Наши бабы за рубежом.

В народе мудрость рождается пословицами на века. Но и беременность ими проходит вековой мучительный прирост с еще более мучительными родами. Оттого что ни пословица, то ядрышко - чистый изумруд. Например:

Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет. Или:

У бабы долгие косы, да ум короток. Или:

Доверь бабе коня, у него хребет в косу завьется. Или:

Оставь бабу без присмотру, она всех усладит, сама в грязи зарастет.

Последние две пословицы мои - заимел с возрастом право сам их сочинять, опираясь на опыт.

Дня три как вернулся из Туниса, что в Африке. Государство арабское, зацепленное как и Ливия с соседними странами "арабской весной", но ПОКА устоявшее, и все-таки террористическое. Постреливают, срывают с туристов дорогущие айфоны, воруют одиноких туристок с увозом вглубь пустыни Сахары. Ищи в раскаленных песках безголосых, безайфонных от погоняла менделя, распутниц - да кому бы это было надо.

Там давно уже оазисы разврата для местных шейхов и бедуинов с зулусами, пашущие с утра до утра. Американцы с англичанами и французами в Тунис ни ногой, одни русские и немцы, привыкшие со Второй мировой к свисту пуль со сверканием штыков. В генах уже это сверкание со свистом и грохотом. 

Прилетели вечером, поужинали. Еще в самолете я со своей половиной заприметил двух балдушек лет за двадцать, одна деловая с накладными ресницами, вторая простушка кругломордая яркощекая со стеснительным смущенным взглядом искоса. Но в самолете какие беседы, только смотры вскользь.

На другой день в столовой мы сели за столики недалеко, на завтрак пришла одна деловая, махая накладными махаонами. Заговорили о том, что громовая музыка снизу отеля, от бассейна, где наладили танцы, всю ночь не дала заснуть, перекликаясь с еще более громовыми перекатами из глубин приморского поселка. Там в одном из отелей была ночная дискотека, не дававшая нам спать до пяти утра все время отпуска, до самого отъезда обратно в аэропорт.

Молодая фигуристая женщина из новой сориентированной молодежи коротко и нагло хохотнула, пояснив, что ее подружка приклеилась на этих диких танцах к местному бедуину и погнала с ним через весь отельный поселок на другую танцплощадку, где долбит ночная дискотека. Теперь опоминается в номере, с отрыжками, периодически шлепая распухшими губами и попердывая на разные лады. Пища здесь, как поговаривали ее подруги, побывавшие тут ранее, не ахти. Но сами арабы не уступают по темперу кавказцам, разве что волокитятся перед сексом дольше. Пустыня, понятное дело, не терпит суеты. 

Я проглотил кусок котлеты из неизвестно чего и отвернулся, своим желудком изучая качество местной пищи. Вспомнилась Индия с Египтом, с криками вслед нашим женщинам таких же смачно смуглых местных подобий латинских мачей: Наташа, давай-давай! Давай-давай, Наташа!

Похоже, в Тунисе продолжалось нарастание вала из презрительного отношения к русским распутницам, накормивших телесами досыта весь третий мир с племенными его выродами, попутно затрагивавшего и мужчин. Кто-то из нас опускал голову еще ниже, кто-то морщился как от ощущения неприятного запаха.

А кто-то из молодых русских парней, и таких было большинство, нагло щерился, оценивая ситуацию со смачным матерком.

Так-же точно было в начале революции в России, когда сексуальный разврат сравнялся по значению со стаканом выпитой воды. Глушанул его, и отвалил вяленым язем, неспешно застегивая ширинку. Революционеры запустили этот метод порабощения народа в рабочие с крестьянскими массы, пожиная плоды разврата ввиде беспредельной власти над ними. Заодно, над всеми остальными слоями населения и его прослойками. 

Стеснительная на первый взгляд деревенская стерва появилась только к ужину, бурная ночь никак не отразилась ни на ее мешковатой фигуре, ни на лице с ярким румянцем во всю щеку. Она плутовато осмотрелась по сторонам и живо расправилась с наваленной на тарелку жратвой из мясного, молочного, сладкого, с ломтями арбуза и дыни сверху. Запила все это парой чашек чая и кофе и подалась к выходу из отеля, в который уже влетал мощный гул музыкальной аппаратуры. Ночь снова предстояла бессонная. Но не для всех она была маятной...

Эта ночная - и дневная - бесовщина с музыкальными громами и молниями продолжалась все одиннадцать дней нашего пребывания на африканском континенте. За это время кто-то из девушек и молодых пар из нашей и других групп успел так-же лишиться айфонов с золотом на телах, и валютой, украденных или отобранных чаще силой. Кто-то так ни разу не решился выйти из отеля на прогулку по приморскому поселку, напуганный многочисленными стаями местной молодежи, косящейся на белых туристов и кидающей им вслед весьма неприветливые взгляды. А так-же ночными выстрелами неподалеку от отеля. 

А такие, как деревенская балдушка, отрывались по полной, отсыпаясь днями на широких кроватях с парой подушек. Не пропуская ни одного завтрака, обеда и ужина, уминая все без остатка. Их не настораживали крики нагловатых тунисцев, сменивших русское имя Наташа на такую-же Сашу, типа: Эй, Саша! Давай-давай!

Не омрачал лица и позор, пластами оседавший на их соплеменников, не причастных к их загулам. Они приехали отдыхать, отрываться на всю катушку. Они срать хотели на репутацию, как свою, так и всех россиян. Им дали свободу от всего, разрешили нахапаться ее воздухом под завязку. 

Так именно было в России и тогда, в революцию 17го года. 

В последний раз я со своей половиной увидел лохушку перед вылетом на родину. Она появилась на завтрак в сопровождении измочаленного араба, набрала жратвы тарелку с верхом и плюхнулась на место за столом. Принялась жадно поглощать это месиво из разных продуктов, кидая по сторонам настороженно косые и одновременно невинные взгляды. Ее спутник, осунувшийся и небритый тунисец без эмоций на бледном лице, ковырнул вилкой пару раз и подавился собственной слюной... 

Мы заспешили к выходу из столовой, пора было собирать вещи и спешить в аэропорт. 

В голове не давала покоя мысль, что именно так будет в России и сейчас, когда до народа дойдет, что его снова ведут не той дорогой. 

И не туда, куда он мечтал дойти после революции 17го года.