ВЕТЕР НЕЖДАННЫХ ПЕРЕМЕН

Бен Каспит

ВОТ И ПОГОВОРИЛИ


В 2010 году на заседании оборонно-внешнеполитической "семерки" разразилась подлин¬ная драма. Руководство системы безопасности пришло в ужас от приказа, полученного от тогдаш¬них министра обороны Барака и премьер-министра Нетаниягу: привести все службы в повышен¬ную готовность в преддверии назначенного через 30 дней удара по иранским ядерным объектам. Меир Даган (глава "Мосада". - Прим. перев.), Юваль Дискин (гла¬ва ШАБАКа) и Амос Ядлин (глава военной разведки АМАН) заявили политическому руководству, что этот приказ противозаконен. "Семерка" была форумом неофи-циальным, не имевшим никаких законных полномочий. Главы служб безопасности были правы. Нетаниягу и Барак пошли на по¬пятную. Теперь после интервью следующего за Даганом главы "Мосада" Тамира Пардо, которое он дал Плане Даян, выяснилось, что эта история имела продолже¬ние в 2011 году, когда Нетаниягу с Бараком вновь потребовали от начальника генштаба Бени Ганца и самого Пардо подготовить все службы к нападению на Иран. Тогда на это отводилось 15 дней. Вероятно, Нетаниягу с Бараком надеялись, что только занявшие свои посты руководители не посмеют им перечить. Они оши¬блись.

Тамир Пардо рассказывает, что навел справки по поводу закон-ности полученного предписания и подумывал об уходе в отстав¬ку. Дело в том, что подготовка к нападению, даже если она про¬водится с целью ввести против¬ника в заблуждение, может иметь непредсказуемые последствия. Такие действия неизбежно будут замечены другой стороной, кото¬рая вполне может истолковать их как подготовку к агрессии и пред¬принять ответные шаги, вплоть до превентивного удара. Как бы там ни было, в обоих случаях никакие конкретные шаги предприняты не были. Все оказалось пальбой вхолостую.

Я не компетентен определять, кто был прав, а кто нет в тех спо-рах военных с политическим ру¬ководством восьми- и семилетней давности. Их рассудит история. С другой стороны, очевидно, что Нетаниягу и Барак не смогли зару¬читься поддержкой ни в "семерке" (теперь она стала "восьмеркой"), ни в военно-политическом каби¬нете министров.

Другой, не менее поразитель¬ный вывод - в двух поколениях армейского командования и ру¬ководства спецслужб не нашлось ровным счетом никого, кто под¬держал бы главу правительства и министра обороны. Данный им афронт был абсолютно единогласным: это были и начальники генштаба, и главы "Мосада" и ШАБАКа, и командующие военной разведкой (АМАН) и ВВС, равно как и все прочие генералы (вроде Амоса Гилада).

Вот меморандум, составленный 8 августа 2012-го, спустя год после истории с Тамиром Пардо, группой военных в составе генерал-лей¬тенанта запаса Амирама Левина, бригадного генерала запаса Гиоры Зореа, комиссара полиции в отставке Алика Рона, полковника запаса Йоси Лангуцки и полковни¬ка запаса д-ра Авшалома Хорена. Каждый их них, за исключением Алика Рона, в свое время занимал пост командующего отделом спецопераций АМАНа. Создан этот от¬дел был Лангуцки, а Левин и Зореа вдобавок командовали спецназом генштаба ("сайерет МАТКАЛь"), Хорен был зам. командира этого соединения, а Рон прошел в нем долгий боевой путь. Меморандум был адресован двум высшим ин¬станциям принятия решений тех лет - Нетаниягу и Бараку, которые с 2009 по 2012 годы (на момент составления меморандума) раз за разом повергали в шок армейское командование. В меморандуме было написано:
"Военное нападение на Иран без абсолютной поддержки США с учетом масштабов и мощи этой страны может стать фатальной ошибкой. Не менее фатальной ошибкой для нас может стать за¬таскивание США в ситуацию, при которой они будут вынуждены оказывать нам военную помощь. Учитывая неподготовленность нашего тыла и существенные прорехи в оснащении армии, про¬должительные ответные удары со стороны Ирана могут оказаться для нас смертельными. Не дай вам Бог рыпаться без согласования с США!"

То было подлинно дружеское письмо - в этой компании все знают друг друга, как облупленные. Двоих братьев Нетаниягу в армии выпестовал Лангуцкий. Левин был непосредственным командиром Биби в "сайерет МАТКАЛь". Барак в этом котле варился сызмальства, да и сам командовал спецназом генштаба. И так далее. Отсюда и "рыпаться".

Какова же была реакция? Биби авторов письма ответом не удос-тоил. Барак вызвал Лангуцкого со товарищи и битых два часа без-результатно промывал им мозги. Когда Лангуцкий позвонил главе штаба нацбезопасности Якову Амидрору и спросил, видел ли Биби меморандум, Амидрор от¬ветил утвердительно. "Так поче¬му же он не ответил?" - спросил Лангуцкий. "Наверное, потому, что знает, что с вами уже говорил Барак" - был ответ.

Спустя несколько месяцев Эуд Барак развернется по команде "кру-у-гом!" и бросит Нетаниягу одного в авангарде атаки, которой не было. С тех пор Нетаниягу и Барак и слова доброго не молвят друг о друге. Иран заключил ядер- ную сделку с супердержавами, а на днях президент США Трамп из этой сделки вышел. Америка вновь выступила на авансцену, и это просто замечательно.

И ТУТ ПРИШЕЛ ЛИБЕРМАН...


Ровно два года назад пост министра обороны занял Авигдор Либерман. Генералитет встретил нового министра кислыми физиономиями. Ведь это был тот самый Либерман, который в пух и прах разносил поведение армейского командования в толь¬ко что разразившейся истории с Элиором Азарией. Тот самый Либерман, который годами, будучи министром иностранных дел, удостаивал заседания обо¬ронно-политического кабинета министров демонстративно редкими краткими посещениями и одарял присутствующих столь же демонстративно колкими замечаниями. Тот самый Либерман, который устраивал армейскому командованию выволочки в канун, во время и по следам опе¬рации "Несокрушимый утес ". И вот теперь этот самый Либерман поставлен над этим самым армейским командованием.


Никогда командование ЦАХАЛа не получало в непосред¬ственные руководители человека менее знакомого и более пугающего, включая Амира Переца. Никто в генштабе и представить не мог, что делать с "этим загадочным русским" и что теперь будет. Надо готовить план немедленной ликвидации Исмаила Хании? А что с Асуанской плотиной? Кто именно теперь сидит в кабинете министра обороны - доктор Ивет или мистер Либерман?

Сюрприз, преподнесенный новым министром, был абсолютно соразмерен опасениям. Либерман прекрасно знал, как его воспринимают, и явился во всеоружии. Первая неделя его пребывания на посту главы оборонного ведомства была определяющей, задавала тон на все последующие времена. В ходе той недели новый министр провел подробные инспекции в двух главных военных округах и дал армейскому командованию, включая руководство геншта¬ба, подробнейшие указания. Генералы впервые слышали Либермана, говорящего с ними открыто, откровенно, вдумчиво, серьезно, с должным уважением. К своему вящему удивлению, новый министр сообщил, что на¬мерен первым делом все доско¬нально изучить, предоставив ге¬нералитету абсолютную поддержку во всех дельных начинаниях, независимо от ее стоимости.

В ту же неделю Либерман выступил на совместной пресс-конференции с главой правительства Нетаниягу, в ходе которой оба выразили невнятную поддержку арабской мирной инициативе. Целью того выступления было успокоить президента Египта Ас-Сиси, который надеялся увидеть в правящей коалиции Бужи Герцога, а получил Авигдора Либермана. Вряд ли Ас-Сиси купился на туманные реверансы со стороны Биби и Ивета. А вот в армии их точно восприняли как вполне позитивные сигналы.

Теперь, по прошествии двух лет, все подтвердилось. Обещанная армейскому командованию возможность спокойно работать сохраняется с максимальной тщательностью. Армия пользуется абсолютной поддержкой своего министра. Любой сор, любое грязное белье отстирывается за наглухо закрытыми дверьми кабинета министра, наружу не просачивается ничего. Отчасти это напоминает то, что происходило при Либермане в МИДе. Там тоже его боялись как огня, и тоже были приятно удивлены. Но в МИДе все шло глаже и быстрее. В Минобороны на это потребовалось какое-то время.

Военно-политический кабинет министров - арена жестокая. Такой тертый лис, как, например, Исраэль Кац, спуску не даст никому. Стоило Либерману сказать нечто, Кац тут же интересовался мнением начальника генштаба - мол, согласно ли армейское командование в этом вопросе со своим министром? В такие минуты начальник генштаба пред¬почел бы оказаться на обеде у Касама Сулеймани, но ничего, как-то справлялся и выкручивал¬ся.

Службы безопасности и армия - структура иерархическая. Армия под командованием Гади Айзенкота никогда не позволяла себе публично выступать против своего министра. И результаты не замедлили проявиться. Осведомленный источник утверждает, что на второй год пребывания на посту министра обороны Либерман усвоил: резкие неподготовленные заявления непозволительны, когда дело касается армии. Теперь он говорит исключительно строго, взвешенно, каждое его слово полностью согласовано с армейским командованием. "Теперь это Министр Обороны - именно так, с большой буквы".

Сам Либерман обожает свою работу. И все, кто с ним знаком, понимают, за что и почему. Еще в самом начале на церемонии производства некоего офицера в генералы Либерман пошутил: "Это ж надо! Я ведь только на днях подписал приказ о его производтве, и вот, это действительно происходит!". Шутка не в бровь, а в глаз, ведь Либерман прошел все круги израильского бюрократического и политического ада. Уж кто-кто, а он знает, сколько усилий и времени требуется, чтобы хоть что-то сдвинуть с места, хоть кого-то заставить работать или, наоборот, выдворить со зря занимаемого поста.

И вот он добился того, что утром отдает приказ, а вечером все уже сделано. Секрет Полишинеля: огромное большинство правительственных решений и постановлений никогда и никем не выполняются. А в армии тот, кто не выполняет приказ, отправляется за решетку.

Либерман годами, да что там - десятилетиями жил и действовал в окружении, в котором прослушивания, подслушивания, сливы и утечки - норма жизни. И вот он оказывается во главе системы, где на совещаниях не бывает мобильных телефонов, где утечки и прослушивание не то что не приветствуются, но караются по закону. После окружения занудных, бестолковых и болтливых чиновников, которых он не выносит, Либерман перешел в окружение офицеров, приученных изъясняться кратко, по существу, не убоявшись риска и ответственности. Вскоре по вступлении в должность Либерман заявил, что нынешний генштаб - один из лучших с 1967 года.

Авигдор Либерман и начальник генштаба Гади Айзенкот не стали друзьями-не-разлей-вода. Уж слишком они разные. Взаимной любви между ними нет и быть не может, но есть взаимное уважение. Оно тоже появилось не сразу, но появилось. Они работа¬ют в тесном сотрудничестве, четко, слаженно, интенсивно, умело, плавно обходя любые возможные трения, столкновения и трудности. Сей несомненный успех эти двое могут записать на свой счет в равной мере, хотя стоит отме¬тить и вклад их ближайшего окружения: главы штаба Либермана Шарона Шалома и личного референта Айзенкота полковника Даниэля Хагри. Эти двое работа¬ют в связке, как штепсель и розетка, полностью доверяют друг другу и все согласовывают. Вот и весь секрет.

Либерман не мог бы подыскать себе более подходящего главу генштаба, чем Гади Айзенкот. Уж он-то, побывав в военных секретарях двух премьер-министров, отлично знает, что такое политическое руководство и с чем его едят. Он собственными глазами видел все мерзости "дела Харпаза". Он лучше полезет в логово "Аль-Каиды" в Афганистане, чем свяжется с политикой. Вдобавок, он пользуется доверием. Вот, к примеру, заседание "разбора полетов" кабинета наутро после столкновений в Газе. Министры явились на заседание преисполненные воинствен¬ности. Их недостаточно информировали, они разочарованы результатом, они ожидали от ЦАХАЛа большего. И куда большего они ожидали от Нетаниягу и Либермана. Начальник генштаба рекомендовал министрам забыть все, что пишут в прессе. "Я прекрасно знаю каждую цель, которую мы атаковали этой ночью. Это никакие не дюны, это очень существенные, стратегически важные цели. Мы долго и тщательно их отбирали, и теперь ХАМАСу и "Исламскому джихаду" причинен гигантский урон. Это была очень важная операция", - заявил Айзенкот.

Прошло два года с тех пор, как Либерман познакомился с "лучшим генштабом с 1967 года". За это время не сменились только собственно начальник геншта¬ба, главный армейский проку¬рор и министр обороны. При Либермане состав генштаба обновился полностью, и произошло это тихо и спокойно, без утечек, скандалов, дрязг. Даже когда были разногласия (как, кажется, в случае с нынешним командующим разведкой). Либерман предоставляет Айзенкоту возможность нормально работать. Он не встревает в чисто армейские дела - незачем.

Да, расхождения и даже кризисы были и наверняка будут. Вот, скажем, намерение Либермана создать ракетные войска армии не понравилось. Принципиальных возражений не было, и Айзенкот тоже прекрасно осознает важность ракетных войск. Но, спрашивается, зачем при наличии могучих ВВС создавать отдельный род войск, и кто будет это все финансировать? Айзенкот является адептом многолетнего плана развития ЦАХАЛа, а в нем не значатся ракетные войска. По мнению Айзенкота, те же резуль¬таты достижимы без определения ракетных частей как отдельного рода войск. Но Либерман настаивал на своем. Он считает, что ВВС занимают слишком доминантное положение, и обеспокоен зависимостью страны исключительно от них.

В свое время командующий ВМФ Элиэзер Маром спрашивал: "С какой стати боеприпасу, пробивающему бункеры, проходить полный курс летной подготовки?.." Либерман разделяет это мнение. На его взгляд, необходима альтернатива, нельзя хранить все яйца в одной корзине. Например, морские суда - цели куда более защищенные, чем самолеты. И им не нужны взлетно-посадочные полосы, они не прячутся в ангарах, которые могут стать легкой целью вражеских ракет и бомб. То же верно и в отношении подземных пусковых установок ракетных войск, которые вскоре появятся в разных уголках страны. Необходимо рассредоточивать военные объекты, по которым враг пожелает нанести удар. И чтобы выпустить точную ракету по цели, нет нужды три года обучать пилота, который это сделает, и тратить миллиарды на самолеты в качестве простых пусковых установок. Можно просто выпустить ракету.

Словом, каждый, кто знаком с Либерманом, твердо знает, что ракетные войска в Израиле - будут.

ТЯЖЕЛО В УЧЕНИИ


В последнее время я и мои коллеги неоднократно отмечали и анализировали поразительную перемену, произошедшую с решимостью Нетаниягу, главным образом, на северном направлении. Надо полагать, и тут не обошлось без Либермана. Биби и Ивет шли нога в ногу с первых дней. Либерман - единственный министр, с которым Нетаниягу опасается связываться, трижды подумает, прежде чем на него наезжать, а скорее всего вообще предпочтет обойтись без наезда. И тут, признаем, сыграл роль командирский дух Ивета.

Повторим: в последнее время решимость и смелость Израиля многократно возросли, особенно на северном направлении. Да, к этому причастен и начальник генштаба, но министр обороны дал четкую и ясную установку: когда надо - бить. Без опасений и промедления. Бить по самым неожиданным и болезненным для противника местам, не считаясь с расстояниями. Заставать про-тивника врасплох. Так, например, в одну из самых напряженных недавних ночей местная пресса упивалась разглагольствованиями о неминуемом ответном ударе Ирана, а наутро все были ошарашены вестью об очередном ударе в глубине сирийской территории. Ударе, приписываемом Израилю. Ударе, имевшем огромную значимость. Ударе, уничтожившем мощные и высокоточные боеприпасы, предназначенные для атаки по Израилю.

Заступив на пост министра обороны, Либерман распорядил¬ся представить ему все оперативные планы на случай любого развития событий в регионе. Он перелопатил всех их, вник в мель¬чайшие детали и, проанализиро¬вав собранную информацию, по¬нял: многое из того, что выглядит простым на оперативном уровне, вовсе не так просто на уровне внешнеполитическом. Да-да, то, что видать оттуда, не видать отсюда. В конце концов Либерман стал тем, кем является ныне. С одной стороны - сдержанный, серьезный, ответственный государственник, не рвущийся в бой, хладнокровный и терпеливый. С другой стороны - если Израиль все же окажется втянутым в реальное противостояние, Либерман направит всю мощь нашей армии на достижение решительной победы.

Важно подчеркнуть: в этой статье подвергается анализу только личность Либермана на посту министра обороны. Это тот самый Либерман, который вошел в правительство Ольмерта в тяжелейшие для страны дни, когда его, правительства, популярность упала ниже плинтуса. Почему? да потому, что счел этот шаг нужным, а все прочие могут катиться с высокой горки. Тот самый Либерман, который в первые дни пребывания на посту главы оборонного ведомства приказал ЦАХАЛу непропорционально мощно бить по ХАМАСу в случае любых точечных обстрелов и тотчас получил от руководителя Штаба национальной безопасности письменное предостережение "о недопустимости действий, противоречащих предписаниям". Либерман эту грозную реляцию попросту скомкал и швырнул в мусорную корзину. Такое с ним бывает. Не раз и не два руководящие сотрудники министерства и генштаба видели, как Либерман приглашал к себе в кабинет для консультаций самых, как им казалось, неожиданных персон.

Больше всего в генштабе он симпатизирует двоим. Первый - Поли Мордехай. "Мы с ним одной крови",- поговаривает Либерман. Если бы не обязательный срок "фильтрации" (временный запрет на политическую деятельность после ухода в запас), Либерман предложил бы генералу Мордехаю второе место в списке НДИ. Второй - Ницан Алон. Либерману нравится решительность, спокойствие, профессионализм и боевой дух Алона.

Симпатизирует Либерман и командующему военной разведкой АМАН Герци Алеви. А вот командующий ВВС Амикам Норкин его раздражает. Норкин - великий летчик и прекрасный командующий ВВС. Он благословение для Израиля, и Либерман это признает. Но при Либермане Норкину, скорее всего, не стать начальником генштаба. Кому тогда стать? Это знает только сам Либерман. Шансы на назначение лиц, не имеющих должного опыта, мизерны. В общем, поживем, увидим.

В кабинете Авигдора Либермана висят две огромные карты: карта мира со всеми его возможностями и опасностями - и аэрофотосъемка Нокдим – затерянного в скалистой пусты¬не поселка, в котором он живет. Как-то, когда глава генштаба спросил Либермана, откуда он так хорошо осведомлен обо всем происходящем в армии, о том, чем живут и чем дышат солдаты и офицеры, Либерман подвел его к снимку своего поселка и показал на зеленое пятнышко в центре. Усмехнувшись, пояснил: "Это наш поселковый парк, и я там прогуливаюсь. А у нас в поселке все служат. Срочную, сверхсрочную, резервистскую. Во всех родах войск, во всех частях, на всех постах. Когда я прихожу, все один за другим изливают мне душу"...

Жива ли еще мечта Либермана стать когда-нибудь премьер- министром? Весьма вероятно. Остается ли она все такой же страстной? Вряд ли. База его поддержки не Бог весть как широка. Он все еще пользуется симпатией многих репатриантов, но попасть в струю политического консенсуса пока не может. Впрочем, в Израиле все возможно. Вспомним хотя бы Ольмерта и Шарона, ставших премьер-министрами вопреки всем мыслимым прогнозам и вероятностям.