Иван Стариков / Единая Евразия или Шелковый путь? Нет, и Северный и Южный!

Согласно теории историко-цивилизационного развития Арнольда Тойнби – только эффективные ответы на концентрированные исторические вызовы позволят обеспечить выживание, развитие, процветание исторически сложившегося государства, цивилизации.

В данной статье мы попытаемся проанализировать, а какие, собственно, концентрированные исторические вызовы стоят между двумя соседними государствами, но разными цивилизациями – Россией и Китаем, имеющими общую границу (4 209,3 км).

Безусловно, Китай сегодня является одной из наиболее динамично развивающихся экономик мира. Судите сами. Именно Китай обеспечивал более 25% роста всей мировой экономики в последние годы. Однако, негативные тенденции существенного торможения перегретой китайской экономики поставили ряд острых вопросов.

С одной стороны, ряд зарубежных экспертов искренне желают, чтобы состоялась «жесткая посадка» экономического чуда Поднебесной. В этом случае Китай перестанет угрожать глобальной гегемонии США. С другой: рост ВВП — 6,5-7%, это, конечно, не фиксировавшиеся еще 15-20 лет назад двухзначные цифры, но и они вполне способны обеспечить роль КНР, как локомотива мировой экономики.

Председатель Си Цзиньпин уверенно заявил на недавнем саммите группы G20 в Турции, что Китай сможет поддерживать средние и быстрые темпы экономического роста, тем самым продолжая создавать возможности для развития других стран.

На чем же основана такая уверенность лидера КНР? Дело в том, что в октябре 2015 года на V Пленуме правящей компартии утвержден план развития страны на 2016-2020 годы. Все граждане Китая, число которых должно достигнуть 1,4 млрд человек, выйдут на уровень «сяокан», т.е. уровня среднего достатка. Тем самым должна быть выполнена первая из двух столетних задач – программы «Китайская мечта».

При этом темпы роста народного хозяйства в грядущие 5 лет не опустятся ниже 6,5%, это позволит уже к 2020 году удвоить объем ВВП. Рост цен не превысит 3% в год. Будет создано более 10 млн рабочих мест в городах, и это только в 2016 году, и около 50 млн за всю 13-ю пятилетку. Уровень безработицы составит в городах не более 4,5% — один из самых низких показателей среди развитых экономик мира. Потребление воды, энергии, а также выбросы СО2 в расчете на единицу ВВП снизятся на 23% ,15%, 18%, соответственно.

На долю постоянных городских жителей к 2021 году будет приходиться 60% населения страны.  Грядущая урбанизация несомненно обеспечит расширение внутреннего рынка, повысит культуру, приведет к изменению образа жизни всей нации. Одновременно запланировано снижение числа сельских жителей, живущих за чертой бедности, борьба с нищетой в отсталых уездах и районах Китая должна завершиться окончательной победой над этим наследием прошлого к 2021 году.

Очевидно, что пути перехода к новой экономике должны достигаться за счет научно-технологических инноваций. Социализм с китайской спецификой «Одна страна – две системы» – творение великого реформатора Дэн Сяопина. Он создал эту уникальную экономическую модель — сосуществования крупной государственной собственности с частным средним и малым предпринимательством. Она, опираясь на созидательную энергию китайской нации, позволила вывести КНР на мировые рынки товаров и технологий.

При этом Китай сознательно ограничивал свою внешнеполитическую активность ради накопления сил и последующего рывка вперед. В 80-90-е годы прошлого века были обеспечены беспрецедентные темпы развития, однако, страна стала утрачивать динамизм и эффективность в начале 21 века.

С приходом в Чжуннаньхай нового руководства во главе с Си Цзиньпином в 2011 году, удалось сформулировать и утвердить комплекс экономических и социальных реформ. Если раньше минимально приемлемые назывались темпы 7,5-8% прироста ВВП, то сейчас главный акцент делается на качественные показатели развития, и рост на уровне 5-6% признается «новой нормой».

Тут есть чему порадоваться и евангелистам неолиберализма, и сторонникам государственного регулирования. Например, Китай переходит к полной отмене ограничений операций по капитальным счетам, смягчается ограничительная политика на рынке недвижимости, снижаются импортные тарифы до 50% на дорогие косметические средства, европейскую одежду и другие товары класса люкс. Это перенаправит в Китай спрос богатых отечественных туристов, которые предпочитали совершать покупки в Европе и США.

«Народный банк КНР» в мае 2015 года в очередной раз снизил учетные ставки по кредитам, депозитам на 0,25 п.п. Месяцем раньше на 0,5 п.п. были снижены требования по нормативу резервных средства, а для Сельскохозяйственного банка на дополнительные 4 п.п., в целях стимулирования кредитования аграрного комплекса.

Можно сделать вывод, что политика Банка Китая будет направлена на увеличение кредитов малым и средним предприятиям. Вместе с тем в общем направлении либерализации экономики Китая есть и обратные тенденции, например, усиление партийного контроля над работой госкорпораций. Си Цзиньпин озвучил идею (фактически план) о том, что партия сохранит контроль над госкорпорациями, будет назначать их руководителей, а партийные структуры будут интегрированы в их управленческую структуру.

В военно-политической сфере Си проводит линию на «диалог и твердость» и «возвращение Китаю мирового исторического признания». В пропаганде акцентируется мысль, что именно победа Китая в войне с Японией предотвратила открытие второго фронта против СССР и тем самым обеспечила победу советской армии.

Заявленная экономическая политика команды Си невозможна без жесткой антикоррупционной кампании, которая затрагивает практически все сферы китайского общества. После пожизненных приговоров Бо Силаю и Чжоу Юнкану – оба входили в первую десятку высших руководителей страны, стало ясно, что Си Цзиньпин показывает китайскому обществу — неприкасаемых больше нет, и он намерен навсегда разорвать коррупционную связь власти и бизнеса.

Без этого у Китая, как, впрочем, и у России, на пути к историческому успеху не будет ключевого конкурентного преимущества перед Западом. Растущее ожесточенное сопротивление антикоррупционной политике нового китайского руководства потребует крупного стратегического позитива для нации. Предложенный проект Шелковый путь выступает в этой исторической роли. Темпы прироста внутреннего потребления недостаточны для компенсирования потерь от замедления темпов прироста внешнеторгового оборота в целом и экспорта в частности.

В этих условиях китайское правительство выбирает довольно логичный путь создания спроса на китайские высокотехнологичные товары за рубежом. Формулируются внешнеэкономические стратегии экономического пояса Шелкового пути и Морского шелкового пути XXI века.

Экономический пояс Шелкового пути – это не институциональный процесс, он направлен на достижение определенных целей:

Расширение рынка сбыта для китайской продукции.

Стимулирование развития экономики страны.

Модернизация экономики.

Изменение структуры и направления экспорта.

Трансформация корпоративной карты региона.

Реиндустриализация внутренних провинций Китая.

Уменьшение внутренней миграции.

Закрепление экономико-географической ориентации КНР.

Внутренняя глобализация Китая.

Увеличение доли юаня в мировой торговле.

Развитие инноваций.

Повышение эффективности китайского бизнеса.

Снижение потенциала конфликтности.

В конечном итоге Китай начинает трансформацию мирового экономического и политического пространства, заявляя о себе, как о новом центре многополярного мира. И страны на постсоветском пространстве, включая Россию, и региональные державы Азии, такие как Корея, Япония, Индия, Иран и Турция, вопреки своему желанию, попадают в это «силовое поле» Китая, стремящегося к более интенсивной экспансии своих товаров, услуг и капиталов на рынки развитых стран Европы или государств, находящихся в орбите влияния ЕС и США.

Прокладывая новый Шелковый путь, в обход России, Китай постепенно, но последовательно уменьшает значимость Москвы. Нет сомнений, это будет способствовать дальнейшему укреплению Пекина в двусторонних отношениях и уменьшать роль России на международной арене.

Таким образом к 100-летнему юбилею образования КНР (2049 год), поставлена задача: выполнить вторую часть программы «Китайская мечта» и превратить Поднебесную в самую могучую мировую державу.

В первой части нашей статьи, в рамках заданного формата, мы попытались сформулировать концентрированные внутренние и внешние исторические вызовы, стоящие перед Китаем, и обозначили эффективные ответы на них, предложенные руководством КПК.

К сожалению, у России, в отличие от ее восточного соседа, пока нет осмысленного проекта национально-государственного будущего. Экономика нашей страны 21 месяц находится в состоянии рецессии и ее постепенного сжатия. Макроэкономические прогнозы Правительства РФ и международных финансовых институтов не добавляют оптимизма. И те, и другие признают, что в текущем году будет продолжаться спад ВВП, дискуссии идут лишь о его размерах. Падают реально располагаемые доходы населения, растет бедность, раскручивается дефляционная спираль, блокирующая надежды на возобновление экономического роста за счет внутреннего потребительского рынка.

Во внешней политике усиливаются санкционные режимы, страна исключена, либо находится на пороге выбывания, из важнейших международных политических и экономических институтов, нарастает геополитическое одиночество России.

Ситуация усугубляется тем, что вчерашние союзники, страны по социалистическому лагерю, включая республики экс-СССР, в значительной мере сегодня являются оппонентами и даже (по ряду вопросов) противниками РФ, так как антироссийский вектор — есть важный рычаг и приводной механизм формирования, становления и развития их национально-государственных идентичностей (в особенности это относится к новым постсоветским государствам).

Все это формирует перед Россией в начале ХХI века, как государством и цивилизацией, ряд драматических вызовов – геополитических, политических, геоэкономических, экономических, социальных.

К числу основных можно отнести следующие.

1. Эрозия / ослабление контроля центральной российской власти (Москвы) над территорией страны, занимающей большую часть евразийского хартленда (Eurasian Heartland).
2. Формирование и закрепление архаичной и стратегически бесперспективной экономической модели, предполагающей опору на безраздельную эксплуатацию сырьевого комплекса и экспорт сырой нефти / природного газа («сырьевая модель») при одновременном установлении критической зависимости от импорта потребительских товаров, технологий, а отчасти и кадров.
3. Закономерно и неизбежно сопутствующий сырьевой модели распад научно-технологического потенциала, унаследованного Россией от СССР.
4. Критический износ национальной инфраструктуры, обусловленный исчерпанием инфраструктурного задела, созданного во времена СССР, и отсутствием ощутимых инвестиций (как государственных, так и частных, за исключением трубопроводного транспорта) в инфраструктуру в постсоветский период российской истории.
5. Правящая элита, которая действует в экономической парадигме утилизации советского наследства, и не обладает созидательной стратегической программой национально-государственного будущего.
6. Падение ниже определенного критического уровня политического и культурного влияния России на пространстве ее бывшей (Российско-Советской) империи, которое по своим контурам и границам примерно совпадает с евразийским хартлендом.
7. Качественное усиление влияния на евразийском хартленде новых геополитических игроков – региональных модераторов, альтернативных России, в первую очередь: Китая на Дальнем Востоке и в Центральной Азии; Турции на Кавказе.
8. Критическое нарастание диспропорций в социально-экономическом развитии различных регионов России. В первую очередь – формирование и развитие у ряда регионов Сибири и Дальнего Востока «комплекса колонии». Возникновение первичных сепаратистских тенденций в азиатской части России. Начало переориентации ряда регионов РФ на внешние – находящиеся за пределами страны — центры влияния и силы; в частности, Дальнего Востока и Восточной Сибири – на Китай; Северного Кавказа – на Турцию и арабский мир.
9. Критическое снижение уровня экономической, социальной, отчасти – ментальной связности территории России. Формирование на российской территории первичных субцивилизационных разломов между европейской и азиатской частями РФ, между собственно Россией и Северным Кавказом.

10. Взрыв коррупции, которая на протяжении постсоветского периода российской истории стала необходимым условием осуществления управленческих функций на всех уровнях – федеральном, региональном и муниципальном.

Многочисленные группы экспертов по заданию Правительства РФ предлагают стратегии дальнейшего развития страны, в том числе, до 2030 года. В этих работах отсутствуют конкретные, четко обозначенные цели, экономические ориентиры, финансовые ресурсы, этапы их реализации, они носят, скорее, социокультурный и философско-гуманитарный контекст.

Очевидно, что главным монопольным, но крайне плохо используемым ресурсом, является территория евразийского пространства. Те самые 17 млн кв. км и 11 часовых поясов пространств, уникально расположенных между Восточной Азией и Европой, между двумя глобальными потребительскими рынками.

Нет сомнений, что инерционное развитие России в рамках ныне существующей политико-экономической модели, сложившихся за постсоветский период разрушительных тенденций, на фоне и в условиях действия вышеперечисленных вызовов, с высокой вероятностью ведет к фактическому распаду и прекращению существования России, как единой историко-политической сущности, в перспективе 5-7 лет.

Чтобы нейтрализовать негативные тенденции и предотвратить для России реализацию катастрофического сценария, необходима модернизация политико-экономической модели. Она должна стать осмысленным и содержательным ответом российского государства и общества на 10 исторических вызовов, перечисленных выше. На наш взгляд, России, как и Китаю, жизненно необходим крупный стратегический позитив, который позволил бы нации выйти из комплекса национального поражения и углубляющейся депрессии.

Подготовленная нами постановка проблемы в виде доклада — проект «Единая Евразия» обозначает направление модернизации России и подразумевает, в первую очередь:

создание социально-политических институтов, которые смогут обеспечить ротацию / модернизацию элит и взять на себя ответственность за обеспечение эффективного ответа на комплексный исторический вызов;

формирование и реализация пула экономических / инфраструктурных мегапроектов, которые содержат в себе – полностью или частично — ответы на ряд вышеперечисленных (1-10) исторических вызовов для России;

создание предпосылок к формированию новой всемирной геополитической конфигурации, в которой у России будет свое постоянное место, обеспечивающее, в свою очередь, стабильное долгосрочное партнерство с рядом других мировых игроков / ведущих субъектов мировой политики;

преодоление субцивилизационных разломов на российской территории и, тем самым, повышению / восстановлению управляемости политического пространства современной России;

преодоление социально-экономических диспропорций между различными регионами и макрорегионами РФ, а также развитие межрегиональных горизонтальных связей;

создание предпосылок для качественного ограничения / снижения зависимости российских регионов / макрорегионов от внешних центров влияния и силы;

создание стимулов к формированию / возрождению национального научно-технологического потенциала России;

ограничению амбиций наиболее крупных геополитических игроков, вторгшихся в традиционные исторические ниши России, в первую очередь, Китая (КНР).

Проект «Единая Евразия» предполагает масштабное привлечение инвестиций и новейших (передовых, а не морально устаревших) технологий.

Он должен стимулировать реиндустриализацию России, в частности, посредством:

максимально возможного задействования / использования существующего (неразрушенного) индустриального потенциала РФ;

создания качественно новых производств и даже целых отраслей национальной индустрии РФ.

обеспечивает создание 7 млн новых рабочих мест, центров притяжения капитала, труда, услуг и особенно в восточной части страны.

Проект «Единая Евразия» позволяет в максимальной степени использовать естественные и неотчуждаемые преимущества России, в первую очередь:

лежащую в международно-признанных границах РФ территорию евразийского хартленда, позволяющую эффективно обеспечивать и контролировать грузопотоки между Азиатско-Тихоокеанским регионом и Единой Европой (Евросоюзом);

наличие значительных запасов собственных энергоносителей.

Его реализация также должна способствовать восстановлению политико-экономического влияния России в ключевых регионах Земли, в частности, в Западной / Центральной Европе и в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Обратимся к данным глобальной логистики: 2015 году по маршруту Восточная Азия – Европа проследовало около 40 млн контейнеров весом нетто около 900 млн тонн. Более 90% всего объема этого грузопотока — через Суэцкий канал, который находится на территории исламского мира, в зоне серьезных военных и политических рисков. После пяти лет сложнейших переговоров, по инициативе США, создано Тихоокеанское Партнерство, куда вошло еще 11 стран, от Японии с Австралией до Канады. А это 40% глобального ВВП и 30% мировой торговли.

Нет сомнений, что этот новый союз создан в противовес динамично развивающемуся Китаю. Его участникам понадобится новый транспортный коридор между Востоком и Западом. В этих условиях Россия может предложить проект глобального экономического значения «Единая Евразия», в реализации и поддержании которого, будут заинтересованы ведущие развитые страны мира.

Он позволит:

Избежать доминирование китайских предпринимателей на новых международных площадках и ущерба национальному бизнесу при осуществлении проекта Шелковый путь.

Создаст новую конфигурацию российско-китайских отношений, выведет Россию из статуса ведомого партнера. Не позволит сместиться двустороннему балансу экономических отношений в пользу Китая.

Обеспечит формирование нового партнерства с Китаем, США, Евросоюзом на более прочной основе взаимовыгодного совместного транспортного проекта.

Заявленная лидером Китая Си Цзиньпином многовариантность стратегического развития КНР, может быть поддержана Россией, в случае совместной реализации проектов Единой Евразии и Шелкового пути. В этом случае глобальный транспортный коридор, связывающий потребительские рынки с общим населением в 4 млрд человек, имеющий огромные перспективы для всей мировой экономики, будет прочно стоять на двух ногах — Северной российской и Южной китайской.