Я с тобою — и сердце мое не мертво

Классный монумент поэту Алиаге Вахиду, расположенный в Баку под стенами старого города Ичери-Шехер, недалеко от стеклянной пирамида рядом с одноименной станцией метро. Думаю, что плохой монумент неинтересному человеку не поставят.

Как у истинного поэта у него в голове стихотворные мыслеформы переплелись с реальными образами его времени — первой половины 20 века. Вахид был последователем литературных традиций Физули и Хафиза, поэтому в основном писал только газели. Но самую большую популярность ему принес новый жанр — мейхана, в котором никто до него не писал. 

Лирический герой, от имени которого написана газель, противопоставляется «ей», «ему» (возлюбленной, судьбе, горестям мира, властителю, Всевышнему — при этом в персидском языке нет грамматической категории рода). Герой газели стремится слиться с предметом своего желания, преодолеть разделяющую их пропасть, но это противоречие никогда не разрешается. Именно эта особенность придает газели черты сжатой пружины, именно в этом — секрет её высочайшего эмоционального, психологического, философского напряжения.

...Есенин, будучи однажды в Баку, хотел расплатиться с чайханщиком, но ему сказали, что за все уплачено.

Так произошло его знакомство с Вахидом, переросшее затем в очень теплую дружбу. Вахид не раз приглашал Есенина на литературные меджлисы, где тот, не зная языка, старался вникнуть в суть газелей. "Мне очень нравятся ваши стихи, но о чем они?", — спросил однажды Есенин. Вахид ответил: "О чем может писать поэт? О любви, жизни и смерти"...

Я готов хоть на казнь за свое божество, 
Легче мне умереть, чем не видеть его. 
Мой цветок с полуслова меня разберет, 
И поэтому он мне дороже всего. 

Ты одна дашь мне силы мученье стерпеть. 
Я с тобою — и сердце мое не мертво. 
Если буду с тобой хоть минуту вдвоем, 
Не хочу ничего, не боюсь никого.. 

Не живу без тебя, не дышу без тебя, — 
Поскорее мне снадобья дай своего! 
Если грусть ненароком на душу найдет, 
Погляжу — и охватит меня торжество. 

О, Вахид, ты по-прежнему пьян от любви, — 
Может быть, все несчастья твои оттого.