Мастер-класс медийной «этики»

Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе существует с 1973 года (до 1994 именовалась Совещанием). ОБСЕ создавалась как форум европейских стран ради предотвращения апокалипсической войны в Европе. В 70-80-х годах прошлого века столкновение двух систем миропорядка грозило превратить Старый Свет в радиоактивную пустыню. Хельсинские соглашения выработали механизмы и процедуры укрепления доверия – между странами и блоками стран, а также внутригосударственные и по болезненным контурам распада государств.

Хотя ОБСЕ не смогла предотвратить ни одного вооружённого конфликта, организация снискала определённый авторитет в области мониторинга конфликтных ситуаций, снижения напряжённости и прямых проявлений насилия. ОБСЕ объединяет 57 независимых стран и с 11 поддерживает партнёрские отношения. Все участники равноправны – то есть голосок Сан-Марино столь же весом, что и мнение США. По крайней мере, официально.

Список целей Организации впечатляюще велик и разложен по трём «корзинам»:

• Защита прав человека, поддержка демократических институтов и чистоты электоральных процессов (кузовок сформирован после окончания «холодной войны», когда кошмар ядерной зимы остался в прошлом);
• Защита экономической и экологической безопасности (наиболее таинственное и невразумительное лукошко);
• Контроль над военно-политическими обострениями и инцидентами посредством невооружённого гражданского персонала, в т.ч. с использованием специальных средств (БПЛА, видеонаблюдение и т.п.)

На практике последних десятилетий миссии ОБСЕ свелись к наблюдательным функциям, причём к беспристрастности наблюдателей имеются значительные претензии. Более половины участников организации входят в НАТО – приоритеты альянса заметно влияют на фокусировку наблюдения. Будь то на выборах в странах СНГ или в ходе конфликта на Донбассе.

Характерный маркер – рекламные объявления на магазинах оптики в городах ДНР и ЛНР, гласящие «Наблюдатели ОБСЕ обслуживаются бесплатно»…

Миллионы жителей самопровозглашённых республик справедливо упрекают представителей ОБСЕ в избирательной слепоте. В медлительной инертности и политизированной изворотливости. В нежелании прямо и чётко сформулировать ответ на простой, но архиважный вопрос: «Кто и откуда ведёт огонь по нам, нашим детям и домам?»

Фактуры для такого ответа миссия ОБСЕ набрала вагон с немаленькой тележкой. На Донбассе более трёх лет развёрнуто 700 (!) представителей организации – изучивших тысячи воронок от снарядов, посетивших сотни простреленных домов, общавшихся с множеством свидетелей и пострадавших. Кто виновен в гибели тысяч мирных граждан Донбасса, ОБСЕ достоверно неизвестно, наблюдение продолжается…

Уходящий со своего поста заместитель главы мониторинговой миссии ОБСЕ на Украине дал большое интервью американскому журналу «Foreign Policy» (буквальный перевод – «Внешняя политика»). Александр Хуг поведал о впечатлениях наблюдения за самой крупной войной в современной Европе – из первых привилегированных рядов и будучи свободным от бюрократического давления. Интервью руководителя полевой миссии подобного масштаба случается редко и содержит интересные оценки.

Например, А. Хуг обеспокоен широким использованием на Донбассе мин и самодельных взрывных устройств в фортификационных целях, зачастую без точного картографирования смертельных закладок и без ответственности минёров. Действительно, в позиционных конфликтах эта тактика эффективна для комбатантов, пока идёт конфликт. Она же создаёт проблемы целым поколениям на десятилетия вперёд.

Война на Фолклендских (Мальвинских) островах продолжалась всего несколько месяцев 36 лет назад, архипелаг полностью не разминирован по сей день.
Война в Западной Сахаре тянется 40 лет, обезвредить тысячи километров пустыни едва ли удастся вообще.

Каких усилий потребовало разминирование сирийского Алеппо, известно только мастерам-сапёрам из специализированного центра ВС РФ.
В сирийской Ракке US Army обошлась зачисткой мест собственной дислокации, обычные горожане взрываются через два года после «освобождения» от террористов…

В своём интервью А. Хуг отмечает отсутствие в противостоянии на Донбассе этнических и/или религиозных факторов – умалчивая, с какой стороны линии разграничения инициируется разгул национализма и автокефальный раскол.

Сетует на дефицит прозрачности и ответственности в деятельности собственной миссии.

Огорчается неимением совместной военной комиссии (кто же саботировал работу СЦКК, загадка века!)

А. Хуг уверен в реальной возможности «мирного урегулирования на востоке Украины в течение одного часа». Аргументирует своё мнение высокой управляемостью обеих конфликтующих сторон, качеством и жёсткостью централизованного контроля над каждым подразделением и чуть ли не над каждым стволом. Призывает добиться такового урегулирования как можно скорее – пока взгляд через прицел не укоренился в сердцах и душах подрастающего поколения.

А. Хуг напоминает о высоком трафике через пункты пропуска – до 40.000 человек в день. Что демонстрирует контакты на общественно-бытовом уровне. Что чрезвычайно важно для любого диалога и понимания. Что создаёт условия для примирения – более важные, чем контроль над пушками и танками.

А. Хуг подчёркивает необходимость компромисса для обеих противоборствующих сторон.

Однако в историю международной журналистики интервью Александра Хуга вошло ответом всего на один вопрос.

«Foreign Policy» поинтересовалось официальной позицией ОБСЕ об участии России в конфликте на Донбассе.

Непосредственный руководитель полевой миссии ОБСЕ из 700 наблюдателей, три года лично колесивший по Донбассу, далёкий от симпатий к РФ по должности и убеждениям, сформулировал позицию так:

«Если вопрос в том, что мы видели на месте, то ОБСЕ не имеет прямых доказательств вмешательства России в события на востоке Украины»

Редакция американского внешнеполитического издания – лауреата десятка престижных премий СМИ, авторитета медийной демократии! – попросту выбросила из опубликованного текста подчёркнутую фразу.

Потому что Александр Хуг имел в виду совсем не то, что сказал!

Потому что точка зрения высокопоставленного представителя ОБСЕ известна изданию лучше, чем ему самому – что открывает в жанре «интервью» восхитительные перспективы!

Потому что вынужденную констатацию фактов можно вычеркнуть жирным фломастером и сверху накарябать свою версию, заранее и единственно верную.

Потому что вмешательство России в события на востоке Украины – краеугольный камень в санкционном строительстве, в зодчестве ненависти, в архитектуре новой холодной войны. Как можно сотрясать основы?!

Этак аудитория начнёт сомневаться в российской причастности к гибели малазийского Боинга и потребует объяснений – почему вина РФ в авиакастрофе была установлена до того, как лайнер упал на землю, а войск РФ на Донбассе днём с огнём не могут найти пятый год?
А после удивится грудам нелепых и токсичных выдумок, нанизанных на шпиль собора в Солсбери.
А после усомнится в российском вмешательстве в американские выборы – это уже посягательство на символ русофобской веры, попахивает костром толерантной инквизиции.

Гибкая этика и стремительная самоцензура специализированного международного издания вполне понятны. Осталось узнать, как их оценят в ОБСЕ – где имеется особо учреждённая должность «Представителя по вопросам свободы СМИ».