Воспоминание ветеранов-танкистов ВМВ, о боях и сражениях. Отпуск, цветочек и солдатский долг.

Из дневников Ганса Шойфлера

В Думчино под Мценском, всего в нескольких километрах от линии фронта, я сел на поезд, отправлявший солдат и офицеров домой, в отпуск. Хотя я давно ожидал подобной возможности, когда она наконец появилась, мне стало грустно оттого, что я оказался на пути к родному дому. Все вокруг казалось нереальным – красные товарные вагоны, надписи на немецком языке, стеклянные окна в пассажирских вагонах, знакомый перестук железнодорожного состава по рельсам.

Отнюдь не сразу ко мне вернулось прежнее спокойствие. День за днем я все ближе подъезжал к дому, однако в мыслях все еще находился далеко от него. Но вот позади остались Брест и река Буг. По обе стороны железной дороги тянутся заброшенные, войной земли. Монотонный пейзаж. Затем я вижу ухоженные деревни. Два лета я провел вдали от дома, и вот снова передо мной немецкая земля. Все кажется ненастоящим, каким-то киношным, пока я наблюдаю за проносящимся за окном ландшафтом, непривычно беззаботно сидя в купе.

Затем ожил радиорепродуктор, напомнив мне, что пора вылезать из поезда, в котором я провел шесть дней пути. Я вышел на платформу, держа в руке маленький чемодан и скудные личные вещи. Немного постояв, ощутил, как меня подхватил человеческий поток. Неуверенно пошел вперед. Затем, испытывая радость, медленно и робко, как лунатик, приблизился к родному дому. Во мне все еще звучал грохот боев, но затем меня как будто переполнило торжественное пение, во мне словно заиграл церковный орган на Рождество. Я был рад снова видеть родных мне людей.

Я шел по узким аллеям и широким улицам большого города, такого же большого, как и его предместья, шел среди осенних фруктовых садов. Вот передо мной детский сад, где играла стайка радостных мальчишек. Слава богу, что им неведомы ужасы войны.

Им ничего не известно о смерти и боях, а также о том, в чем состояла наша главная боевая задача.

Когда я проходил мимо детей, их веселый смех неожиданно стих. Они внимательно разглядывали меня огромными испуганными глазами. Наверное, их внимание привлекло мое чересчур серьезное лицо, измученное долгим недосыпанием, на котором недавние тяжелые бои оставили неизгладимый след. Или, может быть, Железный крест в серебряной оправе на моей груди. Я не знал. Чтобы не печалить их моим суровым видом, поспешил дальше. В это же мгновение за мной побежал какой-то голубоглазый мальчуган. Он выскочил вперед и пожирал меня взглядом, в котором читалось восхищение.

Мальчишка протянул ко мне ручонку, в которой была зажата роза. Я услышал его голосок:

– Солдат, возьми цветочек!

С этими словами он исчез так же быстро, как и только что появился передо мной.

Я стоял на месте, молодой мужчина с висками уже поседевшими от тяжелых боев. Солдат-фронтовик, чувства которого давно притупились под заградительным огнем артиллерии. Мужчина, разучившийся плакать при виде боевых товарищей, умирающих рядом с ним в грязи окопа. Когда я посмотрел на розу, то увидел, что мои руки невольно задрожали. Жар и озноб пробежали по телу, на глаза навернулись слезы.

Я думал о далеком фронте. Думал о солдатах моей роты. Думал о мертвых товарищах, оставшихся на полях далеко за Бугом. Здесь, в Германии, жизнь воспринималась по-другому.

Я возьму эту розу с собой, когда вернусь в Россию, вернусь на Восточный фронт. Каждый раз, когда всплывет большой вопрос – зачем? – она наверняка позволит мне на него ответить. У меня пока нет сына, который будет носить мою фамилию, но я мысленно представляю себе его взъерошенные светлые волосы и огромные доверчивые глаза, они напомнят мне о солдатском долге, который я должен выполнить до самого конца.