За что русские американцы любят Путина?

Русскоязычная диаспора в США довольно велика и включает в себя самые разные волны – начиная от потомков белоэмигрантов и заканчивая теми, кто приехал буквально пару лет назад.

Однако одно из первых, что бросается в глаза недавнему эмигранту в русской диаспоре – это удивительно высокий уровень поддержки среди «русских американцев» Владимира Путина. Особенно удивительно видеть такие настроения среди людей, уехавших еще в советское время, не столько «за колбасой», сколько за свободой. Однако даже среди них довольно высок процент поддерживающих далеко не демократичного президента и далеко не свободную современную Россию.

Уже не раз публицисты отмечали, что в русской диаспоре в США не только крайне велика поддержка Путина, но и, как ее следствие, негатив по отношению к стране пребывания. Иногда этот негатив выливается в абсолютно иррациональную ненависть, учитывая, что многие россияне в США уже имеют американское гражданство, некоторые – политубежище, кто-то живет на пособие. Тем не менее, и среди таких людей встречаются желающие того дня, когда Россия «уничтожит проклятых пиндосов». При этом возвращаться домой они не собираются.

Разумеется, русская диаспора неоднородна, и в ней встречаются вполне достойные люди, для которых немыслимо желать кому-то уничтожения, а тем более стране, за счет которой они живут. Однако процент «ненавистников» в российской диаспоре все равно довольно высок.

Возникает вопрос, чем российская община отличается от других, и за счет чего в ней формируются такие настроения? Очевидно, что одной лишь кремлевской пропагандой данный феномен объяснить нельзя: пропаганда эффективна для тех, кто живет в России и никогда не видел своими глазами заграничную жизнь. Реальность, по определению, должна влиять на человека сильнее, чем телевизор, однако здесь мы наблюдаем зачастую противоположную картину.

Алексей Цветков в своей статье «Уроки диаспоры» последовательно доказывает, что сегодня у русской диаспоры в США полностью отсутствует культурная самоидентификация. «У сегодняшнего русского пришельца, похоже, полностью отшибло охоту к самостоятельному строительству общественных институтов», – сетует он, сравнивая жизнь выходцев из России с украинскими эмигрантами, которые, с одной стороны, гораздо лучше интегрировались в американское общество, а с другой стороны, создали множество культурных, благотворительных и иных организаций, позволяющих им сохранить национальную самобытность.

Я, со своей стороны, согласна с Цветковым в том, что русская культура в эмиграции представлена гораздо беднее украинской (хотя бывают и исключения). Однако неспособность создавать яркие и многочисленные формы культурной жизни не приводит к утрате русской самоидентификации эмигрантами из России.

Напротив, уровень сплоченности таких эмигрантов тоже достаточно высок. Неумение самоорганизоваться и создавать объединения «горизонтального» типа, без указания «сверху» не привело к тому, что россияне ассимилировались в среде американцев или утратили свою идентичность.

Этим отчасти можно объяснить заметное число сторонников Путина даже в русской диаспоре в США. Во многом, на мой взгляд, корни такого явления лежат в отмеченных Цветковым слабых традициях развития гражданского общества и «горизонтальных» связей, которое привело к тому, что многие россияне предпочли объединяться за границей вокруг организаций, созданных

Кремлем, по сути, аффилированных с российскими консульствами и представительствами. Притом, объединение в таких организациях происходит на основе политических, а не культурных факторов, в данном случае: поддержке Путина и развязанной им войны.

Дополнительным стимулом такого рода объединению служит и то, что отношение к эмигрантам как к предателям Родины внушается в России в последнее десятилетие практически с каким же упорством, как в советское время: «Уехал – значит, предал».

Эта установка оседает в подсознании людей так глубоко, что порождает совершенно нелогичное чувство вины.

Понятно, что несколько лет назад антиамериканская пропаганда была не такой интенсивной, как сейчас. В результате у многих людей здравый смысл и личные мотивы брали верх, они отбрасывали пропагандистские доводы и все же уезжали, но чувство вины оставалось в подсознании.

Не стоит забывать, что в России, где нет неприкосновенной частной собственности и независимых судов, где человек не чувствует себя защищенным со стороны закона, единственной опорой в жизни для него становится лояльность государству. Для многих россиян, за исключением, разумеется, тех, кто сознательно встал на путь диссидентства, осознание своего конфликта с государством являлось довольно травматичным фактором. В конце концов, они всего лишь решили попользоваться благами цивилизованного мира и заработать побольше денег, а вот нести на себе ярлык «предателей» совершенно не готовы!

Поэтому во многом любые формы объединения, навязанные Кремлем, такие люди воспринимают с радостью. Участие в жизни подобных организаций для них становится зримым и практически официальным восстановлением связи с бывшей Родиной и основой для уверенности, что теперь уже никто не сможет назвать их предателями. Особенно важно для такого типа эмигрантов видеть связь близких им по духу организаций с российскими консульствами, то есть, фактически, с самим государством. Таким образом, их внутренняя дилемма разрешается, и у них остается возможность пользоваться всеми благами Америки и при этом ощущать, что они «прощены» Россией, то есть спокойно сидеть на 2 стульях. При этом они даже не задумываются о том, что сама по себе эта дилемма вызвана искусственно, и если бы не усилия столь любимого ими российского государства, ее бы в принципе не возникло. Воистину, стокгольмский синдром – находка для шпиона.

Помимо этого, немаловажным психологическим фактором, способствующим такому двоемыслию, является банальная зависть. Как атрибут неблагополучного общества, она действительно присуща многим россиянам, и, что самое плохое, не исчезает с приобретением материального благополучия. Сегодня уже широко разошлась ставшая анекдотичной фраза: «Как могла такая чистая, богатая, ухоженная страна, как Америка, достаться американцам?». К сожалению, именно так мыслят многие американские «путинисты».

Даже наличие собственного дома и ведение внешне вполне американского образа жизни не может переломить это чувство обделенности. Русский эмигрант все равно ощущает, что его собственное детство или детство его родителей прошло в иной, гораздо худшей среде; что сочетание природной и рукотворной красоты, так часто наблюдаемое в американских пейзажах – продукт не его родной, а иной культуры.

Однако, поскольку вожделенный крах Америки (Израиля, Европы и т. д., нужное подчеркнуть) никак не наступает, компенсацией чувства обделенности становится культ силы, зримым выражением которого оказывается именно Путин.

Следует сказать, что сама личность российского президента действительно вписывается в образ «бравого мачо». Брутальный, самоуверенный, насмешливый и резкий, Путин выглядит сильнее интеллигентных американских президентов, вроде Барака Обамы.

Однако он более сдержан и хитер, чем, допустим, Дональд Трамп, обладает своеобразным «чекистским шармом», и тем самым больше способен привлечь своим образом интеллигентных людей, чем новоизбранный президент США. Ощущение причастности к этому образу дает многим российским эмигрантам чувство морального превосходства над объектом своей зависти.

До тех пор, пока эта подспудная зависть и желание опираться на силу будет сильны, любовь к лидерам вроде Путина в среде русской эмиграции также будет оставаться довольно высокой.