Александр Хабаров: "Плясовая". "Заплутал" и другие стихи

Стихи известного руссского поэта Александра Хабарова.

ПЛЯСОВАЯ

Эх, лиха беда - начало!

Дайте в руки мне гармонь,

Чтобы душу раскачала

Неумелая ладонь!

Эх, пройдусь, лады терзая,

Отпою кого-нибудь!

Попляши-ка, волчья стая,

Рви клыками белу грудь!

Ночь темнее, круг поуже.

Рвется пташкою душа.

Я за нож, а морда - в луже,

И на откуп - ни гроша.

Ах вы, волки, злые звери,

Отпустите мужика!

Я уйду в другие двери,

Я попал не в те века!

Что за танцы без любови?

Что за песня - грудь в огне?

Что-то, братцы, много крови,

Что-то, волки, страшно мне!

Эх, гармошка, много бзика!…

Волчья шея без креста.

Пропади-ка ты, музЫка,

Сгинь-рассыпься, сволота!

Не хочу плясать с волками!

Святый Боже, помоги!

Стукнул в землю каблуками -

Расточилися враги.

Затерялся в поле чистом,

Не отыщешь без огня.

Ох, не буду гармонистом -

Помолитесь за меня.

ТАМ

На тебе свитерок из мглы,

а глаза - поточней зеркал.

Нет достойней, чем ты, хулы

на земной голубой овал.

Носишь шапку из черных мхов,

пьешь вино из зеленых рек

и ссыпаешь труху стихов

в колбы пыльных библиотек.

Там, где время семи сортов,

где змеиный повис клубок

перекошенных правдой ртов,

передушенных ложью строк;

там, где нет на тебе лица

под личиной папье-маше,

там, где ясным лицом лжеца

отмеряют покой душе;

там, где мало овечьих благ,

но достаточно волчьих злоб,

там, где смерть - предпоследний шаг,

там, где жизнь - золотой озноб;

там, где ночь хороша внутри,

а снаружи- такая дрянь!

там, где пахнет золой зари

на окошке твоем герань;

там, где мать не проспит забот,

а жена - не уснет вовек;

там... где небо готовит брод

для таких же, как ты калек..

1988-1998

АРБАТ

Костюмчик вроде бы изысканный,

но лик измучен , как борзая.

Штанина правая обрызгана,

а левая, как смерть, косая.

Там на углу, где "Бутербродная",

в кругу друзей и святотатства,

клеймит душа твоя безродная

пороки мира и арбатства.

Усердствует гитара бренная,

не греет пальтецо из плюша,

и ластится к ногам смиренная

географическая суша.

На этой улице заезженной,

как шутка с непечатной фразой,

ты непростительно изнежанный

и незаконно синеглазый.

Как жаль, что ты продался массово

надзору форменного хама,-

ведь ты красив, как проза Гамсуна,

или как песня Вальсингама…

ПОХОДНАЯ ЖИЗНЬ ТРОФИМОВА

Памяти Сережи Евсеева

Болеет сердце. Я здоров, как бык.

Молчит душа, свирепствует свобода.

Я прочитал семьсот священных книг,

когда, как все, вернулся из похода.

А что ждало ушедшего в поход?

Пещера ли без дна? Даль океана?

Зачем вы мне заглядывали в рот,

которым я дышал легко и пьяно?

Не суждено осýжденным кричать,

а я иду, во всем подозреваем, -

не стоило, товарищ, руку жать,

ведь мы друзей руками убиваем.

Что ждет тебя-меня, везущих груз

через Баграм, погрязший в мести мерзкой?

Неужто не отметится Союз

за нас, убогих, честью офицерской?

Пока ты, гад, раскуривал косяк

и плакался в жилетку всякой мрази,

наш экипаж клепал отбитый трак

и жизнь свою выталкивал из грязи...

Ну что ж, прости... Тебя не ждет никто.

За перевалом нет библиотеки,

и не спасет тебя стишок Барто

О мячиках, что наполняют реки.

Там ждет тебя, водитель, путь зверей

под перезвон нетронутых копилок.

Тебя спасет начитанный еврей

В ковчеге из прессованных опилок…

Куда бы ты ни выполз - быть беде.

Кровь - оправданье, но твоя - едва ли....

И те, что задыхались в БМД,

Не зря тебя так часто поминали.

На черном, знали, черное - видней;

Они теперь белее серафимов.

Куда уполз, как змей, из-под огней

Боец несостоявшийся Трофимов?

Там ждут тебя тюремные клопы

С бойцами вологодского конвоя,

Картины мира на телах толпы,

И шепоток густой заместо воя.

А тот, кто за тебя ушел в поход,

вчера воскрес и найден на покосе;

Живым железо - яблочный компот,

а тот, кто мертв - и не родился вовсе...

Убитым не поможет айкидо,

Живым не быть играющему в прятки.

Хотел быть после, а остался до,

Мечтал в моря, а сел, как все, за взятки….

Все зря... не зря... Весь мир у наших ног,

и боль, и страх, и пьяная отвага,

Всё знать дано... но отличает Бог

кресты от звезд, и грека от варяга.

Что ждет тебя? Кто бил тебя под дых?

Досталась ли тебе любимых жалость?

Немного нас осталось, золотых.

Серебряных - и вовсе не осталось.

ЗАСТОЛЬНАЯ

Россия, пей! от Бреста до Камчатки
поднимем переполненные чарки!
За здравие и за помин души -
Россия, пей! Россия, пой-пляши!...

Баян в разнос, а душу наизнанку;
еще стакан - и грянем "Варшавянку!
Еще стакан - затянем "Брянский лес"!
Еще стакан - и воем без словес!

За тех, кто нам зализывает ранки,
за тех, кто потерялся на Лубянке,
за вены, перебитые "Невой",
за Пушкина с повинной головой! -

Россия, пой! Россия, пей до гроба,
до черного паскудного озноба,
до бесенят в хрусталиках очей,
до голосов из пропасти ночей!...

Россия, пей! Полнее лей и чаще!
Заглушим смерти холодок ледащий!
Рви, гитарист, серебряную нить!
Россия, пей! Нельзя, чтобы не пить!

За тех, кого судьба не сохранила, 
за тех, кому Отечество - могила,
за тех, кто жил, а не входил сверлом!
За тех, кто плакал, а не пел щеглом!

Россия, пей! Ни дна и ни покрышки!
Вино больней, чем женщины и книжки!
Вино красней, чем кровь и шелк знамен!
А кто не пьет - пускай выходит вон...

1983

Вот...

Вот родина моя – в полночном храме,
В горячем хлебе и в воде проточной,
Вот вся она – пейзаж в оконной раме,
Сырой сугроб на улице Восточной.

Вот жизнь моя – то крик, то лепет детский,
Шаг за порог под благовест стеклянный,
Да три вокзала – Курский, Павелецкий
И безымянный…

ЗАПЛУТАЛ

Путь мой прост, да на картах запутан маршрут…
Подзови-ка мне, братец, ночное такси,
Отпусти меня к Господу, цепкий уют,
Проводи меня, ангел, по светлой Руси… 

Эти ветры шмонали меня, как менты,
Эти звезды попадали с чьих-то погон,
Переулки во тьме нарезают финты,
Не пройти, не проехать, таков уж закон…

Дети в окнах смеются – запутался, гад!…
Не покажут дорог – бейся до крови хоть…
Так гони же, ямщик, между серых громад,
Двигай, сокол, в Сокольники: там ли Господь?

Пролетели, свистя… ничего не пойму!
Кто покажет врата, кто подскажет слова?
Виноград собирать? Так ведь это в Крыму,
А в снегу помирать – так ведь это Москва!

И водила затих, черным духом нечист,
Тормоза отказали? – пустяк, говорит…
Не финти по проулкам, проклятый таксист,
Я ведь сверху платил, хоть и плакал навзрыд.

Доведи меня, Кормчий, до первой корчмы,
Там и мед подают, и тепло у печи;
Дай мне, Отче, звезду из бездонной сумы,
Дай мне, Ловчий, стрелу, чтоб свистела в ночи!

Не дождутся меня ни друзья, ни молва;
Постою у стены, помолчу у двери…
Водку пить на ступенях? Так это Москва!
Волгу черпать ладонью? Так это в Твери!

Что ж, удел мой невесел, и выбор мой мал,
Перекресток мой пуст, крест мой – тяжесть и жесть,
В трех мирах заплутал, девять жизней сломал,
И домой не добрался ни в пять и ни в шесть…

Александр Хабаров

Текст публикуется по согласованию с автороом

Картина М.В. Нестерова "Лисичка".