Евгений Евтушенко. Жлобам и жабам вставив клизму
Евгения Евтушенко любили и ненавидели. Читатели любили. Писатели – не очень. Причем все. Как правые, так и левые. Он, слава Богу, жив, а в прошлом времени говорю, потому что страсти давно поутихли, и было бы большой натяжкой говорить: любят, ненавидят…
Доводилось мне в восьмидесятые годы несколько раз встречаться с Вадимом Кожиновым, который еще в семидесятые написал примерно следующее: о Евтушенко никогда не писал, потому что не пишу литературных фельетонов, а всерьез о его стихах говорить невозможно. А во время одной из встреч он сказал так: вот Женя Евтушенко… случилось бы с ним что-то, не дай Бог, конечно, году в семидесятом, и остался бы он в литературе вечно молодым талантливым поэтом, не успевшим совершить те гадости, которые совершил…
А Иосиф Бродский (возможно, это легенда), узнав, что на перестроечной волне Евтушенко стал выступать против колхозов, выдал нечто такое: так значит, Евтушенко против колхозов? Тогда я – за колхозы.
Не хочу вдаваться в нюансы взаимоотношений Евтушенко с представителями разных литературных сообществ. Скажу о себе, живущем в провинции, далеком от тусовок и разборок. У меня этот поэт своими стихами и поступками вызывал очень разные чувства, но симпатии к нему всегда было больше, чем антипатии.
Когда Евтушенко единственный раз в своей жизни приехал в Кемерово, он встретился с нами, живущими здесь писателями. Я умудрился задать ему сразу несколько вопросов, на все он ответил. И мне, кажется, очень искренне.
В частности, я спросил его, как он относится к Юрию Кузнецову и его поэзии. Не задумываясь, Евтушенко сказал: Кузнецов – талантливейший поэт, я бы назвал его великим поэтом, если бы не его пещерный антисемитизм.
Вопросу об Александре Межирове он даже обрадовался. И довольно подробно рассказал, где и как живет Межиров (он тогда еще был жив, жил в США).
Я сам противник любых фобий: русофобии, тюркофобии, кавказофобии, иудофобии и т. д. Правда, не знаю, где разглядел Евтушенко у Кузнецова антисемитизм, конкретного разговора об этом не было. Но даже если и разглядел, то все равно признал его большим поэтом.
А ведь известно сколько угодно случаев, когда писатель, увидев у своего коллеги «идеологический изъян», начинает отказывать ему в таланте, называет бездарным сочинителем. Вот почему некоторые писатели-«либералы» не признают писателей-«патриотов». И наоборот. Тут дело не в наличии или отсутствии таланта у того или иного сочинителя, а в наличии идеологической опухоли в голове оппонента, который из-за этой опухоли не может давать точных оценок. У Евтушенко такой опухоли, на мой взгляд, нет. А если и есть, то совсем небольшая. И не влияет на точность оценок. Хотя ярлычок подвесить он может («Кузнецов-антисемит»). Но все это – в рамках его давней оценки себя через лирического героя: я разный – я натруженный и праздный, я целе- и нецелесообразный, я весь несовместимый, неудобный, застенчивый и наглый, злой и добрый…
Да, вот такой вот он, Евгений Александрович Евтушенко.
Считайте, что у меня дурной вкус, но мне очень нравится стихотворение Евтушенко «Баллада о пьянке», которое в первом варианте называлось именно так.
Потом из-за цензурных соображений поэт несколько раз переименовывал его, и все варианты названия были хуже первого. Не знаю, переделывал ли он текст. Текст – блистательный. Это даже не стихотворение, а целый спектакль, написанный и сыгранный поэтом.
Евгений ЕВТУШЕНКО
Баллада о пьянке
Мы сто белух уже забили,
цивилизацию забыли,
махрою легкие сожгли,
но, порт завидев, — грудь навыкат!
друг другу начали мы выкать
и с благородной целью выпить
со шхуны в Амдерме сошли.
Мы шли по Амдерме, как боги.
Слегка вразвалку, руки в боки,
и наши бороды и баки
несли направленно сквозь порт;
и нас девчонки и салаги,
а также местные собаки
сопровождали, как эскорт.
Но, омрачая всю планету,
висело в лавках: «Спирту нету».
И, как на немощный компот,
мы на «игристое донское»
глядели с болью и тоскою
и понимали — не возьмет.
Ну кто наш спирт и водку выпил?
И пьют же люди — просто гибель...
Но тощий, будто бы моща,
Морковский Петька из.Одессы,
как и всегда, куда-то делся,
сказав таинственное: «Ща!»
А вскоре прибыл с многозвонным
огромным ящиком картонным,
уже чуть-чуть навеселе;
и звон из ящика был сладок,
и стало ясно: есть! порядок!'
И подтвердил Морковский: «Е!»
Мы размахались, как хотели,—
зафрахтовали «люкс» в отеле,
уселись в робах на постели;
бечевки с ящика слетели,
и в блеске сомкнутых колонн
пузато, грозно и уютно,
гигиеничный абсолютно
предстал тройной одеколон.
И встал, стакан подняв, Морковский,
одернул свой бушлат матросский,
сказал: «Хочу произнести!»
«Произноси!» - все загудели,
но только прежде захотели
хотя б глоток произвести.
Сказал Морковский: «Ладно, - дернем!
Одеколон, сказал мне доктор,
предохраняет от морщин.
Пусть нас осудят — мы плевали!
Мы вина всякие пивали.
Когда в Германии бывали,
то «мозельвейном» заливали
мы радиаторы машин.
А кто мы есть? Морские волки!
Нас давит лед и хлещут волны,
но мы сквозь льдины напролом,
жлобам и жабам вставим клизму,
плывем назло имперьялизму?!»
И поддержали все: «Плывем!»
«И нам не треба ширпотреба,
нам треба ветра, треба неба!
Братишки, слухайте сюда:
у нас в душе, як на сберкнижке,
есть море, мамка и братишки,
все остальное — лабуда!»
Так над землею-великаном
стоял Морковский со стаканом,
в котором пенились моря.
Отметил кэп «Все по-советски...»
И только боцман всхлипнул детски:
«А моя мамка — померла...»
И мы заплакали навзрыдно,
совсем легко, совсем нестыдно,
как будто в собственной семье,
гормя-горючими слезами
сперва по боцмановой маме,
а после просто по себе.
Уже висело над аптекой
«Тройного нету!» с грустью некой,
а восемь нас, волков морских,
рыдали, — аж на всю Россию!
И мы, рыдая, так разили,
как восемь парикмахерских.
Смывали слезы, словно шквалы,
всех ложных ценностей навалы,
все надувные имена,
и оставалось в нас, притихших,
лишь море, мамка и братишки
(пусть даже мамка померла).
Я плакал — как освобождался,
я плакал, будто вновь рождался,
себе — иному — не чета,
и перед Богом и собою,
как слезы пьяных зверобоев,
была душа моя чиста.
___________________________
http://iosifkuralov.livejournal.com/
Комментарии
А слушать то, что поэты говорят про политику, не только нельзя, но и опасно. Поэты живут в особом мире и не вполне адекватно воспринимают реальность. И "антисемитизм" далеко не самый страшный пример. Вот все они думали, что борются с системой, что делают лучше, но разрушили систему (не только поэты, конечно, но руку приложили) и что, стало лучше? Стало хуже.
Вот, в последнем интервью Чубайс говорит, что у него были милые отношения с Окуджавой, что, по его мнению, Окуджава даже стих ему написал. Ну разве, имей Окуджава широкий кругозор, разве он восхищался бы деяниями Чубайса??
Но по его ранним стихам мы сходили с ума.
И еще: свои грехи вы осуждаете так же резко? Или у вас совсем нет грехов?
Вы знаете, если говорить про "пишет", пишет он по-прежнему о народе. Может, не о конкретных бедах, вообще нынешнего его я читал очень мало, вообще не читал, если честно, только слушал на творческих вечерах. Меня угнетает его манера теперь использовать поэзию для донесения собственных мыслей. Его стихи стали похожи на зарифмованную публицистику. Я по-другому понимаю и чувствую поэзию, но это вопрос эстетики и тут он волен делать всё, что хочет.
Его цветные рубашки мне нравятся. Образ гармоничный, молодой. Почему нет?
Как литератор, он так же делает хорошую вещь: антологию русской поэзии. Недавно практически из небытия вывел интересного, но, увы, уже ушедшего поэта Аркадия Кутилова.
Политика - да, многие на этом обжигаются. Считают, что главное - фига в кармане. Но вот режима, которому они показывали фиги, уже 20 лет как нет, но и страны толком нет...
рассказывать о якобы милых отношениях. Многие лезут в друзья после смерти великих.
и трудно в ней разобраться.
Но, если в ней что-то плохо,
то надо не прятаться - драться".
Е. Евтушенко.
Вот это настоящее четверостишие!
У Вознесенского "Плачет девочка в автомате"
У Окуджавы немерено вещей , тут и "Виноградная косточка" и "Возьмёмся за руки друзья", "Арбат!"...
Зачем непременно надо их тут грязью поливать? Это наверно пиарный ход...(((
как по нитке скользя...
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.
Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.
Идут белые снеги...
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.
Я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.
И я думаю, грешный,
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?
А любил я Россию
всею кровью, хребтом -
ее реки в разливе
и когда подо льдом,
дух ее пятистенок,
дух ее сосняков,
ее Пушкина, Стеньку
и ее стариков.
Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно,
для России я жил.
И надеждою маюсь,
(полный тайных тревог)
что хоть малую малость
я России помог.
Пусть она позабудет,
про меня без труда,
только пусть она будет,
навсегда, навсегда.
Идут белые снеги,
как во все времена,
как при Пушкине, Стеньке
и как после меня,
Идут снеги большие,
аж до боли светлы,
и мои, и чужие
заметая следы.
Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит буду и я.
1965
Е.Евт
Между этим и теми
Захочу - как хош вильну!
Захочу - на модной теме
Уникально спекульну!
В КОЛЕННО-ЛОКТЕВУЮ ПОЗИЦИЮ ? ... проститутка ...
Мы лучше обождем.
Мы мерзли по мерзлотам
не за его боржом.
Я сяду лучше в поезд
"Владивосток -- Москва",
и я о брюшную полость
себе налью пивка.
Сольцой, чтоб зашипело!
Найду себе дружков,
чтоб теплая капелла
запела бы с боков."
(Е.Евтушенко. "Северная надбавка")
Братской ГЭС, читал свою потрясающую поэму "Братская ГЭС". Это было долго, но народ слушал замерев и сопереживал, каждому слову. Огромное масса людей то дружно хохотала, когда он читал главу о прохиндеях, то плакала на рассказе политического зека и замирала на казни Стеньки Разина. Старый друг нашей семьи рассказывал, что ему привелось слышать, как читал Маяковский, и он ставил их в один ряд, по силе воздействия на аудиторию. Причем в стихах
была такая легкость, каждое слово казалось было единственно возможным,
поэтому почти вся поэма, сама собой запомнилась наизусть.
Считаю, что Евтушенко - настоящий гражданин и замечательный поэт...
Просто отношение к поэзии изменилось. Поэзия сегодня либо развлекалочка на корпоративах, либо чудачества дураков, витающих в облаках. Уже нет общественной необходимости в стихах, когда вокруг одна грызня... Стихи у него есть, но, на мой личный вкус, поэзии в них мало, но винить в этом поэта мне не представляется возможным, ибо ни один поэт не обязан попадать в моё настроение и понимание поэзии. И гражданственность в его новых стихах тоже есть, может быть, иной раз даже чересчур.
И если Евтушенко неудачник, то кто в нашей стране удачник?
Я тоже видел его в попугайской кепке и рубахе. Но пофигу мне они. У каждого свои слабости, которые надо прощать, и доблести, которые надо видеть.
А Дима Быков - умница. В своем пассаже о претензиях к шестидесятникам он абсолютно прав.
Что же касается Куняева, то тут природа нелюбви яснее, это, кстати, у Евтушенко в стихах отражено, без фамилий, правда. Куняев сам поэт. и поэт немалый. но не повезло ему в истории так, как Евтушенко, много уж он(Евтушенко) на взгляд собратьев от пирога славы оттяпал. не по чину и таланту. по их меркам, поэтому градус их нелюбви к Евтушенко всегда сильнее градуса любви к кому-либо другому, это не мое замечание и находка, а Довлатова. Ревновали Е. к матушке-славе практически все: и Самойлов, и Межиров, и Бродский, и даже Ахматова с Солженицыным(царствие им небесное). чему есть свидетельства, как опубликованные, так и из уст в уста кочующие
К твоему ряду имен (согласен со всеми), стоит добавить Александра Межирова, Давида Самойлова, Булата Окуджаву, Николая Рубцова, Владимира Соколова, Юрия Кузнецова, Станислава Куняева и еще многих. Я тут не только фронтовиков перечислил. Хотя картина нашей поэзии куда больше.
И жуть берет, когда либерасты с идеологической опухолью в голове не признают Куняева, а "патриоты" с такой же опухолью отвергают Самойлова или Межирова...
Но мне они - пофигу. Моя картина поэзии - моя Вселенная - бесконечна.
Одни его баллады - останутся в веках!
Как поэмы Гомера.
Великий был поэт нынче в ровень с ним некого и поставить!
В отличие от Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулиной, Окуджавы. Рождественский примкнувший к ним комсомольский функционер.
ОНИ ПОЭТЫ и этим все исчерпывается!
Отличные, мощные поэты каких теперь и близко нет!
И Рубцов автор многих изумрудов.