Польша и евреи

У Израиля хорошие отношения с сегодняшней свободной и независимой Польшей. Мне казалось, что после гонений при позднем Гомулке (ранний – с октября 1956, поздний – начиная с 1967) почти все польские евреи покинули свою родину, благо им в этом не только не препятствовали, но и всячески поощряли их отъезд. (В отличие от кремлёвских лицемеров эпохи Брежнева.) Оказывается, по последним данным, число нашего брата в Польше исчисляется тысячами (до десяти тысяч) – включая, разумеется, детей, родившихся в семьях немногих «оставанцев». 

К чему я веду? Большое впечатление на израильтян произвёл недавно принятый польским Cеймом и одобренный президентом Анджеем Дудой закон, под страхом уголовной ответственности запрещающий всякие упоминания об участии поляков в преследовании и уничтожении польских евреев нацистами в годы Второй мировой войны.

Один пункт этого закона, сугубо стилистический, не вызывает (у меня, по крайней мере) возражений: термин «польские лагеря смерти» – это уж чересчур. Ведь не поляки создали на своей, оккупированной немецкими захватчиками земле Освенцим и Треблинку. Это «чудо техники» – дело рук оккупантов, которые, между прочим, и с самими поляками не больно церемонились. Но! Общая направленность нового закона, насколько можно судить по высказываниям его противников, состоит в попытке снять с поляков всякую ответственность за то, что творили в их стране гитлеровцы.

Неужели авторы закона и их вдохновители хотят представить дело так, будто среди поляков не было коллаборационистов, по крайней мере в деле расправы над «своими» евреями? На кого рассчитано такое искажение национальной истории?

Польша испокон века была страной, недружелюбной к евреям. В короткую пору первой независимости польского государства в ХХ веке (с 1918-го по 1939-й годы) страна славилась утеснениями своего еврейского населения, очевидно поддерживаемыми, а возможно, и провоцируемыми сверху. Об этом писал побывавший в Польше в 20-х годах Илья Эренбург: «Ни на государственной службе, ни среди командного состава евреев нет». Не зря тамошние еврейские буржуа «стыдятся говорить по-еврейски и распинаются на всех перекрёстках: "Мы самые что ни на есть польские патриоты"». А ещё в том же очерке «В Польше»* автор пророчествует: «Окрестности Варшавы на редкость неприглядны и мрачны. Вот развалины: это ещё воспоминания войны (Первой мировой. – М.К.). Вот лагерь – напоминание о будущей (подчёркнуто мною. – М.К.). Эренбург имел в виду, конечно, военный лагерь, но, в сочетании с дискриминационной политикой властей в отношении евреев, этот прогноз кажется предчувствием того, что произойдёт с польскими евреями спустя полтора десятилетия.

Краткая еврейская энциклопедия на русском языке сообщает, что при Пилсудском «еврейская молодёжь не могла получить высшее и часто – среднее образование из-за негласно существовавшей процентной нормы, но даже тех, кому удалось закончить учебные заведения, не брали на работу ни в какие государственные учреждения, и они становились рабочими.

<…> Во 2-й половине 1930 гг. экономический бойкот еврейских рабочих, торговцев и интеллигентов усилился». И ещё: «Во 2-й половине 1930 гг. правительство Польши проводило всё новые антиеврейские мероприятия», а созданная в апреле 1934 года антисемитская организация Национально-радикальный лагерь требовала изгнания евреев из страны. «Подобно нацистам, её члены избивали еврейских студентов, осуществляли террористические акты против евреев и еврейских учреждений. <…> В 1934-39 гг. многие евреи Польши стали жертвами нападений антисемитов»**.





Когда гитлеровцы захватили Польшу (1939-1941) и приступили на её территории к «окончательному решению еврейского вопроса», избрав Польшу в качестве могильщика всех европейских евреев, многие поляки, ну, хоть те самые, что были членами Национально-радикального лагеря, несомненно, злорадствовали, а то и были готовы способствовать оккупантам в выявлении и преследовании евреев. Известно также, что после ликвидации нацистами восставшего Варшавского гетто кое-кто из коренного населения помогал отлавливать немногих оставшихся в живых участников восстания, как только удавалось идентифицировать их как евреев. Я уж не говорю о бесчинствах в освобождённой от оккупантов Польше, направленных против евреев, которые выжили в годы Холокоста и возвращались на родные пепелиша.

В.Гомулка на историческом VП Пленуме ЦК ПОРП в октябре 1956 года, положившем конец пагубной зависимости Польши от Советского Союза (потом-то она вернулась – и при том же Гомулке!), в своей программной речи среди прочих пороков прежней власти назвал и насаждавшийся ею, по примеру свого патрона, антисемитизм. И он же в 1967-1968 годах открыто развязал антисемитскую кампанию против остатков польских евреев, сочувствовавших Израилю и ликовавших по поводу сокрушительного разгрома израильской армией арабских головорезов во главе с президентом Египта Насером. «У всех польских граждан, – кричал Гомулка на одном из собраний, – должна быть одна родина!» («Да, но почему Египет?» – остроумно возразил кто-то из слушателей.) В те годы Польшу покинули тысячи наших собратьев, выехавших кто куда: в Израиль, США, Канаду…

И вот опять! Ч то за наваждение! Нынешней польской националистической элите хочется во что бы то ни стало выгородить своих оскандалившихся предков, для чего, по-видимому, все средства хороши. Тому, кто посмеет обвинять поляков в соучастии в преступлениях нацистов в оккупированной Польше, грозит трёхлетнее заключение и приличный денежный штраф.