ВЕЛИКИЙ РУССКИЙ ЯПОНСКИЙ ПОЭТ, ИЛИ РУССКИЙ ГОМЕР

Портрет В. Я. Ерошенко художника Е. А. Кацмана. 1930 

Его имя стоит в японской литературе рядом с именами прославленных писателей и деятелей культуры. Жители Страны Восходящего Солнца издали пять томов его сочинений, он пользовался на Востоке славой поэта, драматурга, педагога, путешественника. Владел двадцатью языками, в том числе эсперанто, языком музыки.

В Японии его помнят под именем Эро – сан, в Китае - Айлосяньк или «господин Айло», в Бирме слепым детям до сих пор рассказывают о Ко – коджи (старшем брате), а на Чукотке о чудаке Какомэй (чудо).

Японский драматург Акита Удзяку написал о нем: «Ерошенко – первый русский, покоривший сердца японцев».

И только у нас о нем не знают. Имя Василия Ерошенко ни о чем не говорит большинству наших соотечественников. 
 

Родители В. Я. Ерошенко

31 декабря 1889 года (12 января 1890 года по новому стилю) у Якова и Евдокии родился второй сын, и гости в избе радовались и Новому году, и новому человеку. Но мальчику было отмеряно ровно четыре года счастливого детства.

А потом он заболел корью и ослеп. То ли сказались осложнения, то ли тетки простудили его в церкви. Так или иначе, но приехавший из города доктор предсказал Васе неизлечимую слепоту. Отныне весь его мир воплотится в звуках. Девяти лет он был послан в Москву, в школу слепых. С деревенского приволья мальчик попал в мир «детской казармы». Здесь учили делать щетки и плести корзины. А душа Васи тянулась к литературе и музыке. 

Он быстро научился играть на скрипке и гитаре, пел в школьном хоре и даже в виде исключения посещал занятия по классу рояля (игре на этом инструменте здесь учили только девочек). Во втором классе учителя раскрыли своим незрячим воспитанникам тайну азбуки Брайля. Плотная, вся в пупырышках бумага зазвучала для Ерошенко, заговорила голосами героев пушкинских сказок, стихов Некрасова и Шевченко. «Счастливей меня человека нет: я вижу солнце, я вижу свет», – так выразил он свою радость от встречи с книгой в письме к родителям. Перед окончанием школы в оркестре слепых детей Василий играл первую скрипку, и учителя прочили ему карьеру музыканта. В то время двое незрячих энтузиастов – Д. С. Разин и В. В. Разумовский – создали в Москве хор и оркестр слепых. Весной 1908 года Ерошенко был в этот оркестр принят. Каждый вечер он выходил с гитарой на сцену ресторана, а мечтой уносился в дальние страны, где люди счастливы и где всегда светит солнце. Иногда мечты сбываются. В 1910 или 1911 году он познакомился с удивительной женщиной – Анной Николаевной Шараповой, родной сестрой Льва Толстого. 

По рекомендации Анны Шараповой, Василий отправился учиться в лондонскую Королевскую музыкальную академию для незрячих. В поездку он отправился сам, но в каждой стране его встречали и сопровождали эсперантисты. В Лондоне поэт быстро освоил английский язык и написал несколько стихотворений на языке Шекспира, которые были весьма одобрительно встречены критиками.

В Японию Василий прибыл в 1914 году. Он стремительно освоил японский язык и приобрел глубокие познания в японской культуре. В Токийском университете он познакомился с индийским философом Рабиндранатом Тагором, поразив последнего своими познаниями в области различных религий.

Спустя два года имя Василия Ерошенко стало известно японцам. Он писал и издавал свои произведения на японском языке и эсперанто, а критики отмечали, что автор произведений совершено не похож на иностранца, столь «японскими» были его произведения.

Он создал десятки сказок, пьес, новелл и стихотворений на японском языке, его пригласили преподавать в Токийский университет. Произведения Василия Ерошенко заняли прочное место в японской литературе.

Василий Ерошенко перед отъездом в Таиланд. Япония, лето 1916 года. Фото из архива кондитерской <q>Накамурая</q>, Токио.

Впоследствии он посетил Сиам, Таиланд, Индию, преподавал в школе для незрячих в Бирме, путешествовал по этой стране вместе с учениками. Свои не слишком большие гонорары тратил на оказание помощи слепым детям, хотя сам часто нуждался.

Василий Яковлевич Ерошенко в салоне «Накамурая» с аккомпанирующей ему на фисгармонии Сома Кокко

Поэт все чаще спрашивал себя, не лучше ли ему листом засохнуть на родном русском дереве, не принося никому пользы, чем носиться по свету и увянуть под кроной восточной чинары? Во второй половине июля 1922 года поезд, шедший из Пекина через Харбин в Россию, остановился в Чите. Но пока Василий жил на Востоке, в России произошли большие перемены. Он приехал в новую, по сути, еще неизвестную ему страну.

Идеалисты часто не принадлежат к числу «благонадежных» лиц. В Индии его считали шпионом немецким, в Японии – советским, в Китае – анархистом-радикалом.

В Советской России ему предложили сотрудничать с НКВД, он отказался, и сразу возникли проблемы с пропиской, сгорел архив. Он отправился на целый год на Чукотку, затем было 10 лет работы в Туркмении, где Ерошенко организовал и возглавил первый детдом-интернат для слепых детей в Кушке.

Василий Яковлевич Ерошенко с балалайкой в окружении учеников.






Василий Яковлевич Ерошенко и Фукуока Сеити (Япония).

Изучив туркменский язык, он разработал первый алфавит для слепых туркмен – рельефным шрифтом Брайля, признанный лучшим из числа существующих проектов. Биографию этого человека можно прописывать как лекарство от скуки и депрессии. С одной стороны, он не сделал ничего особенного. С другой стороны, он освоил язык музыки и литературы, шахматы и восточную медицину. Выучил двадцать иностранных языков. Пытался быть полезным и нужным, и был им. Одевался бедно, жил чуть ли не впроголодь, а солидные деньги, получаемые за переводы, вносил в фонд помощи слепым. Он дискутировал с Рабиндранатом Тагором, спорил с Петром Кропоткиным, встречался с Бертраном Расселом и Альбертом Эйнштейном, преподавал в университетах Пекина и Токио. Гитара, скрипка и перо были его постоянными спутниками. Мечта о прекрасной стране – его путеводной звездой. В конце концов, он жил как хотел. Земной путь Ерошенко окончился 23 декабря 1952 года в родной Обуховке. Перед смертью Ерошенко попросил, чтобы на его могильном камне вырезали слова: 

«Жил, путешествовал, писал»

Ниже приведены фрагменты рассказа Ерошенко, который он написал в Японии в 1916 году. Находясь далеко от родного дома, он ни на минуту не забывал свою родину, помнил свою семью. Каждый эпизод из детства был ему дорог.

Сегодня праздничный день Воскресения Христова.
Вечером я вместе с Акита-сан и двумя-тремя другими друзьями ходил смотреть Пасхальную Всенощную службу в соборе Никорай-до в Суругадай.
Акита-сан сказал, что служба великолепна, но для меня она, по сравнению со службами в России, бесцветна и неумела, лишь напоминала настоящую.
Я ведь помню службы, которые были чудесны.
Благодаря этим службам сердце становится великодушным и преисполняется радостью, которой уже никогда и нигде не позабудешь.
Но разве такие службы где-то действительно были?
Нет, наверно, не было.
Наверно, это был сон. Люди часто и с легкостью видят сны.
Сегодня дома никого больше нет. Я совсем один. Снаружи слышен шелест дождя. Дождь идет со вчерашнего дня, не переставая. Это пасхальный день.
Отчего же так саднит в груди? До слез…
Но я не плачу. Уже и слез нет, чтобы плакать.
Я ведь уже не ребенок…

<...>Сейчас в отцовском доме все родные. Надев красивые одежды, собрались в самой большой из комнат.
Отец, говоря «Христос Воскресе!», поочередно христосуется с каждым. А затем и матушка, говоря «Христос Воскресе!», награждает каждого поцелуем. И вот все сестры и братья многократно целуют друг друга, радуясь.
Затем все садятся вокруг стола. Перед каждым накрыто угощенье – разные красные яйца, пасхальный кулич и другие вкусные яства.
Между отцом и матушкой пустой стул. Для всех этот стул означает, что кого-то ждут, словно кто-то еще не пришел.
Отец спокойно встал, а затем, обращаясь к стулу, сказал: «Вася-сан, Христос Воскресе!»…
<...>
Когда-то я встречал Пасхальный день вместе с родителями, братьями и сестрами.
Но я уже думаю об этом, словно о грезах.
В этих грезах я будто пытаюсь попасть в то время в одинокой усадьбе в глухой деревне, где я, уснув от запаха яблонь, сплю под яблоней.
Жаркие лучи солнца, плеск лодок на маленькой речушке, громкое жужжание пчел навевают приятные сны.
Люди легко и часто видят сны….
На околице моей родной деревни большой сосновый лес. Сегодня братья и сестры с друзьями идут туда играть. Таков пасхальный обычай.
Нагретые весенним солнцем сосны благоухают. Все парами спокойно идут, гуляя среди сосен, слышно, как с неба, приближаясь, льется веселый звон большого церковного колокола.
Парни и девушки весело играют на опушке леса, где вывешены большие качели.
Ах, я слышу милые голоса вас всех...
<...>
В. Я. Ерошенко
Перевод с японского Ю. Патлань 
Составила Татьяна Новикова, заведующая Домом-музеем В.Я. Ерошенко в селе Обуховка Старооскольского округа

Василий Ерошенко со своим учителем английского Уильямом Филлимором. Британия, 1912 год Фото из журнала La Ondo de Esperanto (Москва), январь 1913 года















Василий Яковлевич Ерошенко в Пекине, 1922 год




Портрет В. Ерошенко. Художник Накамура Цунэ




Памятник Василию Ерошенко во дворе дома-музея.