Слово и дело

Интервью и.о. Президента РФ Дмитрия Медведева руководителям трех ведущих федеральных телеканалов вроде бы не предполагало никаких сюрпризов и вполне могло оказаться фоном для многочасовых излияний нацлидера в очередном "общении" с народом, транслировавшимся неделей ранее. Однако как сущностные, так и стилистические различия в оценках внутриполитической ситуации, даваемые тандемократами, оказались настолько полярными, что всколыхнули не только свободомыслящую блогосферу, но и вполне сервильные массмедиа.

Антон Орех выражает вновь проснувшийся оптимизм многих либерально настроенных граждан России, ждущих от Медведева решительных шагов по прекращению путинского беспредела. Ему вторит и Александр Минкин, аплодирующий мужеству Медведева, который бесстрашно бросает вызов путинскому паханату.

Безусловно, столь резкая публичная атака Медведева на основы путинского курса, вогнавшая в ступор генералов российской телепропаганды, может рассматриваться как сознательная демонстрация окончательного разрыва внутри тандема. Однако в специфических условиях нашей политической действительности слова Медведева никогда не воспринимались правящей бюрократией как прямое руководство к действию. Российская политическая биржа, крайне чувствительно реагирующая на любой сквозняк в коридорах власти, принимает в качестве свободно конвертируемой валюты только конкретные дела.

В конце концов, Конституция наделяет Медведева более чем достаточными полномочиями, чтобы разрешить все свои разногласия с Путиным одним росчерком пера. Без всяких публичных дискуссий.

Впрочем, и без лишних слов понятно, что в сегодняшней России отношения внутри властной верхушки, так же, как и проблемы рядовых граждан, регулируются не Конституцией РФ и законами, а системой неформальных отношений и понятий. А в этой системе координат Путин, что в ранге недосягаемого национального лидера, что на месте изнемогающего галерного раба, по-прежнему остается центром принятия всех мало-мальски важных решений. Поэтому все медведевские программные установки и высказывания, начиная с философского, по-чеховски краткого афоризма "свобода лучше несвободы", играют роль идеологического наркотика, призванного поддерживать тонус той части населения, которая все еще тешит себя либеральными иллюзиями в отношении власти.

Иная точка зрения предполагает наличие у "коллективного Медведева", партии сторонников просвещенного путинизма с человеческим лицом во главе с Волошиным и Чубайсом, хитроумного плана по ослаблению Путина комбинацией аппаратных интриг и регулируемых пиаровских атак.

С тем, чтобы к 2012-му году окончательно закрыть вопрос путинского возвращения в Кремль. В таком случае расклад сил должен был бы определиться в 2011-ом году, но одна из реперных точек расхождений в позициях Путина и Медведева делает неизбежным получения ответа на вопрос о соотношении властных ресурсов еще до наступления Нового Года.

Ходорковский. ЮКОС. Вряд ли Путин мог даже в кошмарном сне предположить, что вся история его правления окажется неразрывно связаной с судьбой опального олигарха, которого не смогли сломить судебная расправа и долгие годы тюремного заключения. Судейско-прокурорский беспредел, искалеченные судьбы сотен людей, украденные миллиарды — все эти эпизоды трагической эпопеи ЮКОСа несомненно войдут в будущий уголовный процесс по делу путинско-сечинской ОПГ.

Но в данный момент, предстоящий приговор, который судья Данилкин должен начать оглашать в Хамовническом суде 27 декабря, и станет той лакмусовой бумажкой, которая проявит цену медведевских словесных эскапад в глазах правящей элиты. Любой приговор, оставляющий Ходорковского и Лебедева за решеткой до весны 2012 года, будет символизировать безоговорочный триумф путинской воли. И соответственно, возможность для самых известных российских политзаключенных выйти на свободу по окончанию срока по первому делу ЮКОСа в 2011 году для российской бюрократии будет означать развенчание мифа о путинской непогрешимости.

Мои впечатления, вынесенные из заседаний Хамовнического суда, позволяют предположить, что судья Данилкин вряд ли стал бы заморачиваться высокопарными рассуждениями о влиянии дела ЮКОСа на ход современной истории России. Судейская честь в путинской вертикали власти давно стала элементом жестко иерархического чиновничьего кодекса, предусматривающего безусловное следование указаниям начальства. Но получение противоречивых сигналов с самого верха властной пирамиды вполне может вызвать разлад в сознании послушного исполнителя, приготовившегося с монотонностью робота зачитать начальственный вердикт.

Ведь теперь (конечно, если Хамовнический суд внезапно не закроется в понедельник на новогодние праздники!) неприметный судейский чиновник будет зачитывать приговор всего новорусского бюрократического сословия одному из дуумвиров. И кажется, что на замерших в тревожном ожидании сильных мира сего глядит со страниц русской классики ухмыляющаяся тень Акакия Акакиевича...