Автократия понадобилась либералу Чубайсу

Эта статья продолжение предыдущей «Чубайс осознал ошибки» (см. ссылку https://stat.newsland.com/community/88/content/chubais-osoznal-oshibki/6126059 ) В этой прослеживается глубинные биологические корни диктатуры и демократии.

Профессор Европейского университета в Санкт Петербурге Дмитрий Травин откликнулся на сенсационный спор двух реформаторов из гайдаровской команды Петра Авена и Анатолия Чубайса «почему не получилось задуманное» (cм. ссылку https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2017/11/30/743619-prodat-demokratiyu). Он считает обоих неправыми. Но если вписать Россию в исторический контекст, все, по его мнению, выглядит несколько иначе, если не упираться взглядом только в наши последние трагические четверть века. Дмитрий Травин считает, что 25 лет слишком мало для выводов, требуется заглянуть в века (150 – 200 лет) и тогда на основе аналогий с другими странами можно делать заключения. Мы, как он считает, относительно близки к этому рубежу, если за точку отсчета брать реформы Александра Второго. Дескать, либералами в начале 90 – х все сделано верно, только надо еще подождать.

Как исследователь профессор Европейского университета в Санкт Петербурге Дмитрий Травин опирается на статистику, а не на поиск закономерностей в диалектической связке единства и борьбы противоположностей. Статистика хороша тем, что упрощает решение задачи. Но получается на выходе то, что заложено на входе. Ошибся исследователь  при закладке – будет ошибка и на выходе. Поэтому  25 лет или 200 величины одного порядка, миг в исторической дали. Надежнее будет, если искать закономерности не в столетиях, а в сотнях тысячелетий. Книга Мейтленда Иди «Недостающее звено» (https://profilib.net/kniga/144686/meytlend-idi-nedostayuschee-zveno.php ) помогает этому.

.

Биологические корни диктатуры и демократии

Способ добывания «куска хлеба»  формирует у стадных животных, живущих собирательством, чувство подчинения вожаку стаи, что позволяет ему обеспечивать порядок в сообществе. Это условие выживания сообщества и соответственно вида в целом. Оказалось, что это качество проявляется тем сильнее, чем тяжелее условия существования вида (тяжелее всего условия  у павианов, живущих в засушливых высокогорных местах; павианам саванны легче, но еще легче шимпанзе: живут на деревьях, где безопаснее и сытнее).

А в сообществах охотников, которых мы обычно называем хищниками, вожак отсутствует вообще. Команд никто не подает, а участники охоты прислушиваться лишь к своим инстинктам, обеспечивающие согласованность их действий. Зато после охоты за «обеденным столом» львы могут и подраться за лишний кусок.

У гиеновых собак этого не бывает. Объяснение тому простое: чтобы вид выжил, приходится конкурировать и с царями зверей. Тяжело. Сотрудничество выглядит как образцово – показательное. Взрослые собаки, убив жертву, дают возможность наесться молодняку, а потом доедают оставшееся. Если не хватило – охота продолжается, а забота о молодняке есть социально – экономическая необходимость для выживания вида.

Очевидно, что сообщества наших древних предков были вынуждены добывать пропитание собирательством и охотой потому, что только один способ без другого не мог прокормить сообщество. Это значит, что условия существования у сообщества были настолько тяжелыми, что продиктовали кооперацию собирателей с охотниками. Для охоты требовались свободные не подчиняющиеся ни кому  члены стаи, а для собирательства вожак с подчиненными. Совмещать это противоречие трудно, а если на равных, то скорее невозможно. Остается одно: в зависимости от случайных изменений в среде обитания и изменений иерархии в стае происходила смена формы управления либо в сторону «демократизации», либо «тоталитаризма». В охотничьем варианте (как у собачек) должна усиливаться тяга к «свободе, равенству и братству». У Мейтленда Иди описан случай, когда охромевшая собака осталась «дома» в логове со щенками, которых кормят взрослые после охоты, срыгивая им мясо. Заболевшая собачка так же получила свою пайку.

У собирателей все наоборот. Одним грозным рыком вожак –диктатор способен навести порядок и дисциплину как важнейшие условия для выживания стада в критической ситуации, а вот спасение заболевшего дело самого заболевшего: хотя стадо в поисках корма передвигается медленно, хромой павиан все больше отстает и погибает. Но это могло происходить уже в другом стаде, даже если оно располагалось по соседству, однако жило оно не «по – собачьим» правилам.

Словом, разделение сообществ, в которые объединялись наши далекие предки, происходило с ориентацией на «демократию» или «тоталитаризм», которые вели между собой жесточайшую борьбу. «Демократы» не выжили во внутривидовой борьбе, которая многократно более жестокая, чем межвидовая. Но доисторический опыт наших предков не пропал даром.

Диалектическая связка тоталитаризма  (авторитаризма) и либерализма как источник развития человечества

Переход от рабовладельческого строя к феодализму это сдвиг в сторону либерализации. При капитализме все продолжилось в ту же сторону, если учесть опыт развитых стран. Сегодня говорят даже о шведском социализме. Но это не прямая линия, поднимающаяся вверх, а кривая с периодическими спусками и подъемами.

Диалектическая связка тоталитаризма  (авторитаризма) и либерализма работала всегда, поскольку процесс выражался в поочередном усилении одного и ослаблении другого. Легко в этом убедиться, оглянувшись назад. 

Для иллюстрации этой связки как источник развития достаточно опуститься на глубину всего одного столетия и обратиться к российскому опыту. После октябрьского переворота 17 – го коммунистическая власть начала с военного коммунизма. Это усиление тоталитаризма. Но случился облом. На жестокую и несправедливую продразверстку крестьянская страна ответила волнениями и Кронштадским мятежом, после чего власть перешла к новой экономической политике (либерализация).

Следующий этап наступил в 29-ом году, названный годом великого перелома. НЭП отменен, а политическая жизнь страны отмечена если не окончательной победой Сталина над его идеологическими противниками -  однопартийцами, то уверенным закреплением позиций. А доктрина Сталина предусматривала коллективизацию, позволившая максимально собрать зерна (отсюда голодомор), заработать валюту на его продаже за рубеж и вложиться в индустриализацию. При этом кадры для строек были получены из деревни за счет раскрестьянивания страны (усиление тоталитаризма).

Можно сколь угодно осуждать сталинизм, но, поскольку история не знает сослагательного наклонения, следует исходить из того, что случилось: военно промышленный потенциал страны, без чего невозможна победа в 45-м, создан тоталитарными методами Сталина, а не либеральными Бухарина (помните его призывы к кулачеству «обогощайтесь»? Смысл таков: с богатых возьмем налоги и вложим в развитие промышленности. Все верно, но песня длиннее сталинской).

Итак, за десяток лет имеем полный цикл перемен для развития: тоталитаризм – либерализация – тоталитаризм.

36-ой год отмечен принятием сталинской конституции, действительно демократической по содержанию (в соответствии с ней и законами о выборах предлагалось как минимум 2 – 3 кандидата на выборах в советы). О задумке Сталина можно узнать из его интервью, данном американскому журналисту Рою Говарду 1 марта 1936 года, Сталин сказал: «Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти».

Но не сложилось. Сталин в борьбе с оппозицией в верхах опирался на нижестоящие звенья в вертикали власти, однако эти звенья, войдя во вкус, за «услугу» потребовали «откат» (это запрашиваемые квоты на расстрелы в 37- ом), если воспользоваться современной терминологией. Для них это был инструмент для зачистки пространства от конкурентов на альтернативных выборах, которые предусматривались демократичной конституцией 36-го года. Поскольку предлагаемые  две – три кандидатуры на одно место это уже не репрессивные методы, а демократические, позволявшие заставить партократию работать на народ.

Напрямую партократия не имела возможности опровергать альтернативность, поскольку это раскрывало бы ее истинные намерения. Но замаскировала их необходимостью борьбы с недобитыми троцкистско – зиновьевскими отщепенцами.

Н. C. Хрущев настаивал на приговоре к расстрелу либо высылке 41 305 „бывших кулаков“ и „уголовников“».

Кончилось дело тем, что вместо альтернативных выборов в округах выдвигался один кандидат от нерушимого блока коммунистов и беспартийных и выборы потеряли свою состязательную роль, превратившись в плебисцит.

Вождь хотел разделить функции партаппарата и советов, чтобы создать здоровую конкуренцию взамен монополизма партии, которая все решала и при этом не отвечала за результат.  Виноватым всегда оставался исполнитель. А требовалось, чтоб эти две структуры сосуществовали на конкурентной основе. Поэтому 37-й год не только трагический, но и упущенный шанс на демократизацию.

Разумеется, нельзя забывать о надвигающейся войне как о сдерживающем факторе. Тем не менее, больше таких возможностей до кончины СССР не было, а в брежневской конституции в 6-й статье руководящая и направляющая роль КПСС была даже зафиксирована. А тогда ТОТАЛИТАРИЗМ ОТСТУПИЛ, но не на всем фронте. Только перед властной элитой, одновременно ее усилив. А монополизация власти элитой породила с одной стороны устойчивый патернализм в широких народных массах, а с другой усиление зависимости верховной власти от власти элиты. При Сталине это не очень проявлялось, но для всех последующих вождей усиление этой зависимости очевидно.

Теперь обратимся к спору Авена с Чубайсом.

Ч: Если народ, в отличие от тебя, считает, что Родина выше свободы, то, во-первых, он имеет право так считать. А во-вторых, если мы живем в этой стране, то к этому надо отнестись всерьез. А не отмахиваться, не говорить, что конец истории уже наступил, вы просто отстали, вы еще сейчас к нам подтянетесь, и все будет хорошо.

А: Конечно, отстали.

Ч: Вот ровно на этом и основана наша фундаментальная ошибка. У нас здесь с тобой расхождения принципиального свойства. Но я не хочу произносить такую же длинную речь, как ты — рассказывать про Южную Корею, Сингапур, Тайвань и другие истории успеха.

Чубайс, осознавший ошибки младореформаторов, намекает на то, что объективные законы диалектики для дальнейшего развития требуют менять инструментарий: ослаблять либерализацию и усиливать авторитаризм, поскольку  взамен мнимого социализма в СССР имеем сегодня социально безответственный капитализм. А о диаметрально противоположном процессе рассказывает статья «Почти 50 лет назад глава Сингапура отверг демократию и что из этого вышло» (см. по ссылке http://maxpark.com/community/13/content/5242148)

В статье говорится о том, как глава Сингапура Ли Куан Ю занялся борьбой с коррупцией и преступностью. Это была война не на жизнь, а на смерть. Когда его спросили, с чего начинать реформы, он ответил: «Начните с того, что посадите трех своих друзей. Вы точно знаете за что, и они знают за что».

-Однажды Ли Куан Ю в газетном интервью на вопрос об отношении к демократии сказал так: «Вам нужны стабильность, определенность и безопасность превыше всего. Демократия не действенна в условиях хаоса. Слышали английское выражение - "закон и порядок"? Закон не будет работать, если нет порядка».

Разумеется, это можно поставить политику в упрек. Но вспомнив о том, что Сингапур сегодня занимает самые низкие места по уровню безработицы и самые высокие по доходам населения, образованию и медицинским стандартам, упрекать не хочется.

Вернемся к Сталину. Он хотел авторитарными методами построить демократию, воспитав в народе тягу к самоуправлению. Процесс этот не быстрый. Требуется период, необходимый для смены одного поколения как минимум. Помните про сорок лет по пустыне с Моисеем? А времени тогда на это не было. На пороге стояла война. Вместо демократии возникла бы охлократия как запредельный ее край и хаос в итоге. А общество, зараженное патернализмом, («мы люди маленькие, от нас ничего не зависит»,) не способно поддерживать порядок через самоуправление и добиваться от власти социально справедливого и экономически эффективного управления.

Ли Куан Ю авторитарными методами без демократии решил ту же задачу: обеспечил справедливость и экономическую успешность в своей стране.

Сегодня в России мы имеем другую крайность: экономический запредел либерализма привел к власти олигархат в связке с коррумпированным чиновничеством вместо аристократии, если под этим понимать лучших представителей общества.

Сто лет назад страна перешла к плановой экономике и национализации частной собственности. В течении 70 из них эта модель экономики была доминирующей, а власть тоталитарно – авторитарной. В итоге тупик. Продолжительность срока в поколениях - три смены.

Последняя четверть века характеризуется рыночной экономикой и авантюрно – спекулятивным капитализмом, если обратиться к терминологии выдающегося немецкого социолога Макса Вебера. И опять тупик, но произошла смена всего одного поколения. Время ускоряется. Теперь на повестке дня смена либерализма на авторитаризм. Задача – построение рационального промышленного капитализма (это тоже определение Макса Вебера).

Идеальным была бы золотая середина между авторитаризмом и либерализмом, чтоб не требовались периодические перемены. Но это как пройти по лезвию бритвы. Невозможно. Возможны только поочередные колебания в ту или иную сторону в допустимых пределах, если это ставить целью общественного развития. Но амплитуда этих колебаний должна с каждым циклом уменьшаться.

А воспитывать народ только либеральными методами, чтоб он на ошибках учился сотни лет (Авен замахнулся и на тысячелетия), не гуманно.