– Уходите! Я людей сейчас позову.

Цыганка не испугалась. Схватив цепкими руками хозяйку за запястья, ледяным голосом она произнесла:

– Не кричи, красивая, никто не придёт. Мы все квартиры обошли, в доме только ты да старушка с полоумным дедом. А будешь кричать – я на тебя порчу наведу, ни детей, ни мужа у тебя не будет. Ничего не будет. Я правду тебе говорю.

Не помня себя от страха, Мария закричала:

– Жук! Жук! Ко мне, Жук!

Через секунду собака влетела в открытое окно и стала рвать дерзких грабительниц с дикой злостью. Громко вопя, цыганки бросились бежать, побросав свои мешки. Жук, преследуя их, нещадно кусал то одну беглянку, то другую. Пока они добежали до конца длинного коридора барака, одежда их превратилась в кровавые лохмотья. Спас мерзавок пришедший на обед Гаврила. Он не знал, что произошло, поэтому унял разъярённого пса громким окриком и крепким хватом за ошейник. Громко воя и не переставая сыпать проклятиями, цыганки быстро понеслись по улице.

Вечером соседи в коридоре под единственной лампой изучали содержимое мешков, оставленных преступницами на поле боя. Так как квартиры не запирались, многие ценные вещи стали лёгкой добычей воровок. Кто-то узнавал свои ложки, вилки, кто-то – часы, кто-то – платок. Глядя на всё это, Анисим, сосед из пятой квартиры, с кривой усмешкой заметил:

– От падлюки, не меньше пуда утянули бы, если бы не Жук! – И, повертев в руках серебряные часы на цепочке, добавил: – Вот пусть только ещё кто-нибудь гавкнет в сторону Жука, что он ему псиной воняет, я быстро этих цыганок припомню. Кстати, соседи, у меня есть предложение. Это событие надо отметить. Шутка ли сказать, столько добра спасено!

Предложение было принято подавляющим большинством голосов, и тёплым воскресным днём, выставив во дворе столы, жильцы бывшего барака радостно отмечали победу добра над злом. Не забыли выпить и за здоровье спасителя, Жука.

А вскоре Жука не стало. Кто-то отравил любимца всего дома. Подозрение пало на тех самых цыганок. Все в один голос утверждали, что это месть воровок за постигшую их неудачу. Но доказательств ни у кого не было, только предположения.

Толик похоронил друга под старой вербой недалеко от пруда, где они часто любили бывать вместе. Помогала ему соседская девочка Полька, которая не только выгребала землю из ямы, но и, нарвав полевых цветов, положила букетик на могилку Жука.