Конституционные основы частного права
Постановлением от 22 января 2018 г. № 4-П КС разъяснил право семей, имеющих ребенка-инвалида, на получение во внеочередном порядке жилого помещения на условиях социального найма.
Суд признал оспоренные положения не противоречащими Конституции, поскольку они предполагают вынесение решения о внеочередном предоставлении жилого помещения по договору социального найма именно ребенку-инвалиду, но с учетом площади, необходимой для проживания в нем также, по крайней мере, одного взрослого члена семьи, осуществляющего уход за ним. При этом КС указал, что сама по себе норма ЖК не может служить основанием для отказа в предоставлении жилого помещения, если, исходя из обстоятельств конкретного дела, совместное проживание несовершеннолетнего и взрослого является определяющим для состояния здоровья ребенка, его развития и интеграции в общество и при наличии у публичного образования фактических возможностей для предоставления жилого помещения соответствующей площади.
Постановлением от 29 января 2018 г. № 5-П Конституционный Суд проверил положения п. 1, 3 и 7 ст. 1814 и ст. 1815 Гражданского кодекса, а также ч. 1 ст. 158 Жилищного кодекса, которые, по мнению заявителя, не соответствуют Конституции в той степени, в какой они, не предусматривая запрета установления решением общего собрания собственников помещений в многоквартирном доме дифференцированных ставок платы за содержание общего имущества в зависимости от назначения и размещения помещений, препятствуют признанию судом подобных решений недействительными.
Конституционный Суд признал оспоренные положения не противоречащими Конституции, пояснив, что специальных норм, закрепляющих основания признания решения общего собрания собственников помещений в многоквартирном доме оспоримым или ничтожным, ЖК РФ не содержит, что позволяет применять к ним положения гл. 91 ГК РФ. Суд при оценке правомерности обжалуемого решения не должен руководствоваться исключительно формальным критерием распределения бремени расходов на содержание общего имущества, установленным ч. 1 ст. 158 ЖК РФ. Вместе с тем он вправе признать такое решение недействительным лишь в том случае, если придет к выводу о нарушении им требований закона.
Также КС РФ сделал вывод о том, что действующее законодательство не исключает возможности учета общим собранием собственников помещений в многоквартирном доме при принятии решения об установлении размера платежей за содержание помещений и общего имущества особенностей помещений, а также иных объективных обстоятельств, которые могут служить достаточными основаниями для изменения долей участия собственников в обязательных расходах на содержание общего имущества.
Постановлением от 13 февраля 2018 г. № 8-П Конституционный Суд пояснил правила привлечения к гражданской ответственности за оригинальный товар, рассмотрев дело о проверке конституционности положений п. 4 ст. 1252, ст. 1487, п. 1, 2 и подп. 1 п. 4 ст. 1515 ГК РФ. По мнению заявителя, они нарушают Конституцию, поскольку допускают отнесение к контрафактным товаров с законно размещенным на них товарным знаком, произведенных, маркированных и проданных самим правообладателем или с его согласия за пределами России, а также позволяют применять в качестве мер гражданско-правовой ответственности изъятие из оборота и уничтожение таких товаров, еще не введенных в оборот, применять указанные санкции, а также взыскание компенсации в отношении таких товаров, при том что они не содержат объективных признаков угрозы публичным интересам, а их оборот не посягает на публичный порядок.
Суд пояснил, что поскольку подп. 1 п. 1 ст. 1515 ГК прямо предписывает суду тщательно определять размер компенсации, на выплату которой вправе рассчитывать обладатель исключительного права на товарный знак, по собственному усмотрению, то исходя из характера правонарушения предполагается, что ее конкретный размер должен устанавливаться с учетом того, что при параллельном импорте понесенные правообладателем убытки по общим правилам не столь велики, как при ввозе поддельных товаров. При этом КС указал, что федеральный законодатель не лишен возможности внести в действующее законодательство изменения, направленные на дифференциацию размера ответственности за незаконное использование товарных знаков в зависимости от характера допущенного нарушения исключительного права на товарный знак.
Таким образом, Конституционный Суд признал оспариваемые положения не противоречащими Конституции. Кроме того, он указал, что не исключается правомочие суда, действуя на основании ч. 3 ст. 17 и ч. 3 ст. 55 Конституции и в соответствии с п. 3 и 4 ст. 1, п. 1, 2 ст. 10 ГК, отказать полностью или частично в применении последствий ввоза на территорию РФ без согласия правообладателя товарного знака конкретной партии товаров, на которой товарный знак размещен правообладателем с его согласия и который законно выпущен в оборот за пределами РФ, в тех случаях, когда в силу недобросовестности поведения правообладателя применение по его требованию таких последствий может создать угрозу жизни и здоровью граждан и иным публично значимым интересам.
Также Суд отметил, что следование правообладателя режиму санкций против России, ее хозяйствующих субъектов, установленных каким-либо государством ненадлежащей международно-правовой процедурой и в противоречие многосторонним международным договорам, участником которых является Российская Федерация, выразившейся в занятой правообладателем позиции в отношении российского рынка, может само по себе рассматриваться как недобросовестное поведение.
Определением от 16 января 2018 г. № 7-О Конституционный Суд отказал в принятии к рассмотрению жалобы гражданина К., который заявил о нарушении его конституционных прав ст. 1069 ГК РФ (ответственность за вред, причиненный государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами). По мнению заявителя, она ограничивает право военнослужащего на возмещение государством вреда, причиненного его здоровью при прохождении военной службы по призыву, если непосредственный причинитель вреда – также проходящий военную службу по призыву военнослужащий, не имеющий статуса должностного лица.
Конституционный Суд пояснил, что взаимосвязанные положения ст. 1064, 1069 и 1084 ГК РФ предполагают, что в случае установления вины государственных органов или их должностных лиц в причинении вреда здоровья гражданам обеспечение выплаты государством в полном объеме – обязательно. Соответствующие выплаты должны производиться в порядке гл. 59 ГК РФ за счет государственной казны.
Также Суд подчеркнул, что забота о сохранении и об укреплении здоровья военнослужащих – обязанность командиров, и именно они несут ответственность за действия военнослужащих, в том числе и тех, которые наносят вред другим военнослужащим. Таким образом, именно командиры несут ответственность при определении судом оснований для возложения на государство обязанности по выплате компенсации морального вреда, причиненного военнослужащему в связи с повреждением его здоровья другим военнослужащим.
Конституционный Суд дополнительно заметил, что оценке во всех случаях, подобных этому, должны подлежать как действия непосредственного причинителя вреда, так и действия должностных лиц (начальников), под контролем которых он находился.
Определением от 13 февраля 2018 г. № 249-О Конституционный Суд подтвердил, что индексация присужденных денежных сумм за счет бюджета РФ не производится, если деньги переведены с задержкой, но само исполнение произведено в трехмесячный срок. Суд отказал в принятии к рассмотрению жалобы на несоответствие Конституции РФ ч. 1 ст. 208 ГПК РФ и абз. 1 п. 6 ст. 242.2 Бюджетного кодекса РФ, которые, по мнению заявителей, противоречат основному закону, поскольку по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, исключают возможность произвести индексацию присужденных судом денежных сумм, когда такие суммы подлежат взысканию за счет средств бюджетов бюджетной системы РФ и исполнительный лист был исполнен в установленный законом трехмесячный срок.
Конституционный Суд напомнил о ранее сформулированной им применительно к ч. 1 ст. 208 ГПК РФ правовой позиции, согласно которой указанная в данной статье индексация не является мерой гражданско-правовой ответственности должника за ненадлежащее исполнение денежного обязательства, а представляет собой правовой механизм, позволяющий полностью возместить потери взыскателя при длительном неисполнении судебного решения в условиях инфляционных процессов в государстве. Положение, закрепляющее индексацию присужденных денежных сумм как процессуальную гарантию защиты имущественных интересов взыскателя от инфляционных процессов в период с момента вынесения судебного решения и до его реального исполнения, само по себе не может рассматриваться как нарушающее конституционные права и свободы граждан.
КС РФ также обратился к ранее высказанной правовой позиции, согласно которой процедура исполнения судебного акта, предусматривающая расходование бюджетных средств, не может быть начата без непосредственного волеизъявления лица, в чью пользу взыскиваются денежные средства, и такой подход законодателя не может рассматриваться как нарушающий конституционные права и свободы граждан. В системе действующего правового регулирования предусмотрен специальный – трехмесячный – срок на исполнение судебных актов по искам к бюджетам бюджетной системы РФ, исчисляемый со дня поступления соответствующих исполнительных документов, напомнил Суд. Соответственно, положения абз. 1 п. 6 ст. 242.2 Бюджетного кодекса РФ в свете приведенных правовых позиций Конституционного Суда должны рассматриваться как определяющие пределы применения общих правил ст. 208 ГПК РФ. При этом КС особо подчеркнул, что Министерство финансов РФ исполнило судебный акт в установленный законом трехмесячный срок.
В Определении от 13 марта 2018 г. № 586-ОР КС РФ разъяснил порядок рассмотрения заявлений о пересмотре судебных решений по делам граждан-«регрессников», по жалобам которых КС вынес Постановление от 17 октября 2017 г. № 24-П, о котором неоднократно писала «АГ».
В своих жалобах они оспаривали конституционность п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ, в соответствии с которым ко вновь открывшимся обстоятельствам, влекущим пересмотр судебных постановлений, вступивших в законную силу, в том числе относятся постановления Президиума и Пленума ВС РФ. По мнению заявителей, положения этой статьи не соответствуют Конституции РФ в той части, в какой по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, позволяют судам общей юрисдикции неправомерно расширять перечень законных оснований для пересмотра судебных постановлений, признавая новым обстоятельством определение Судебной коллегии ВС РФ, вынесенное по результатам рассмотрения другого дела в кассационном порядке.
Конституционный Суд пришел к выводу, что оспариваемые положения ГПК РФ соответствуют основному закону. При этом Суд указал, что пересмотр вступивших в силу решений может быть обусловлен изменением практики применения нормы только уполномоченными на то органами Верховного Суда. Судебные коллегии ВС РФ к ним не относятся, а потому их определения не могут являться основанием для отмены вступивших в законную силу судебных постановлений, тем более по делам, которые не были предметом их рассмотрения.
Поскольку суды отказали в приеме заявлений о пересмотре ранее вынесенных решений по их делам, заявители обратились в КС РФ с ходатайствами о разъяснении, в каком порядке подлежат отмене эти судебные акты. Одновременно с этим заявителями были поданы жалобы в апелляционный суд.
В своем определении Конституционный Суд указал, что суд общей юрисдикции или арбитражный суд независимо от того, в какой процессуальной стадии находится рассматриваемое им конкретное дело, с момента вступления в силу решения Конституционного Суда, содержащего конституционно-правовое истолкование примененной или подлежащей применению в этом деле нормы, опровергающее прежнее ее истолкование, в том числе данное ей разъяснениями высших судебных инстанций, не вправе не исполнять содержащиеся в данном решении предписания и, если к его компетенции отнесен пересмотр судебного акта, основанного на такой норме, обязан по заявлению гражданина или уполномоченного должностного лица установить – при соблюдении общих правил судопроизводства – наличие материальных и процессуальных предпосылок, а также возможных препятствий для пересмотра этого акта.
Конституционные основы уголовной юстиции
Постановлением от 11 января 2018 г. № 1-П Конституционный Суд разъяснил применение норм УПК, позволяющих изымать имущество в качестве вещественных доказательств без решения суда.
Конституционный Суд подчеркнул, что изъятие и удержание в качестве вещдоков в досудебном производстве по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической деятельности предметов, используемых при осуществлении предпринимательской деятельности и принадлежащих лицам, не являющимся в этих уголовных делах подозреваемыми, или обвиняемыми, или теми, кто несет материальную ответственность за их действия, несоразмерно конституционно значимым ценностям ограничивало бы право частной собственности. Тем более если для обеспечения сохранности таких вещественных доказательств не требуется их изъятие или допускается их незамедлительное возвращение последним на ответственное хранение после производства необходимых следственных действий.
Постановлением от 22 марта 2018 г. № 12-П Конституционный Суд дал оценку конституционности ч. 1 и 3 ст. 107 «Домашний арест» УПК РФ, которые, по мнению заявителя, нарушают основной закон в той мере, в какой ими допускается избрание меры пресечения в виде домашнего ареста в отношении лица, обвиняемого в совершении преступления небольшой тяжести, при отсутствии условий для избрания в отношении такого лица меры пресечения в виде заключения под стражу, предусмотренных ч. 1 ст. 108 УПК РФ.
КС РФ сделал вывод о том, что данные нормы не противоречат Конституции, поскольку содержащиеся в них положения по своему конституционно-правовому смыслу предполагают, что избрание меры пресечения в виде домашнего ареста в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления небольшой тяжести, допускается лишь в случае, если за это преступление в соответствии с положениями Общей и Особенной частей УК РФ в качестве наиболее строгого вида наказания может быть назначено лишение свободы, либо при наличии предусмотренных ч. 1 ст. 108 Кодекса исключительных случаев для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, при которых домашний арест в принципе может быть применим
Комментарии