Германия обвинила Россию в оккупации: почему "язык лести" страшнее "языка ненависти"

 Уважаемые читатели!

За последние сутки по огромному количеству русскоязычных ресурсов, российских в том числе, и новостных агентств в частности - распространилась информация о том, что министр иностранных дел ФРГ Зигмар Габриель внезапно назвал Россию страной-оккупантом и напрямую обвинил её войска в занятии восточной части Украины.

В ходе совместного брифинга со своим киевским аналогом (Павел Климкин), говоря о поддержке Германией идеи размещения в Донбассе миссии миротворцев ООН, Габриель сообщил:

«Это должна быть вооруженная и крепкая миротворческая миссия ООН, которая пребывает на всей оккупированной территории, а не охранять только представителей ОБСЕ и пребывать только на линии столкновения, иначе это будет новая граница».

На этом фоне тот факт, что немецкий министр одновременно выступил против поставки Киеву американских "джавелинов" (со словами "если уж чего-то в регионе в избытке, так это оружия") - потонул в очередном "Европа-с-нами" со стороны украинских милитаристов и очередном "Германия внезапно кинула Россию, ничто не поможет, пока-пока Северный поток, здравствуйте, новые санкции" со стороны российских пессимист-патриотов. Потонул в гвалте и тот факт, что размещение миссии ООН Россия раз за разом требует согласовать сперва с властями ЛНР и ДНР. То есть никакая "украинская реконкиста через миротворцев" Донбассу не грозит.

...Ну так вот.

В связи с получением по поводу заявления Габриеля вала аналитики мы решили провести небольшое расследование. 

Для этого нам пришлось найти трансляцию брифинга 3 января и посмотреть её внимательно.

https://youtu.be/wb4zEQb3nh8

Как легко заметить, немецкий гражданин посол сообщает, что: 

"Eine bewaffnete und robuste UN-Friedensmission, die einen Waffenstillstand in der gesamten Fläche der Ostukraine sichern könne, wäre eine vernünftige Lösung"

Что в переводе означает:

"Вооруженная и мощная миротворческая миссия ООН, которая могла бы обеспечить прекращение огня во всем регионе восточной Украины, была бы разумным решением".

Далее в дело вступает мега-профессиональный переводчик, который, запнувшись на слове "территория", добавляет к нему штамп из официальной украинской политмовы:

"Це повинна буты озброена и мицна миротворча миссия ООН, яка перебувае на всий территории... эээ... оккупованной территории".

Иными словами, для общения с украинцами был использован не перевод, а скорее переложение - на язык понятных аудитории символов. Поскольку в украинской политмове отсутствует выражение "зона конфликта" (именно так выражение Габриеля, к примеру, перевела с немецкого на английский "Радио свобода"), а есть только "оккупована территория" - переложение на неё автоматически превращает предельно нейтральную выдержанную речь немца в поддержку Киева. 

Фактически мы видим, как отдельно взятая система донесения информации (украинский общественно-политический язык) упрощается до уровня "ярмарочной пьесы" XIX столетия (это когда отрицательный персонаж, выходя на сцену, в обязательном порядке сам себя именует "я поганая собака царь Максимьян, нехристь и безбожник").  

Но то, что было простительно селу девятнадцатого столетия - выглядит несколько угрожающе в политике многомиллионного гособразования двадцать первого века.

Фактически речь идёт о создании изолированного "гетто смыслов", в котором варится не только т.н. "быдло перед телевизором", но и политический класс территории. Тот самый класс, который изначально создал нынешний украинский политический язык для "контроля массового сознания" - рано или поздно обязан был заговорить на нём сам, начать на нём думать и в итоге потерять связь с реалиями. 

Почему это должно нас с вами пугать, уважаемые читатели.

Потому что Украина - это всего-навсего самый яркий пример общества, беззащитного перед подобной легендизацией реальности. 

Как показывают многочисленные примеры из российской информационной жизни - мы тоже не слишком хорошо защищены от возникновения мифов и легенд на пустом месте. И более того: уже сегодня процветают множественные "гетто единомышленников", настолько надёжно изолированные от внешнего мира на уровне значения слов, что им трудно не то что "найти общий язык" с нормальными гражданами, но и просто понять, что их язык - другой. Они искренне думают, что говорят на всеобщем единственном языке универсальных понятий - и когда их не понимают, они склонны видеть в непонимании и несогласии либо непроходимую глупость, либо злой умысел.

Кстати. 

Параллельно этому процессу нарастает информационная инфантилизация - то есть готовность воспринимать какие-либо рассуждения исключительно на условиях непрерывной лести, прямой или косвенной, в свой адрес. 

То есть по-настоящему популярный блогер, идеолог, политик, политолог и публицист - должен непрерывно подмигивать своей аудитории, давать понять, что мы-то с вами род избранный, царственное свящество, мы умнее, мы знаем, мы смеёмся над остальными и проч.     

Это всего лишь логично. Инфантилизация аудитории - ведёт к сюсюканию и непрерывной ласковой лести со стороны тех, кто её бурит и разрабатывает методом гидроразрыва мозга. 

И тут, кстати, нет никакой особой разницы между бурильщиками аудитории, зовущими эту чудную, талантливую, зажатую коррупцией и произволом молодёжь на площади валить режим, - 

и бурильщиками, постоянно рассказывающими своей умной, взрослой аудитории, насколько она мудрее Поколения ЕГЭ и прозорливее скачущих укров.

К сказанному остаётся добавить, что "язык лести" потенциально куда опаснее так называемого "языка ненависти", уважаемые читатели. И не только потому, что он легко в него конвертируется. Но ещё и потому, что куда надёжнее обезвреживает естественное человеческое любопытство, стремление сомневаться и желание думать (зачем? Объект лести и без того невероятно умён, отлично решает сканворды и прекрасно разбирается).

В итоге "язык лести" несёт в себе такой потенциал паники и агрессии (при столкновении хорошо улещенной аудитории с реальностью), что никакому hate speech не снилось.

Виктор Мараховский