Newsland.com – место, где обсуждают новости.
Социальный новостной агрегатор №1 в Рунете: самое важное о событиях в России и в мире. Newsland.com - это современная дискуссионная платформа для обмена информацией и мнениями.
В режиме 24/7 Newsland.com информирует о самом важном и интересном: политика, экономика, финансы, общество, социально значимые темы. Пользователь Newsland.com не только получает полную новостную картину, но и имеет возможность донести до аудитории собственную точку зрения. Наши пользователи сами формируют информационную повестку дня – публикуют новости, пишут статьи и комментарии.
Комментарии
Бог тебя хранит!
Сердцем дал — гранат,
Грудью дал — гранит.
Процветай, народ,—
Твердый, как скрижаль,
Жаркий, как гранат,
Чистый, как хрусталь.
Мне надоело ждать, грустить и улыбаться.
Мне надоели все: и ты, сестра и брат.
Мне надоело всё, что не вернуть назад...
А я Вам только что ответила в своём, и чего я раньше в Ваш блог не зашла?:)
Хотите анекдот?
Муж застал жену с любовником:
-Маня, да что это такое?! Да я не знаю, что я сейчас сделаю! Да я всю посуду разобью!
-Не волнуйся, милый, иди на кухню, выпей кофе - успокойся..
На следующий день такая же картина:
-Маня, да что это такое?! Да я не знаю, что я сейчас сделаю! Да я всю мебель поломаю!
-Не волнуйся, милый, иди на кухню, выпей кофе - успокойся..
Ещё через день:
-Маня, да что это такое?! Да я не знаю, что я сейчас сделаю! Да я сейчас тебя убью, себя убью!!!
-Не волнуйся, милый, иди на кухню, выпей кофе - успокойся...
...-Так вот, доктор, что я хочу спросить.. А КОФЕ мне не вреден...?
Все с рожденья заложено в наших телах.
Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже -
Мы такие, какими нас создал Аллах!
Омар Хайям
Комментарий удален модератором
Спросил ты: чем узор земли и звезд рожден?
Мир древен. Многолик. Как море, протяжен…
Такой узор порой покажется из моря,
А вскоре в глубину опять уходит он.
То мочат в сортире, то вот "вздёрнуть".
Вот и здесь, на "островке благополучия и добра" творится что-то невообразимое. А творится оно не само.
Но что бы ни делалось, верю, всё повернётся к лучшему. Всё будет так, как должно быть. Тем более скоро Новый год. А это всегда радость, новые надежды. Надежды на лучшее.
Комментарий удален модератором
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мои вбрызнул смех,
и мазурку мне вбрызнул в жилы.
Научив не хранить кольца,-
с кем бы Жизнь меня ни венчала!
Начинать- наугад- с конца,
И кончать еще до начала.
Быть как стебель и быть как сталь
в жизни, где мы так мало можем...
- Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!
Комментарий удален модератором
Никто ничего не отнял!
Мне сладостно, что мы врозь.
Целую Вас — через сотни
Разъединяющих верст.
Я знаю, наш дар — неравен,
Мой голос впервые — тих.
Что вам, молодой Державин,
Мой невоспитанный стих!
На страшный полет крещу Вас:
Лети, молодой орел!
Ты солнце стерпел, не щурясь,
Юный ли взгляд мой тяжел?
Нежней и бесповоротней
Никто не глядел Вам вслед...
Целую Вас — через сотни
Разъединяющих лет.
Сверх ожидания, сверх лжи...
Но по дрожанию всех жил
Можешь узнать: жизнь!
Словно во ржи лежишь: звон, синь...
(Что ж, что во лжи лежишь!) — жар, вал
Бормот — сквозь жимолость — ста жил...
Радуйся же!— Звал!
И не кори меня, друг, столь
Заворожимы у нас, тел,
Души — что вот уже: лбом в сон.
Ибо — зачем пел?
В белую книгу твоих тишизн,
В дикую глину твоих «да» —
Тихо склоняю облом лба:
Ибо ладонь — жизнь.
И ещё её черномагические игры, это тоже груз для тонкой, нежной души неподъёмный.
Но возможно, если б она была иконой нравственности, то и не было бы её наследия.
Я не могу абстрагироваться от неё, как от конкретной женщины, не могу отделаться от ею вынесенной боли. Мне её бесконечно жалко. Это разумеется мешает отвлечённому восприятию её творчества.
Под лучом - сильным и пыльным,
Сапожком - робким и кротким -
За плащом - рдяным и рваным.
По пескам - жадным и ржавым,
Под лучом - жгучим и пьющим,
Сапожком - робким и кротким -
За плащом - следом и следом.
По волнам - лютым и вздутым,
Под лучом - гневным и древним,
Сапожком - робким и кротким -
За плащом - лгущим и лгущим.
Я — есмь. Ты — будешь. Между нами — бездна.
Я пью. Ты жаждешь. Сговориться — тщетно.
Нас десять лет, нас сто тысячелетий
Разъединяют.— Бог мостов не строит.
Будь!— это заповедь моя. Дай — мимо
Пройти, дыханьем не нарушив роста.
Я — есмь. Ты будешь. Через десять весен
Ты скажешь: — есмь!— а я скажу: — когда-то...
А может быть - и не доведется!
Напрасен водоворот волос
Над темным профилем инородца,
И раздувающий ноздри нос,
И закурчавленные реснички,
И - вероломные по привычке -
Глаза разбойника и калмычки.
И шаг, замедленный у зеркал,
И смех, пронзительнее занозы,
И этот хищнический оскал
При виде золота или розы,
И разлетающийся бокал,
И упирающаяся в талью
Рука, играющая со сталью,
Рука, крестящаяся под шалью.
Так, - от безделья и для игры -
Мой стих меня с головою выдал!
Но Вы красавица и добры:
Как позолоченный древний идол
Вы принимаете все дары!
И все, что голубем Вам воркую -
Напрасно - тщетно - вотще и всуе,
Как все признанья и поцелуи!
дождливой ночи без огня.
Так не жалей же обещаний,
не бойся обмануть меня.
Так много огорчений разных
и повседневной суеты...
Не бойся слов — прекрасных, праздных, недолговечных, как цветы.
Сердца людские так им рады,
мир так без них пустынно тих...
И разве нет в них высшей правды
на краткий срок цветенья их?
На ладони твоей, юноша.
Долу глаза! Молись! Берегись! Враг
Бдит в полуночи.
Не спасет ни песен
Небесный дар, ни надменнейший вырез губ.
Тем ты и люб,
Что небесен.
Ах, запрокинута твоя голова,
Полузакрыты глаза — что?— пряча.
Ах, запрокинется твоя голова —
Иначе.
Голыми руками возьмут — ретив! упрям!
Криком твоим всю ночь будет край звонок!
Растреплют крылья твои по всем четырем ветрам!
Серафим!— Орленок!
тепло доверчивого тела...
Как мало взял ты из того,
что я отдать тебе хотела.
А есть тоска, как мед сладка,
и вянущих черемух горечь,
и ликованье птичьих сборищ,
и тающие облака...
Есть шорох трав неутомимый,
и говор гальки у реки,
картавый, не переводимый
ни на какие языки.
Есть медный медленный закат
и светлый ливень листопада...
Как ты, наверное, богат,
что ничего тебе не надо.
Комментарий удален модератором
Комментарий удален модератором
Знаете, как про того мужика:
Решил мужик бросить пить. Говорит себе - есть у меня сила воли, или нет?
Идёт по улице,видит любимый винно-водочный магазин и говорит про себя:
Усложню себе задачу-в магазин зайду,а покупать ничего не буду, есть у меня сила воли, или нет?
Зашёл. Видит свою любимую водку и думает:
Усложню себе задачу-куплю,отнесу домой,но наливать не буду, есть у меня сила воли, или нет?
Купил. Принёс домой,поставил на стол и думает:
Сейчас налью,но пить не буду, есть у меня сила воли, или нет?
Налил. Смотрит и думает:
В рот возьму,но не проглочу!Отпил глоток и...сглотнул...
И говорит в слух:
-Вот сила воли-то какая! Не хотел ведь, а выпил!
Комментарий удален модератором
Тишины хочу, тишины...
Нервы, что ли, обожжены?
Тишины...
чтобы тень от сосны,
щекоча нас, перемещалась,
холодящая словно шалость,
вдоль спины, до мизинца ступни,
тишины...
Под треск поленьев, под свет пламени заиграем на гитаре и споем!:))
Мы долго глядели на горы и на чистое нежное небо над ними, в котором была безнадежная грусть осени. Мы представили самих себя далеко в сердцевине гор, где не бывала еще нога человека... Солнце стоит над глубокими и со всех сторон замкнутыми долинами, орел парит в огромном пространстве между нами и небом... И только нас двое, и мы идем все дальше в глубину гор, как те, что гибнут в поисках эдельвейса... ...Красота новой для нас природы, красота искусства и религии всюду волновала нас юношеской жаждой возвысить до нее нашу жизнь, наполнить ее истинными радостями и разделить эти радости с людьми. Женщины, за которыми мы всюду следили в пути, дразнили нас жаждой любви, возвышенной, романтической, утонченно-чувственной, почти обожествляющей тот идеально-женственный образ, который мелькал перед нами... Но не сказочной ли это счастье, которое уходит за темные леса и горы все дальше но мере того, как идешь за ним?
Ну какое ЭТО удовольствие! Понимаешь только когда его лишён...
И весна промелькнет,
Увянут все цветы,
Снегом их заметет;
И ты ко мне вернешься –
Мне сердце говорит;
Тебе верна останусь,
Тобой лишь буду жить..."
Из "Песни Сольвейг"
Когда из блеска летней ночи
Нам улыбнутся старческие очи
Под тяжестью усталых век.
Ах, ведь и им, как в наши дни,
Казались все луга иными.
По вечерам в волнисто-белом дыме
Весной тонули и они.
В раю затепленным свечам
Огни земли казались грубы.
С безумной грустью розовые губы
О них шептались по ночам.
Под тихим пологом зимы
Они не плачут об апреле,
Чтобы без слез отчаянья смотрели
В лицо минувшему и мы.
Из них судьба струит на нас
Успокоенье мудрой ночи, -
И мне дороже старческие очи
Открытых небу юных глаз.
Цветаева
Всю мою прошлую пошлую жизнь, и все мои прошлые жизни, и прошлое –
Я буду хорошая. Очень хорошая, безгрешная.
Женщина – я буду много страдать, но не впаду в уныние,
Я познаю изнанку вещей и буден, но ужасаться не стану.
Непереносимо трагическое сочту случайным и временным,
Я не устану радоваться, даже когда устану, даже постылому.
И не отчаюсь!
Женщиной, каких не бывает, я буду, когда в следующей жизни
Я буду может быть женщиной (сначала девушкой),
Насыщеной чувственностью, и изящной, и вместе глубокой.
И одинокой.
А еще лучше, при случае, я в следующей, будущей жизни буду лучше собакой.
Нет, лучше женщиной.
Но сначала девушкой.
Или лучше мужчиной.
Нет, лучше собакой.
Собакой лучше.
А.Дебилдэр
O quae beatam, Diva, tenes
Syprum et Memphin...
Hor.
Красотка очень молода,
Но не из нашего столетья,
Вдвоем нам не бывать - та, третья,
Нас не оставит никогда.
Ты подвигаешь кресло ей,
Я щедро с ней делюсь цветами...
Что делаем - не знаем сами,
Но с каждым мигом нам страшней.
Как вышедшие из тюрьмы,
Мы что-то знаем друг о друге
Ужасное. Мы в адском круге,
А может, это и не мы.
5 июля 1963, Комарово
Ахматова
Дождик лил как из ведра.
Я открыл калитку
И увидел средь двора
Глупую Улитку.
Говорю ей: - Посмотри!
Ты ведь мокнешь в луже...
А она мне изнутри:
Это ведь снаружи!
А внутри меня весна,
День стоит чудесный! -
Отвечала мне она
Из скорлупки тесной.
Говорю: - Повсюду мрак...
Hе спастись от стужи!
А она в ответ: - Пустяк.
Это ведь снаружи!
А внутри меня уют:
Расцветают розы,
Птицы дивные поют
И блестят стрекозы!
Что ж, сиди сама с собой! -
Я сказал с улыбкой
И простился со смешной
Глупенькой Улиткой...
Дождь закончился давно.
Солнце - на полмира...
А внутри меня темно,
Холодно и сыро.
©Андрей Усачёв
А чай бум пить из настоящего самовара! Мы с Руськой ужО догоРовились:)
И за дровами для печи
Ещё как бывает
Где опять не спят.
Может - пьют вино,
Может - так сидят.
Или просто - рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.
Не от свеч, от ламп темнота зажглась:
От бессонных глаз!
Крик разлук и встреч -
Ты, окно в ночи!
Может - сотни свеч,
Может - три свечи...
Нет и нет уму
Моему покоя.
И в моем дому
Завелось такое.
Помолись, дружок, за бессонный дом,
За окно с огнем!
Привычные к слезам — глаза,
Зеленые — соленые —
Крестьянские глаза!
Была бы бабою простой,
Всегда б платили за постой
Всё эти же — веселые —
Зеленые глаза.
Была бы бабою простой,
От солнца б застилась рукой,
Качала бы — молчала бы,
Потупивши глаза.
Шел мимо паренек с лотком...
Спят под монашеским платком
Смиренные — степенные —
Крестьянские глаза.
Привычные к степям — глаза,
Привычные к слезам — глаза...
Что видели — не выдадут
Крестьянские глаза!
Мелькает иголка в руках вышивальщицы,
Узоры танцуют вокруг середины.
Зажата материя жёсткими пяльцами.
Здесь чёрные льдины несут домовины.
Материя терпит на грани возможного...
Молитва, вступая на скорбное поле,
Нам душу разгладит принятием должного.
Крестики, крестики, крестики… нолик
стоят за стеклом цветы, как вывернутые наизнанку
мелкие вещи - с розой, подобно знаку
бесконечности из-за пучка восьмерок,
с колесом георгина, буксующим меж распорок,
как расхристанный локомотив Боччони,
с танцовщицами-фуксиями и с еще не
распустившейся далией. Плавающий в покое
мир, где не спрашивают "что такое?
что ты сказал? повтори" - потому что эхо
возвращает того воробья неизменно в ухо
от китайской стены; потому что ты
произнес только одно: "цветы".
И.Бродский
Вдоль огородов - за белой стеною - погост.
И на песке вереницы соломенных чучел
Под перекладинами в человеческий рост.
И, перевесившись через заборные колья,
Вижу: дороги, деревья, солдаты вразброд.
Старая баба - посыпанный крупною солью
Черный ломоть у калитки жует и жует...
Чем прогневили тебя эти серые хаты,
Господи! - и для чего стольким простреливать грудь?
Поезд прошел и завыл, и завыли солдаты,
И запылил, запылил отступающий путь...
Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше,
Чем этот жалобный, жалостный, каторжный вой
О чернобровых красавицах.- Ох, и поют же
Нынче солдаты! О господи боже ты мой!
Усталость свинцом наливает веки,
Усталость раздула во мне сонный ветер,
Тело - чужое, мыслей туман,
Отзвук пустыни - песчаный бархан,
Медленно, чинно катится в Вечность,
Грёз пелену унося в бесконечность.
В лёгком шуршанье песчинок движенья –
Времени бег. Сонных освобожденье
Фантазий. Легко, лаской тёплого моря
Ты мне пригрезишься. Нас было трое –
Двое – и море. Море – и двое.
Тайну Гармонии вместе откроем…
Специально так обещанные стихи запрятал, чтобы их было не найти? Пости их отдельным блогом, хитрец! И не кокетничай - своими стихами ты блоги украсишь, а уж никак не засоришь! )))
Нас рас-ставили, рас-садили,
Чтобы тихо себя вели
По двум разным концам земли.
Рас-стояние: версты, дали...
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это - сплав
Вдохновений и сухожилий...
Не рассорили - рассорили,
Расслоили...
Стена да ров.
Расселили нас, как орлов-
Заговорщиков: версты, дали...
Не расстроили - растеряли.
По трущобам земных широт
Рассовали нас, как сирот.
Который уж, ну который - март?!
Разбили нас - как колоду карт!
Не та ль,
Не ты,
Что сквозь персты:
Листы, цветы —
В пески...
Из устных
Вер — индус,
Что нашу грусть —
В листы,
И груз — в цветы
Всего за только всхруст
Руки
В руке:
Игру.
Индус, а может Златоуст
Вер — без навек,
И без корней
Верб,
И навек — без дней...
(Бедней
Тебя!)
И вот
Об ней,
Об ней одной.
За девками доглядывать, не скис
ли в жбане квас, оладьи не остыли ль,
Да перстни пересчитывать, анис
Ссыпая в узкогорлые бутыли,
Кудельную расправить бабке нить,
Да ладаном курить по дому росным,
Да под руку торжественно проплыть
Соборной площадью, гремя шелками, с крёстным.
Кормилица с крикливым петухом
В переднике - как ночь ее повойник!-
Докладывает древним шепотком,
Что молодой - в часовенке - покойник.
И ладанное облако углы
Унылой обволакивает ризой.
И яблони - что ангелы - белы,
И голуби на них - что ладан - сизы.
И странница, прихлебывая квас
Из ковшика, на краешке лежанки
О Разине досказывает сказ
И о его прекрасной персиянке.
А вечером в ванну...на часик с книгой...парную вот не люблю к сожалению, плохо от высокой
температуры становится.
И время есть, чтоб написать тебе, родная,
Есть вдохновенье, есть перо - прогнав тоску,
Пишу о том, что солнышко, вставая,
Позолотило серую Москву.
Что ночь, сиявшую эфемерным блеском,
Прогнал восход, воспев начало дня.
Что сон, в котором были вместе,
Сменился явью - где ты вновь моя!
Пишу про листопад - в огне деревья!
Ковёр из листьев осень настлала,
Рябина, ягодами пламенея,
Напоминает, что зима ждала
Шесть долгих месяцев, чтоб снова воцариться,
Льдом затянуть озёра и сердца.
Одна любовь не даст нам охладиться,
Одна любовь - без края, без конца.
14. 09. 2002г
http://delit.net
Комментарий двусмысленный получился - я хотел сказать, что предыдущий стих я тоже опубликовал ниже, в переписке с Викой :)))
Я так не напишу, я могу только так :
От меня, от - жатого тобою,
Боль души услышь, страданье тела:
Ты себя раздаривала многим,
Я - последний в списке, не у дела.
Всю любовь тебе свою, как выстрел,
От души к душе - а, может, мимо:
Оказался я последним в списке.
Утром подвиг - значит, ночью - схима.
Давай-ка приласкаю, пожалею, поглажу по шерстке, покормлю и спать уложу. Завтра будешь как огурец!
Вот снова день исчез, как ветра легкий стон,
Из нашей жизни, друг, навеки выпал он.
Но я, покуда жив, тревожиться не стану
О дне, что отошел, и дне, что не рожден.
Наверно, просто ветром быть?
И не давать себе забыть,
Чем ты живешь,
И чем полна твоя тетрадь...
Тебя дожди учили ждать,
И он не сможет опоздать, -
Кого ты ждешь.
И кто хранит тебя с небес,
Не знаю - ангел или бес,
В герои всех твоих чудес
Я не гожусь...
Но тот, кто так тебя хранит,
Я знаю, никогда не спит,
И все-таки
Я за тебя боюсь...
Небо закрытое над головою,
Хочешь, возьми это небо с собою,
Хочешь, верни это небо обратно -
Это небо для тебя.
В каком-то промежутке дня
Нечетный воин у огня.
Еще не кончилась война -
С ума сойти...
Он - тот, кто снится тебе в дождь,
Он чем-то на тебя похож,
И все, что ты так долго ждешь,
Уже в пути...
Вообще-то это песня, поэтому без мелодии коряво выглядит, но все равно - хорошо...
Любишь петь песни?:) Будем тебя слушать.:))))
Это бродят по ночной земле — деревья,
Это бродят золотым вином — гроздья,
Это странствуют из дома в дом — звезды,
Это реки начинают путь — вспять!
И мне хочется к тебе на грудь — спать.
Но могу ради такого случая и расстараться! Даже за инструмент могу сесть, вспомнить детство! ))
Из дома сонного иду - прочь
И люди думают: жена, дочь,-
А я запомнила одно: ночь.
Июльский ветер мне метет - путь,
И где-то музыка в окне - чуть.
Ах, нынче ветру до зари - дуть
Сквозь стенки тонкие груди - в грудь.
Есть черный тополь, и в окне - свет,
И звон на башне, и в руке - цвет,
И шаг вот этот - никому - вслед,
И тень вот эта, а меня - нет.
Огни - как нити золотых бус,
Ночного листика во рту - вкус.
Освободите от дневных уз,
Друзья, поймите, что я вам - снюсь.
У тебя сегодня меланхолия. Тоже нужно иногда.
Отдыхай душой.
Не сплю.
Не рвусь
ни к солнцу, ни к луне, ни к морю,
Ни к кораблю.
Не чувствую, как в этих стенах жарко,
Как зелено в саду.
Давно желанного и жданного подарка
Не жду.
Не радует ни утро, ни трамвая
Звенящий бег.
Живу, не видя дня, позабывая
Число и век.
На, кажется, надрезанном канате
Я - маленький плясун.
Я - тень от чьей-то тени. Я - лунатик
Двух темных лун.
Ятаган? Огонь?
Поскромнее, — куда как громко!
Будь, знакомая, как глазам — ладонь,
Как губам —
Имя собственного ребенка.
фо-но.
Вот тебе еще одна песенка:
Ты дарила мне розы,
Розы пахли полынью.
Знала все мои песни,
Шевелила губами.
Исчезала мгновенно,
Не сидела в засаде,
Никогда не дышала тихонько в трубу.
Мы скрывались в машинах
Равнодушных таксистов,
По ночным автострадам
Нарезали круги.
Ты любила холодный,
Обжигающий виски,
И легонько касалась горячей руки.
А потом было лето,
Мы прощались и знали:
Мы с тобой одной крови,
Мы небесных кровей.
Твои драные джинсы,
И монгольские скулы…
Ты была моей тайной, зазнобой моей.
Тебе покорной? Ты сошел с ума!
Покорна я одной Господней воле.
Я не хочу ни трепета, ни боли,
Мне муж - палач, а дом его - тюрьма.
Но видишь ли! Ведь я пришла сама;
Декабрь рождался, ветры выли в поле,
И было так светло в твоей неволе,
А за окошком сторожила тьма.
Так птица о прозрачное стекло
Всем телом бьется в зимнее ненастье,
И кровь пятнает белое крыло.
Теперь во мне спокойствие и счастье.
Прощай, мой тихий, ты мне вечно мил
За то, что в дом свой странницу пустил.
ты был так весел, так юн.
Нежных подруг
ловил на песни, на перебор струн.
Как в прибой, снова падал в любовь,
Знал, что можешь сыграть в эти игры с любою.
Как вдруг в тот день,
на грани яви и сна,
средь тысячи дел
перед тобою возникла Она.
Ты узнал ее с первых же слов -
Госпожу твоих странных снов.
«Пройдут года, быть может,
и тогда, быть может,
я приду - быть может, навсегда».
Ты жизнь ей мог отдать.
В ответ — ни нет, ни да,
Но только «быть может»,
и снова «быть может».
Ты с ней вдвоём,
и сходит с ума календарь.
Ты с нею вдвоём,
а за окном — то апрель, то январь.
Поцелуй длится целую ночь,
Стаи радуг и звёзд озаряют ваш кров.
И никогда
ты не поймёшь, отчего
Она уйдёт, —
покуда живо ещё волшебство! —
Она уйдёт, не оставив следов,
Госпожа твоих странных снов.
…Ты пил вино.
Она опять не пришла.
В сердце твоём,
В сердце разбитом звенела стрела.
Ты не знал, как унять эту боль.
Ты не знал, как забыть это слово — «любовь».
И дни текли,
И дни текли, как вода,
И дни тек...
- Так жаждать жить! -
Очаровательной и умной, -
Прелестной быть!
Нежнее всех, кто есть и были,
Не знать вины...
- О возмущенье, что в могиле
Мы все равны!
Стать тем, что никому не мило,
- О, стать как лед! -
Не зная ни того, что было,
Ни что придет,
Забыть, как сердце раскололось
И вновь срослось,
Забыть свои слова и голос,
И блеск волос.
Браслет из бирюзы старинной -
На стебельке,
На этой узкой, этой длинной
Моей руке...
Как зарисовывая тучку
Издалека,
За перламутровую ручку
Бралась рука,
Как перепрыгивали ноги
Через плетень,
Забыть, как рядом по дороге
Бежала тень.
Забыть, как пламенно в лазури,
Как дни тихи...
- Все шалости свои, все бури
И все стихи!
Мое свершившееся чудо
Разгонит смех.
Я, вечно-розовая, буду
Бледнее всех.
И не раскроются - так надо -
- О, пожалей! -
Ни для заката, ни для взгляда,
Ни для полей -
Мои опущенные веки.
- Ни для цветка! -
Моя земля, прост...
тот ствол.
Опорой был, моим дыханьем правил.
И вот пропал,
И сиротой оставил -
Семи ветрам на произвол.
А я умею только обвивать
И согревать, и быть от ран охраной.
Мой голос – нежное сопрано
Был создан вторить,
А не запевать.
Какие споры с ветром вёл тот ствол!
Как пил грозу горячечною кроной!
Хотел лететь – но падал ниц со стоном,
А я ему кольчугу плёл.
О вата памяти минувших лет,
Когда сплетались с ветром эти ветви,
Мои побеги вынося на свет!
Мои побеги вынося на свет...
О ствол, единственный на свете.
Я тонкий плющ, в октаве звук седьмой,
недостающая строка сонета.
Я прихотливым рос. За право это
Боролся с бурей ствол прямой.
Я только вьюн, я юн, один не воин,
Я жизни только вместе с ним достоин.
И жил. Пока дышал и цвёл
Тот ствол, тот ствол.
Не та ль,
Не ты,
Что сквозь персты:
Листы, цветы —
В пески...
Из устных
Вер — индус,
Что нашу грусть —
В листы,
И груз — в цветы
Всего за только всхруст
Руки
В руке:
Игру.
Индус, а может Златоуст
Вер — без навек,
И без корней
Верб,
И навек — без дней...
(Бедней
Тебя!)
И вот
Об ней,
Об ней одной.
саднишь как рана
меня ранит твоя походка
твое дыханье
и то, что ты далеко.
И тем более странно,
что я - гонитель, а ты -
гонимый в изгнанье.
Ты саднищь у меня на сердце, и неумело
я пытаюсь себя избавить от этих ссадин:
отпускаю тебя на волю, не вижу более.
И вдруг рушусь под грузом твоих
бедренных впадин
и твоих холмов и равнин.
И все твое тело
память мне возвращает
с вражеской силой
и хочется выть и просить:
прости меня, милый,
за то, что я делаю все
так неумело.
Пара реинкарнаций, и я постигну
в совершенстве науку блаженства
и также науку
кратких прощаний
и легкой любви и разлуки.
А на память об этой жизни
останутся стигмы:
способность лить масло в огонь,
подсыпая перцу,
правой уродство кисти.
Но, что вероятно более,
останутся навсегда
несколько ссадин на сердце,
и их невозможно стереть,
не умножая боли.
Ты запрокидываешь голову
Затем, что ты гордец и враль.
Какого спутника веселого
Привел мне нынешний февраль!
Преследуемы оборванцами
И медленно пуская дым,
Торжественными чужестранцами
Проходим городом родным.
Чьи руки бережные нежили
Твои ресницы, красота,
И по каким терновалежиям
Лавровая твоя верста...—
Не спрашиваю. Дух мой алчущий
Переборол уже мечту.
В тебе божественного мальчика,—
Десятилетнего я чту.
Помедлим у реки, полощущей
Цветные бусы фонарей.
Я доведу тебя до площади,
Видавшей отроков-царей...
Мальчишескую боль высвистывай,
И сердце зажимай в горсти...
Мой хладнокровный, мой неистовый
Вольноотпущенник — прости!
Будда учит нас, Ваня,
что жизнь - это цепь страданий.
Прекратить их в принципе можно.
Нужно только убить желанья,
что их порождают. По Будде
ничего я делать не буду.
Вот буду лежать и плакать.
Имею такую причуду.
Ваня, когда я плачу,
я расплачиваюсь за что-то
по какому-то высшему счету.
И получаю сдачи.
Притом получаю грубо.
Я побегаю и прилягу,
и боль сжимает меня, как тюбик,
и я выделяю влагу.
И невидимый самописец
регистрирует: любит - не любит,
взвоет или не взвоет.
Жизнь сжимает меня, как тюбик,
и я выделяю слезы,
улыбки, вопли и песни,
и мне жалко мои желанья
убивать - ведь они прелестны!
И, коль многих моих желаний
ты причина, - радуйся, Ваня,
что оба мы христиане
и я не стремлюсь к нирване.
Солнце — мое. Я его никому не отдам.
Ни на час, ни на луч, ни на взгляд.— Никому. Никогда!
Пусть погибают в бессменной ночи города!
В руки возьму!— Чтоб не смело вертеться в кругу!
Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!
В вечную ночь пропадет,— погонюсь по следам...
Солнце мое! Я тебя никому не отдам!
Где каждый шаг к тебе подобен пытке.
Я так хотел тебя навеки взять в свой плен,
Но сам пленен огнем твоей улыбки.
В глухую полночь манит этот свет,
Кто был со мною – все меня покиньте,
Я заблудился, выхода мне нет,
В тебе брожу я, словно в лабиринте.
Куда ведет меня очередной зигзаг
Твоей души – неведомо мне ныне.
На полпути к тебе умолк последний шаг,
И я один, я в каменной пустыне.
На губах твоих, о страсть!
Горечь! Горечь! Вечный искус —
Окончательнее пасть.
Я от горечи — целую
Всех, кто молод и хорош.
Ты от горечи — другую
Ночью за руку ведешь.
С хлебом ем, с водой глотаю
Горечь-горе, горечь-грусть.
Есть одна трава такая
На лугах твоих, о Русь.
Как цветы от сока оставляла на татами,
Вместо криков выдыхала «мой бамбино»,
Тушью на спине якудзы расцветали.
Скромный парень, морячок в клешах индиго,
Он ходил в Игарку, в Рио, в Нагасаки,
Угощал портовых кошек терпким ромом,
Кошки плавились, смотрели и вздыхали.
Нашепчи-учи, как он ложился рядом,
И шептал тебе «девчонка-недотрога».
Как любил тебя и твой дурной характер,
За руку водил тебя через дорогу.
Ты ждала его сначала как волчица,
Трогала себя, шептала «мой бамбино»,
Плакала, под утро нервно угасая,
А потом сдалась и вовсе разлюбила.
Сакура цвела, как ты в руках другого,
И следы от сока, как и прежде, на татами,
Те же вздохи, так же ласково «бамбино»,
Тушью на спине якудзы расцветали.
И перо в него вошло, как в нежный тофу,
Где-то под Игракой, то ли в Нагасаки,
Нежный парень, морячок в клешах индиго,
По случайности погиб в портовой драке.
Звезды тают на груди,
Поцелуев шелк,
Я по палубе морей
За тобой пошел – лови блесну.
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озёр.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полёт.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю весёлые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжёлый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав...
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
ни о чем не прошу тебя.
Только, если возможно, немножечко
посиди тихо возле меня.
Без приставки к себе "осторожно"
и со словом к тебе "нельзя"
я скитаюсь озябшим волчонком
в малахитовой зелени дня.
Как жаль, что в жизни нет спроса
с тех, кто может летать.
Как жаль, что нет запроса
на тех, кто умеет ждать.
Ритмичность пульсации вправе
сказать, что нет перемен.
Но вряд ли в замочную скважину
увидишь весь мир, как он есть.
И сложность не в том, что вы были.
А сложность вся в том, что вы есть -
безумье мое и бессилье
рядом с теми, кому буду петь
всю жизнь, а может и больше.
И если вдруг спросит мой друг:
"Малыш, ты был счастлив?" -
Отвечу: "Быть может,
и чаще, чем сотни вокруг".
Вот так нескладно, вполголоса
себе иногда говорю:
"Не стоит так часто вторгаться в чужое
сознанье со словом "люблю!"
Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою — как никто другой.
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи я вернее пса.
Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя — замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
Но пока тебе не скрещу на груди персты —
О проклятие! — у тебя остаешься — ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, —
Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир!
сделайте блог свободный от того, что Вам не нравится. блог "тишины и покоя".
от Чирлёниса отказываетесь?:)))
Давайте Чирлёниса.
предыдущая не прошла. последующая тоже...
обещанное...
Чюрлёнис для меня лично мистичен. лет25 назад в его музее смотрел на "Тишину" и вдруг стало тихо, как будто звук выключили... с тех пор отойти не могу от впечатления от этого художника.
смотрите с удовольствием:)))