Большое Ничего. Роман Арбитман – о "железной утке"

Рядовые российские граждане и прежде не были избалованы хорошими новостями, а к началу декабря 2018 года позитива в стране почти не осталось. Популярный персонаж советского мультфильма, начинающий день с тяжкого вопроса-вздоха "Что у нас плохого?", сегодня перестал быть сколько-нибудь забавным – теперь каждый из нас именно таков.

На простых налогоплательщиков – в столицах и в провинции – обрушились повышение пенсионного возраста и ставки НДС, резкий рост цен на бензин и заметное падение курса рубля. Мы расплачиваемся за иностранные санкции, которые спровоцированы российскими чиновниками, и эти же люди демонстрируют запредельное воровство в сочетании с запредельным хамством, словно соревнуясь, кто красочнее распишется в презрении к простым смертным. Вдобавок в будущем смутно маячит уже обещанный взлет акцизов на колбасу – главную духовную скрепу миллионов россиян, а война с Украиной в любую минуту может превратиться из "гибридной" в обычную. Вместо оправданий или объяснений на граждан каменными глыбами с высот власти падают четыре слова: "Просим отнестись с пониманием".

Да чего ж тут непонятного, барин? Это на проклятом Западе, где политики пристегнуты к общественному мнению, как рабы к галерам, любое непопулярное решение просчитывается тысячекратно, поскольку каждое колебание рейтинга может стать роковым и уничтожить карьеру. Больше всего свободы в принятии подобных мер имеет тот западный политик, которому быть во власти осталось недолго, и терять ему поэтому уже практически нечего. И раз его имени, по закону, уже не попасть в новые избирательные бюллетени, можно напоследок не побояться затронуть чьи-то интересы. Для президентов, оказавшихся в подобной ситуации, американцы придумали выражение "хромая утка". В России главной "хромой уткой" был в конце 1999 года Борис Ельцин, и если бы даже первый президент России не ушел в отставку заранее, во власти ему оставалось все равно только несколько месяцев…

После Ельцина в России увечных уток нет и, похоже, не предвидится. Если уж с кем и сравнивать действующего президента, то с какой-нибудь генно-модицифированной железной уткой-мутантом, имеющей большой запас сменных лапок. Автократия не связана с волеизъявлением масс, а стало быть, совершенно неважно, какую из стадий пребывания Путина во власти мы в настоящий момент переживаем. Целых четыре года он, как известно, формально именовался премьер-министром, хотя де-факто не поступился властными полномочиями.

Путин сегодня изменился? Да, он перестал притворяться. Были времена, когда Путин инстинктивно, с некоторой оглядкой на западных лидеров, хотел понравиться публике, пусть и довольно специфически: нырял за амфорами, летал со стерхами, взглядом укрощал хищников, демонстрировал голый торс и обкатывал новую модель "Жигулей". Теперь дешевый популизм списан в утиль. Прикидываться больше не надо. Никто особенно не скрывает, что "народ", с которым ручкается глава государства, ненадолго выезжая из Кремля, на три четверти состоит из штатных сотрудников ФСО, а на оставшуюся четверть – из добровольных помощников спецслужб. И чудненько!

"Путин поднял Россию с колен", "Путин вернул полуостров в родную гавань" – две этих пропагандистских формулы в последние месяцы истерлись настолько, что за ними явственно просвечивает Большое Ничего, и скрыть это никто не пытается. А-а, сойдет и так! Обслуге российского президента сильно полегчало. Пургу, которую метут Песковы, они сами почти в открытую называют пургой. Нет нужды выдумывать, каким еще способом главный начальник может понравиться населению, отпала необходимость "позитивного" пиара. Зачем стараться, зачем напрягаться, зачем упражняться в качественном вранье? Все равно теперь главные агитаторы за президента – полиция, Росгвардия и ФСБ.

Популярен ли сегодня Путин? Вопрос лишен смысла. В нынешней России, где независимая социология вытоптана на корню, а цифры зависимой социологии предсказуемо лукавы, само понятие авторитета применительно к верховной власти – абстракция вроде идеального газа из учебников физики. Даже если человек на улице, ошалев от собственной смелости, вдруг ответит честно, а руководители околовластных служб политического мониторинга, забравшись в гибельные выси, честно посчитают цифры, эти данные ни на что не повлияют. Рейтинги – для той реальности, где что-то происходит, а наша реальность закольцована. Сегодня – ночь, улица, фонарь, аптека, завтра – аптека, улица, фонарь, и так далее. При автократии в принципе не бывает смены власти, значит, никакой рейтинг не остановит бега по кругу железной утки-многоножки. "Политическая" хромота ей не грозит. Остается уповать на коррозию металла.

Роман Арбитман – саратовский писатель