Больной агропром

Состояние аграрного сектора не так радужно, как его принято презентовать. Фото с сайта www.mcx.ru

Последние годы в адрес аграрного сектора России произносятся преимущественно здравицы. Сельское хозяйство – драйвер экономики, Россия – лидер на мировом рынке зерна, продовольственная безопасность страны почти достигнута. Эта и другая восторженная похвала дополняются статистикой роста производства. Начиная с 2000 года и до настоящего времени рост производства важнейших видов сельхозпродукции составил: мясо – в 2,2 раза, зерно – почти в 2 раза, овощи – на 50%, яйца – 30%.

Казалось бы, любая, кроме положительной, оценка нынешнего состояния аграрного сектора России будет суждением либо некомпетентных людей, либо происками человека, желающего очернить реальность. Возьму на себя смелость утверждать: ситуация, сложившаяся в аграрном секторе России, далека от совершенства, скажу больше – он болен. 

Все познается в сравнении

Первая ложка дегтя в бочке с медом похвалы российскому агропрому – расширение временного интервала сравнения. Следует отметить, что приведенное выше и часто практикуемое официально сравнение текущих достижений с 2000 годом является отчасти лукавством. Этот год стал низшей точкой грандиозного падения, которое пережил бывший советский агропром после шоковой терапии 1990-х. Сложившаяся тогда ситуация с выпуском продукции не отражала реально оставшегося в сельском хозяйстве производственного потенциала, а следовательно, возможностей производства. Если же взять за исходную точку 1990 год, то достигнутые успехи покажутся  вовсе не успехами. По ряду жизненно важных продуктов, мясо и яйца, в 2016-м мы все еще не достигли дошокового уровня (–2% и –8% соответственно), а по молоку и вовсе бесконечно до него далеки (–45%).

И даже эта не радужная картина омрачается еще одним обстоятельством: сомнением в достоверности статистических данных Росстата. Как тут не вспомнить крылатое изречение, приписываемое британскому премьеру XIX века Дизраэли о трех видах лжи – собственно лжи, наглой лжи и статистике. Действительно, по целому ряду видов сельхозпродукции большую часть ее производства Росстат относит к категории «хозяйств населения». По его данным, именно там производится 78% картофеля, 74% плодов и ягод, 66% овощей, почти половина молока. Более того, по некоторым видам продукции за указанный период имел место прирост. В частности, производство овощей населением, по данным Росстата, выросло за четверть века в 3,5 раза, плодов и ягод – в 2 раза, картофеля – на 20%, молока – на 2%.

Тому, кто знает реальную ситуацию в сельской местности (деградация, нежелание молодежи заниматься подсобным хозяйством (ЛПХ), уход пожилых людей от этого занятия, да и статистическое уменьшение числа ЛПХ согласно последней переписи), подобные оценки покажутся неправдоподобными.

Хозяева и изгои

Вторая ложка дегтя – сложившаяся в России «уникальная» в мировой практике структура хозяйствующих субъектов. Иначе говоря, динамичный рост крупных агрохолдингов, которым дается зеленый свет, и на этом фоне «презрение» со стороны государства к мелкому производителю – фермеру или рядовому крестьянскому хозяйству. Это полностью противоречит практике, сложившейся в странах – лидерах аграрного мира. Например, в США из 2,1 млн ферм около 1,8 млн являются убыточными – небольшими хозяйствами, дотируемыми их владельцами. Составляя 85% от численности всех ферм, они производят менее 14% продукции. В то же время доля государственных субсидий в их адрес составляет почти треть от общей суммы. Крупные же фермы, число которых менее 5% всех ферм, но производящие половину всей аграрной продукции, получают менее 30% господдержки. Резонный вопрос: зачем меркантильным, просчитывающим все детали американцам поддерживать мелкие хозяйства, не играющие весомой роли в аграрном производстве?

Один из ответов: американские законодатели понимают, что помимо собственно производства существует такая реальность, как сельская местность, со всей ее социально-экономической инфраструктурой. Эта местность – источник американской нации, ее самобытности. И эта реальность имеет не менее важное значение, чем общие цифры и достижение производства.

Другой ответ – особое отношение к выбору человека, уважение этого выбора. Если он решил заниматься тяжелым фермерским трудом, государство обеспечит ему необходимые условия. Например, только для начинающих, как правило, мелких фермеров сохранились особые программы прямого государственного льготного кредита, а то и просто дотации на начало бизнеса.

Драйвер без драйвера

Некоторые говорят, что аграрный сектор – драйвер экономики страны. А  что же движет самим этим сектором? В развитии любой отрасли в настоящее время лежат инновации, основанные на достижении науки.

Риторический вопрос: на чьих разработках основаны достижения современного российского агробизнеса?

Ответ очевиден. Большей частью на импортных, ибо российская аграрная наука почти уничтожена. Во-первых, хроническим недофинансированием в течение всего периода рыночных реформ, во-вторых, в настоящее время стараниями ФАНО оставшаяся наука добивается окончательно.

Для подтверждения сказанного приведем несколько цифр. Объем государственного финансирования аграрной науки в России, по некоторым оценкам, не более 0,3 млрд долл. в год. Для сравнения, в США – около 4 млрд долл., в Китае – около 10 млрд долл. Кроме того, в США объем инвестиций частных компаний в НИОКР аграрной тематики еще в 2013 году составлял свыше 12 млрд долл. О финансировании науки российскими аграрными холдингами данных нет, но, судя по всему, они незначительны.

Что ждет в описанной ситуации российский АПК? Ответ очевиден: полная технологическая зависимость от зарубежных технологий (и стран). Насколько же впечатляющи в таких условиях текущие успехи отечественного агропрома? Они сильно девальвируются. Можно ли рассчитывать при сохранении существующего положения на продовольственную безопасность страны в будущем? Понятно, что нет!

Качество продовольствия: есть ли чем гордиться?

Отдельная тема – качество производимой в России продукции сельского хозяйства и продовольствия. Начать следует с зерна, особенно пшеницы, ростом производства и экспорта которой восхищаются, говоря об успехах российского агропрома. В 1980-е годы сильные и ценные сорта пшеницы (1–3-го классов) составляли 50% посевов и более. В рекордном 2016-м сильные сорта (1 и 2-й классы) отсутствовали вообще, а ценная пшеница (3-й сорт) составила менее 17% сбора урожая. Условно продовольственной (4-й класс) пшеницы было собрано около 59%, а фуражной (5-й класс) – около 24%. Стимула производить качественную пшеницу у российских аграриев нет, ее качество все постсоветские годы неуклонно снижается.

Нельзя не отметить проблему фальсификата и массового появления эрзац-продуктов питания. Для производства заменителей натуральных продуктов активно используются низкокачественные дешевые жиры, например, пальмовое масло. Интересно, что импорт последнего, несмотря на общее и значительное снижение объемов ввоза продовольственной продукции после объявления антисанкций, не претерпел существенного изменения. Если в 2014-м в Россию ввезли 706 тыс. т пальмового масла (на сумму 642 млн долл), то в 2016-м объем вырос до 885 тыс. т (647 млн долл). В стоимостном выражении объем импорта пальмового масла за 2014–2016 годы несколько вырос (в количественном – рост на 25%), тогда как в целом импорт России по группе «продовольственные товары и сельхозсырье» уменьшился почти на 40%!

Ухудшение качества продовольствия в России на протяжении всего периода рыночных реформ и особенно в последнее время, после объявления продуктового эмбарго, общепризнанный факт. Одна из причин – значительное снижение покупательной способности граждан страны, а также ухудшение государственного контроля. Это существенно обесценивает декларируемые достижения российского агропрома.

Корень всех зол

Среди других ложек дегтя проблемы с качеством сельхозпродукции и продовольствия, запустение огромного пространства сельских территорий, чрезмерная зависимость благосостояния российских аграриев от антисанкционного режима и т.д. и т.п. И на вопрос: «Почему же так?» следуя совету зрить в корень, выскажу такое мнение: корень всех зол – несовершенство (лучше сказать, порочность) аграрной политики правительства страны. 

Опять обращусь к примеру США. В практике этой страны, признанного лидера аграрного мира, сложились принципы организации аграрной политики. Эти принципы в отличие от конкретных программ универсальны: комплексный характер аграрной политики, централизация госуправления аграрным сектором на федеральном уровне, уникальная роль Министерства сельского хозяйства США, периодические федеральные сельскохозяйственные законы как основа аграрной политики, динамизм развития и многочисленность инструментов регулирования. Ничего подобного в РФ нет.

 Таким образом антидрайверы развития отечественного агропрома:  фактическое отсутствие  аграрной науки; порочность системы госрегулирования аграрного сектора; неразумная структура хозяйствующих субъектов. Добавим к этому относительность количественных достижений, проблемы с качеством сельхозпродукции и продовольствия, запустение огромного пространства сельских территорий, чрезмерную зависимость благосостояния российских аграриев от антисанкционного режима и т.д. и т.п. 

Картина получается  безрадостной. Я бы уподобил современный российский агропром дому, отреставрированному и красивому снаружи, но в аварийном состоянии по своей сути изнутри. 

https://youtu.be/pfE2-II6Jzw

Об авторе: Олег Григорьевич Овчинников – доктор экономических наук, руководитель Центра аграрных проблем Института США и Канады РАН.