Это не борьба с Путиным, это борьба с прошлым

Отличительный признак геронтократа — не его возраст и не возраст его окружения. Просто он живет в прошлом, и ему кажется, что мир одряхлел вместе с ним. В этом состоит сейчас любой громкий конфликт нашем в обществе: геронтократия борется с молодостью

На момент безвременной кончины Леониду Ильичу Брежневу было всего 75 лет. Это не мешает всему миру говорить о советской геронтократии, хотя, казалось бы, в современном мире для многих политиков это вовсе не возраст. Тем не менее обидное слово приклеилось к развитому социализму, да и нам пора освежить в памяти его значение.

Геронтократия — это вовсе не возраст, не власть пенсионеров. Человек может быть сколь угодно пожилым, но иметь ясный ум, «интересоваться интересным» и жить с таким размахом, что позавидуют многие молодые. Мы же имеем дело с состоянием души, когда ты еще в самом расцвете сил (65 лет, к примеру, не возраст), вполне спортивен, рукопожатием, как сообщает твой пресс-секретарь, ломаешь руку — но при этом родился, вырос и умер в безнадежно ушедшем прошлом. Тебе уютно году в 83-м, и ты знать не желаешь, что мир с тех пор не раз и не два перелистнул календарь.

Помните, как молодой и прогрессивный лидер купился на развод с американским видео, выданным ему за «наших в Сирии»? Это видео ему показывали с чужого телефона и из чужих же рук — потому что своего нет. Не обучен. Не хочет. В 83-м никаких смартфонов не было: даже обычный кнопочный, а не дисковый телефон уже казался футуризмом, что уж говорить о тогдашних ЭВМ размером со шкаф.

Впрочем, пусть бы наша геронтократия жила в своем уютном вчера. Но проблема в том, что она не только геронто-, но и -кратия. То есть, захватив в стране власть, она пытается отправить во вчера и нас: там ей все понятно, в отличие от сегодняшнего дня.

Не удержусь от цитаты: «Молодежи в отделе Вечной Молодости не было, и эти старики, страдающие тысячелетним склерозом, постоянно забывали гасить за собой свет. Впрочем, я подозреваю, что дело здесь было не только в склерозе. Многие из них до сих пор боялись, что их ударит током. Они все еще называли электричку чугункой». Казалось бы, когда написан «Понедельник начинается в субботу» — а актуальности совсем не потерял.

Посмотрите, что происходит: продлеваются полномочия главы КС Валерия Зорькина — а ему ведь 74 года, и вместо Конституции он давно уже думает о душе, на полном серьезе сообщает миру, что приходят последние времена и в целом близок конец света. Перед Апокалипсисом трепещет и пожизненный Патриарх (он-то ни в какую отставку не уйдет, не чета западным коллегам): призывает сплотиться и не допустить второго пришествия Христа.

Это отличительный признак геронтократа: он живет в прошлом, и ему кажется, что мир одряхлел вместе с ним. Государство — это он, отсюда и вся эта придонная религиозная муть, поднявшаяся в последние годы, и рассуждения о морали с нравственностью. Вон, в Думе который год пытаются протащить закон о нравственной цензуре на телевидении и в кино. А знаете почему? Потому что Ларошфуко уже все написал: «Cтарики потому так любят давать хорошие советы, что уже не способны подавать дурные примеры». Впрочем, французский острослов сам добавил уточнение: «Старые безумцы еще безумнее молодых». Так что «хорошими» их советы можно назвать лишь с их же точки зрения.

Каждый год царствия этих геронтократов лишь усиливает опустынивание страны. Политика, экономика, общественная жизнь — все покрывается сыплющимся из них песком. «Стабильность», она же смерть — их слово.

А внешнеполитическая горячка — ностальгия по старым годам, когда страна в едином порыве боролась за Луиса Корвалана и читала гневные отповеди «Правды» американским империалистам. Ведь неслучайно риторика нынешнего МИДа — калька с советской.

Конечно, нынешние политические пенсионеры не могут выстроить свое прошлое заново: время, как и фарш, невозможно провернуть назад. Но вот затормозить, подморозить они стараются изо всех сил. Отсюда и первая реакция на любое проявление жизни — запрет. Неважно чего, лишь бы остановить изменения, наступающее будущее, эту страшную, вторгшуюся в их жизнь чугунку.

Поэтому их так оскорбляет та же «Смерть Сталина» — предвестник их ухода, хотя сами они давно уже мертвы, несмотря порой на сравнительно юный возраст. Отсюда и возрождение охранки, пусть ее даже перебрендировали под Центр «Э» (управление МВД по противодействию экстремизму. — Прим. ред.), и попытки до смерти зарегулировать все, от НКО до криптовалют. Геронтократам не нужно идти вперед: для этого нет ни сил, ни желания. Даже (я не оскорблю сейчас чувства верующих?) победобесие последних лет проистекает отсюда же: гордятся прошлым те, у кого нет будущего, остальным не до того.

Но даже если геронтократы пытаются что-то делать, то безнадежно отстают уже на старте. Знаете, у Хейердала было очень точное наблюдение: в XIX веке расстояния между делениями на часах были больше. Метафору, конечно, не нужно понимать буквально, но она прекрасно передает ощущение времени: раньше все можно было делать не торопясь, а сейчас важна каждая минута.

И пока Россия десятилетиями разрабатывает какую-нибудь «Ангару», Маск за несколько лет разворачивает полноценную космическую программу. Пока Медведеву год за годом дарят один и тот же перелицованный китайский телефон («Это наш русский айфон!»), у настоящих айфонов сменилось уже 10 поколений. Пока некоторые члены кооператива «Озеро» почивают на отжатых трубах, в США тянут из земли сланцевую нефть. И так во всем. Ведь даже если у нас во власти и появляется «политическая молодежь», то вся она назначена «старшими товарищами», тщательно отобрана ими по идеологической близости к 1983 году. Отсюда, например, постоянные попытки Минкомсвязи с его подававшим надежды «юным» министром запретить интернет. Вслед за разделением властей исчезло и разделение возрастов.

Любое промедление становится катастрофическим на фоне темпов современного мира. Но даже это понять «правители» не способны, пока им не принесут распечатку.

Кстати, о распечатках. Один знакомый депутат недавно на полном серьезе не понимал, адрес какой «телеграммы» я ему пытаюсь дать: ее же отправляют с почты, о чем вообще речь? Недавно он только-только освоил электронную почту — я не стал расстраивать его объяснением, что и она по нынешним сверхскоростным временам уже становится уходящей натурой.

А ведь именно эти люди пытаются регулировать интернет, ищут «образ будущего», повернувшись лицом в свое уютное прошлое — туда, где и Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди.

А вывод у меня сегодня очень простой. Мы боремся уже не с конкретным Путиным (хотя он, конечно, и олицетворение всей этой свалки истории, куда нас занесло). Мы боремся с прошлым. И практически любой громкий конфликт в обществе сводится сейчас к этому: прошлое против будущего, геронтократия против молодости. Впрочем, у нас есть главный союзник — время. Вот только ждать оно не любит и может просто-напросто уйти.