Органчик или пророчество Салтыкова - Щедрина

27 января  1826 года родился Михаил Евграфович Салтыков – Щедрин. Этот пророк   описывая события века XVIII, по недосмотру затесался в век  XXI. Не верите?  Прочитайте и удостоверьтесь

Б р у д а с т ы й, Дементий Варламович. Назначен  был  впопыхах  и

имел в голове некоторое особливое устройство, за что и прозван был  "Ор-

ганчиком". Это не мешало ему, впрочем, привести в порядок недоимки,  за-

пущенные его предместником.

 В августе 1762 года в городе Глупове происходило  необычное  движение

по случаю прибытия нового градоначальника, Дементия Варламовича  Брудас-

того. Жители ликовали; еще не видав в глаза вновь назначенного  правите-

ля, они уже рассказывали об нем анекдоты и называли его "красавчиком"  и

"умницей". Поздравляли друг друга с радостью, целовались, проливали сле-

зы, заходили в кабаки, снова выходили из них и опять заходили. В  порыве

восторга вспомнились и старинные глуповские вольности.  Лучшие  граждане

собрались перед соборной колокольней и, образовав всенародное вече, пот-

рясали воздух восклицаниями: "Батюшка-то наш!  красавчик-то  наш!  умни-

ца-то наш!"

   Явились даже  опасные  мечтатели.  Руководимые  не  столько  разумом,

сколько движениями благородного сердца, они утверждали,  что  при  новом

градоначальнике процветет торговля, и что, под  наблюдением  квартальных

надзирателей, возникнут науки и искусства. Не удержались и от сравнений.

Вспомнили только что выехавшего из города старого градоначальника и  на-

ходили, что хотя он тоже был красавчик и умница, но что,  за  всем  тем,

новому правителю уже по тому одному должно быть отдано преимущество, что

он новый. Одним словом, при этом случае,  как  и  при  других  подобных,

вполне выразились: и обычная глуповская восторженность, и  обычное  глу-

повское легкомыслие….

   Скоро, однако ж, обыватели убедились, что ликования и надежды их  бы-

ли, по малой мере, преждевременны  и  преувеличенны.  Произошел  обычный

прием, и тут в первый раз в жизни пришлось глуповцам на  деле  изведать,

каким горьким  испытаниям  может  быть  подвергнуто  самое  упорное  на-

чальстволюбие. Все на этом приеме совершилось как-то загадочно. Градона-

чальник безмолвно обошел ряды чиновных архистратигов, сверкнул  глазами,

произнес: "Не потерплю!" - и скрылся в кабинет.  Чиновники  остолбенели;

за ними остолбенели и обыватели…

   Увы! последующие события не только оправдали общественное мнение обы-

вателей, но даже превзошли самые  смелые  их  опасения.  Новый  градона-

чальник заперся в своем кабинете, не ел, не пил и все что-то  скреб  пе-

ром. По временам он выбегал в зал, кидал письмоводителю кипу  исписанных

листков, произносил: "Не потерплю!" - и вновь скрывался в кабинете. Нес-

лыханная деятельность вдруг закипела  во  всех  концах  города;  частные

пристава поскакали; квартальные поскакали; заседатели поскакали;  будоч-

ники позабыли, что значит путем поесть, и с тех пор  приобрели  пагубную

привычку хватать куски на лету. Хватают и ловят, секут и порют, описыва-

ют и продают... А градоначальник все сидит и выскребает все новые и  но-

вые понуждения... Гул и треск проносятся из одного конца города  в  дру-

гой, и над всем этим гвалтом, над всей этой сумятицей, словно крик  хищ-

ной птицы, царит зловещее: "Не потерплю!"…..

   - И хоть бы он делом сказывал, по скольку с души ему надобно! - бесе-

довали между собой смущенные обыватели, - а то цыркает, да и на'-поди!

   Глупов, беспечный,  добродушно-веселый  Глупов,  приуныл.  Нет  более

оживленных сходок за воротами домов, умолкло щелканье  подсолнухов,  нет

игры в бабки! Улицы запустели, на площадях показались хищные звери…

   Начали ходить безобразные слухи. Говорили, что  новый  градоначальник

совсем даже не градоначальник, а оборотень, присланный в Глупов по  лег-

комыслию; что он по ночам, в виде ненасытного упыря, парит над городом и

сосет у сонных обывателей кровь. Разумеется, все  это  повествовалось  и

передавалось друг другу шепотом; хотя же и находились смельчаки, которые

предлагали поголовно пасть на колена и просить прощения, но и тех  взяло

раздумье. А что, если это так именно и надо? что, ежели признано необхо-

димым, чтобы в Глупове, грех его ради, был именно такой, а не иной  гра-

доначальник? Соображения эти показались до того резонными, что  храбрецы

не только отреклись от своих предложений, но  тут  же  начали  попрекать

друг друга в смутьянстве и подстрекательстве…

   И остался бы наш Брудастый на многие годы пастырем вертограда сего, и

радовал бы сердца начальников своею распорядительностью, и не ощутили бы

обыватели в своем существовании ничего  необычайного,  если  бы  обстоя-

тельство совершенно случайное (простая оплошность) не прекратило его де-

ятельности в самом ее разгаре.

   Немного спустя после описанного выше приема  письмоводитель  градона-

чальника, вошедши утром с докладом в его кабинет, увидел такое  зрелище:

градоначальниково тело, облеченное в  вицмундир,  сидело  за  письменным

столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала,  в  виде  ще-

гольского пресс-папье,  совершенно  пустая  градоначальникова  голова...

   Но как ни строго хранили будочники вверенную  им  тайну,  неслыханная

весть об упразднении градоначальниковой головы в несколько минут облете-

ла весь город. Из обывателей многие плакали,  потому  что  почувствовали

себя сиротами, и сверх того боялись подпасть под ответственность за  то,

что повиновались такому градоначальнику, у которого  на  плечах,  вместо

головы, была пустая посудина. Напротив, другие хотя тоже плакали, но ут-

верждали, что за повиновение их ожидает не кара, а похвала.

   Публика начала даже склоняться в пользу того мнения. что вся эта

история есть не что иное, как выдумка праздных людей, но потом,  припом-

нив лондонских агитаторов и переходя от одного силлогизма  к  другому,

заключила, что измена свила себе гнездо в самом Глупове. Тогда все члены

заволновались, зашумели и, пригласив смотрителя народного училища, пред-

ложили ему вопрос: бывали ли в истории примеры,  чтобы  люди  распоряжа-

лись, вели войны и заключали трактаты, имея на  плечах  порожний  сосуд?

Смотритель подумал с минуту и отвечал, что в истории многое покрыто мра-

ком; но что был, однако же, некто Карл  Простодушный,  который  имел  на

плечах хотя и не порожний, но все равно как бы порожний сосуд,  а  войны

вел и трактаты заключал.

   Ситуацию прояснил часовых дел мастер Байбаков:

   В прошлом году, зимой, - не помню, ка-

кого числа и месяца, - быв разбужен в ночи, отправился я, в  сопровожде-

нии полицейского десятского, к градоначальнику нашему, Дементию Варламо-

вичу, и, пришед, застал его сидящим и головою то в ту, то в другую  сто-

рону мерно помава'ющим. Обеспамятев от страха и притом  будучи  отягощен

спиртными напитками, стоял я безмолвен у порога, как вдруг господин гра-

доначальник поманили меня рукою к себе и подали мне бумажку. На  бумажке

я прочитал: "Не удивляйся, но попорченное исправь". После того  господин

градоначальник сняли с себя собственную голову и подали ее мне. Рассмот-

рев ближе лежащий предо мной ящик, я нашел, что он заключает в одном уг-

лу небольшой органчик, могущий исполнять некоторые нетрудные музыкальные

пьесы. Пьес этих было две: "Разорю!" и "Не потерплю!". Но так как в  до-

роге голова несколько отсырела, то на валике  некоторые  колки  расшата-

лись, а другие и совсем повыпали.  От  этого  самого  господин  градона-

чальник не могли говорить внятно или же говорили с пропуском букв и сло-

гов. ..

   Выслушав показание Байбакова, помощник градоначальника сообразил, что

ежели однажды допущено, чтобы в Глупове был городничий,  имеющий  вместо

головы простую укладку, то, стало быть, это так и  следует. 

   Началась анархия, то есть безначалие. Начальстволюбие, временно потрясенное  странным

поведением Брудастого, робкими, но  твердыми  шагами  выступает  вперед…

   И Бог знает, чем разрешилось бы всеобщее смятение, если бы в эту  ми-

нуту не послышался звон колокольчика и вслед за тем не подъехала к  бун-

тующим телега, в которой сидел капитан-исправник, а с ним  рядом...  ис-

чезнувший градоначальник!

   На нем был надет лейб-кампанский мундир; голова его была сильно пере-

пачкана грязью и в нескольких местах побита. Несмотря на это,  он  ловко

выскочил с телеги и сверкнул на толпу глазами.

   - Разорю! - загремел он таким оглушительным голосом, что все мгновен-

но притихли.

   Волнение было подавлено сразу; в этой, недавно столь грозно гудевшей,

толпе водворилась такая тишина, что можно было  расслышать,  как  жужжал

комар, прилетевший из соседнего болота подивиться на "сие нелепое и сме-

ха достойное глуповское смятение".

   - Зачинщики, вперед! - скомандовал градоначальник, все более возвышая

голос.

   Начали выбирать зачинщиков из числа  неплательщиков  податей,  и  уже

набрали человек с десяток, как новое  и  совершенно  диковинное  обстоя-

тельство дало делу совсем другой оборот.

   В то время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на  ком

из них более накопились недоимки, к сборищу  незаметно  подъехали  столь

известные обитателям градоначальнические дрожки. Не успели обыватели ог-

лянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду  всей

толпы оказался точь-в-точь такой же градоначальник, как и тот,  который,

за минуту перед этим, был привезен в телеге исправником! Глуповцы так  и

остолбенели.

   Голова у этого другого градоначальника была совершенно новая и притом

покрытая лаком. Некоторым прозорливым гражданам показалось странным, что

большое родимое пятно, бывшее несколько дней тому назад на  правой  щеке

градоначальника, теперь очутилось на левой.

   Самозванцы встретились и смерили друг друга глазами. Толпа медленно и

в молчании разошлась. Более подробный рассказ о происшествии здесь:

http://az.lib.ru/s/saltykow_m_e/text_0010.shtml