Четыре года надежды

— Выехали сразу, как только обстрелы начались — прятаться-то негде, — делится Марина. — Первое время в селе жили в Старобешевском районе у родни. Но работы там никакой, вернулись в город. В дом периодически наведывались грядки засеять, прибраться. Однажды сын Сережка приехал, а тут обстрел. Забился во флигель. На крышу что-то рухнуло. Выбрался, как стихло. Чувствует, ногу печет. Задрал штанину, а там под коленом кровь. Бросился к соседу дяде Васе, тот перевязал и на багажнике на велосипеде до медпункта довез — скорая ведь сюда не ходила. Два осколка вынули. Врач сказал: «Бегать будет». Уже бегает.

Кто стреляет в «серой» зоне

Репортаж с линии разграничения между Украиной и ДНР

Старый дом власти обещали отстроить, когда — неясно. Пока сами потихоньку завалы разгребают. Тянет к себе земля. Дочка едва-едва о войне помнит, и та упросила завести в квартире цыплят, как раньше.

— Что на Новый год подарили? — спрашиваю я семилетнюю Веронику, которая, будто и нет невзгод, светится как солнце.

— Новые чашки, — отвечает.

— А что загадывала?

— Палочку волшебную, чтобы вернуть старый дом...

Рыбников и Челентано

«Что бы ни происходило, но культурная жизнь у нас не затихает», — обязательно похвалятся вам в Донецке. В драматический театр, где в новом году представили премьеру «Юнона и Авось», не достать билетов. Аншлаг и в соседней «Донбасс-опере».

— В 2014 году мы открылись в октябре первыми среди театров Донецка, — рассказывает главный режиссер «Донбасс-оперы» Оксана Антоненко. — Сначала бесплатно — люди потоком шли, так хотелось отдохнуть, забыться. Это самые дорогие для нас спектакли. Артистов и музыкантов не хватало, половина разъехалась — начинали с одного представления в неделю. Сейчас практически весь штат добрали — 300 человек. Поредевшую труппу дополнили ребятами из Донецкой консерватории и Луганской академии искусств. Восстановили «Золушку», «Травиату», «Щелкунчика», «Лебединое озеро». Поставили балет-феерию «Малыш и Карлсон». В прошлом году к 85-летию театра — мюзикл «Буратино» на музыку Алексея Рыбникова. Сейчас даем по три-четыре постановки в неделю, как до войны.

Отдельная история — самодеятельные студии Донецка, где люди собираются и делятся, кто чем умеет: сценическая речь, йога, вокал, танцы. Стоимость занятий — 50 рублей или «донейшн» (свободный взнос). Пространств таких немного, одно из них — «Театр друзей», подготовивший в начале года на базе Донецкого городского молодежного центра концерт к 80-летию Адриано Челентано. Без указки сверху (которой, собственно, и нет), по своей инициативе. Десять молодых ребят в течение полутора часов исполняли песни итальянского певца. Зал был полный. Концерты в городе — редкость, каждый — событие.

На базе Республиканской библиотеки для молодежи проводятся бесплатные занятия по фотографии, английскому языку. Читателей мало, новых поступлений книг не было лет шесть. Фонды пополняются только за счет подарков: уезжает человек, приносит семейную библиотеку: возьмите, зачем пропадать богатству!

— Не хочется совсем загибаться, превращаться в пыльное, никому не нужное заведение, — говорит ведущий методист библиотеки Светлана Некрасова. — Привлекаем людей как можем, организуем вечера. Два года проводим библионочи. На первую встречу пришли человек 300, до утра осталось 50. Мы спустились в подвал-гостинку и заперли дверь на ключ до шести часов — комендантский час, выходить нельзя. Чай пили, читали стихи. Люди по общению соскучились, говорили, говорили. Утром расходиться надо, а не хочется.

В начале войны Света уехала в Нижний Новгород. Устроилась по профилю, светил карьерный рост... Но вернулась — дома нужнее. Тем более оставленное место пустовало: никто не шел в библиотекари-методисты.

Донбасс и Украина готовятся к новому обмену

В Минске 18 января контактная группа обсудит списки пленных по принципу «всех на всех»

— Все сейчас жалуются на жизнь, — говорит Светлана. — Да, сложно. Но не всё так плохо. Вакансий хватает — все столбы в объявлениях. Я работаю на трех работах — в библиотеке, пединституте и училище культуры. В итоге набирается 15 тыс. рублей в месяц. А еще, как ни парадоксально, но сегодня у нас время возможностей.

Многие ниши пустуют — тематические кафе, культурные площадки, фотогалереи. Почти ничего нет, а спрос огромный. Всё необходимо создавать с нуля.

Кресты без имен

Одна из неразрешенных проблем в Донбассе — пропавшие без вести. Так получилось, что в Донецке (а также в Луганске) никогда не было собственного бюро судебно-медицинской экспертизы. Во время войны сотни людей предавали земле, так и не опознав. Многих хоронили, перепутав, под чужими именами. Целые аллеи на местных кладбищах сегодня заполнены крестами с номерными знаками. Ни фамилии, ни зацепки — «неизвестный». В феврале прошлого года в столице ДНР удалось открыть такое бюро — деньги выделили частные жертвователи из России.

— С 2014 года и по сей день в Донецкой республике зарегистрировано более 4,5 тыс. погибших, но это только те, кто официально прошел через морги, — рассказывает начальник новообразованного центра экспертизы Дмитрий Калашников. — У каждого трупа в свое время мы брали на хранение биологический материал — кровь, ногтевую пластину, фрагмент кости... что удавалось. Более 400 человек из этого списка оказались не идентифицированными — неизвестно кто. Плюс огромное количество убитых прошло мимо моргов — захороненные самостоятельно, сваленные в могильники, оставленные на

Задача бюро, объясняет Дмитрий Калашников, — помочь обрести имена этим 400 безымянным, а также тем, кого еще предстоит найти. В медцентр уже поступило необходимое оборудование — самое простейшее, на дорогое не хватает денег. Обучение в Москве прошли пять врачей. Начато генотипирование имеющихся биологических материалов — составление ДНК-паспортов. На сегодняшний день обработана треть базы — 150 человек. На создание полного каталога понадобится еще не менее года кропотливого труда.

Минск без альтернативы

В Москве считают предложение перенести переговоры по украинскому урегулированию в Астану опасным и неконструктивным

Идентифицировать специалистам удалось уже 10 человек, включая жертв обстрелов последнего года. Среди тех безымянных, от кого осталась проба крови на марле да номерная могила, — русский доброволец из Саратова, погибший в бою в 2014-м. В Минобороны ДНР обратился отец пропавшего мальчишки: «Помогите найти». Отца перенаправили в судебно-медицинское бюро. Сопоставление данных подтвердило: есть такой. Нашелся сын.

Пленница из Мариуполя

В самом конце 2017-го состоялся первый за полтора года обмен пленными между республиками Донбасса и Украиной. Одним из тех 233 счастливцев, кто попал в заветные списки и вернулся в ДНР, стала 22-летняя Света Акимченкова, просидевшая в заключении в Мариуполе 2 года и 10 месяцев.

Мы встречаемся с ней в общежитии Донецкой больницы профзаболеваний, где временно разместили освобожденных. Вход посетителей — в строго обозначенные часы. Охрану осуществляют люди с оружием. Побеседовать удается у входной двери на лавочке.

— Родом сама я из Мариуполя, там до сих пор мама, папа, сестренка, — начинает совсем юная еще девушка историю, которую она столько раз диктовала следователям во время многочисленных допросов. — В 2013-м поступила учиться в Донецк на оператора почтовой связи и телеграфиста. Жила в общаге. Каждые выходные старалась выбраться домой. После начала военных действий эти выезды стали всё сложнее — украинские пограничники смотрели на нас косо, долго мурыжили на КПП. В конце 2014-го я приехала к родителям на несколько месяцев, каникулы нам продлили до апреля.

Донбасс готовится к Новороссии

В самопровозглашенных республиках подтвердили настрой на объединение

В Мариуполе Света поселилась в частном доме — хотелось самостоятельности. Через несколько дней ей позвонил хороший друг из Донецка и попросил приютить товарища, готового платить за жилье. Девушка согласилась — дом большой, а денег не хватало. Приехал вежливый молодой человек в пальто и шарфе, представился Николаем. Она выделила ему комнату, передала дополнительную связку ключей.

Далее события развивались стремительно.

— Утром 27 марта я шла к маме, позвонила ей, сказала: «Буду через 20 минут». По дороге меня остановил мужчина: «Покажи телефон и документы». Я достала, он тут же убрал их в карман и силком затолкал меня в стоящую рядом машину. Там были другие здоровые парни. Они начали на меня орать, материться: «Подельница, террористка!» После этого увезли в милицию и стали допрашивать.

Выяснилось, что квартирант в пальто и шарфе — активист «Русской весны» Николай Гриненко, еще зимой подорвавший железнодорожный мост и застреливший день назад бойца подразделения «Сокол» и ранивший еще двоих. Накануне в шесть утра его окружили в доме Светы, но взять живым не успели: Николай покончил с собой.

Девушку свозили на опознание тела и предъявили статью «Участие в террористической организации», срок от 8 до 15 лет. На третий день об участии дочери сообщили маме, которая ждала ее прихода «через 20 минут». Две недели Свету держали в ИВС. Во время допросов сломали два ребра. После отправили в СИЗО, где без вынесения приговора она просидела почти три года.

Своих не бросаем

Что делать России, в то время как ЕС и США теряют интерес к Украине

— Ничего не подписала, — говорит девушка. — Что помогало держаться? Плакала много, выплескивала весь негатив. Ну и ты сильнее в тюрьме все-таки становишься, начинаешь бороться за себя. Хотя в последнее время уже была на грани отчаяния, не верила ни во что.

Три раза за прошедший срок Свету вносили в списки на обмен. Но каждый раз срывалось: «Будешь сидеть». А 13 декабря 2017 года вдруг сообщили: «Акимченкова, готовь вещи, завтра в 9 утра будет суд».

На следующий день во время заседания объявили: «Арест снимаем». После этого отправили в Святогорск, где собрались полторы сотни человек на обмен. В назначенный час всех посадили в четыре автобуса и повезли до границы. На пункте пропуска, как только ДНР передала свою партию пленных, один из автобусов — последний — украинская сторона развернула и отправила обратно по изоляторам (в салоне находились 60 человек)...

На новом месте вчерашние заключенные проходят реабилитацию. Важная часть процедур — беседы с психологами, где есть возможность впервые за долгий срок выговориться, излить душу. На полгода всем желающим предоставляют бесплатную комнату в общежитии с оформлением прописки. По окончании реабилитации Света планирует пойти в лицей, где училась на почтового оператора, чтобы забрать диплом, который ждет ее с апреля 2014-го. Надо трудоустроиться — сейчас она рада любой работе, — затем снова поступать. На этот раз в вуз — медицинский или юридический. А еще она очень ждет мать, которую так хотела обнять целых три года.