Тоталитаризм и либерализм враги. Но неразлучные

 

Эта статья продолжение предыдущей «Чубайс осознал ошибки» (см. ссылку https://stat.newsland.com/community/88/content/chubais-osoznal-oshibki/6126059 ) В этой прослеживается глубинные биологические корни диктатуры и демократии.

 

Профессор Европейского университета в Санкт Петербурге Дмитрий Травин откликнулся на сенсационный спор двух реформаторов из гайдаровской команды Петра Авена и Анатолия Чубайса «почему не получилось задуманное» (cм. ссылку https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2017/11/30/743619-prodat-demokratiyu). Он считает обоих неправыми. Но если вписать Россию в исторический контекст, все, по его мнению, выглядит несколько иначе, если не упираться взглядом только в наши последние трагические четверть века. Дмитрий Травин считает, что 25 лет слишком мало для выводов, требуется заглянуть в века (150 – 200 лет) и тогда на основе аналогий с другими странами можно делать заключения. Мы, как он считает, относительно близки к этому рубежу, если за точку отсчета брать реформы Александра Второго. Дескать, либералами все сделано верно, только надо еще подождать.

 

 

Как исследователь профессор Европейского университета в Санкт Петербурге Дмитрий Травин опирается на статистику, а не на поиск закономерностей в диалектической связке единства и борьбы противоположностей. Статистика хороша тем, что упрощает решение задачи. Но получается на выходе то, что заложено на входе. Ошибся исследователь  при закладке – будет ошибка и на выходе. Поэтому  25 лет или 200 величины одного порядка, миг в исторической дали. Надежнее будет, если искать закономерности не в столетиях, а в сотнях тысячелетий. Книга Мейтленда Иди «Недостающее звено» (https://profilib.net/kniga/144686/meytlend-idi-nedostayuschee-zveno.php ) помогает этому.

.

Биологические корни диктатуры и демократии

 

Способ добывания «куска хлеба»  формирует у стадных животных, живущих собирательством, чувство подчинения вожаку стаи, что позволяет ему обеспечивать порядок в сообществе. Это условие выживания сообщества и соответственно вида в целом. Оказалось, что это качество проявляется тем сильнее, чем тяжелее условия существования вида (тяжелее всего условия  у павианов, живущих в засушливых высокогорных местах; павианам саванны легче, но еще легче шимпанзе: живут на деревьях, где безопаснее и сытнее).

 

А в сообществах охотников, которых мы обычно называем хищниками, вожак отсутствует вообще. Команд никто не подает, а участники охоты прислушиваться лишь к своим инстинктам, обеспечивающие согласованность их действий. Зато после охоты за «обеденным столом» львы могут и подраться за лишний кусок.

 

У гиеновых собак этого не бывает. Объяснение тому простое: чтобы вид выжил, приходится конкурировать и с царями зверей. Тяжело. Сотрудничество выглядит как образцово – показательное. Взрослые собаки, убив жертву, дают возможность наесться молодняку, а потом доедают оставшееся. Если не хватило – охота продолжается, а забота о молодняке есть социально – экономическая необходимость для выживания вида.

 

Очевидно, что сообщества наших древних предков были вынуждены добывать пропитание собирательством и охотой потому, что только один способ без другого не мог прокормить сообщество. Это значит, что условия существования у сообщества были настолько тяжелыми, что продиктовали кооперацию собирателей с охотниками. Для охоты требовались свободные не подчиняющиеся ни кому  члены стаи, а для собирательства вожак с подчиненными. Совмещать это противоречие трудно, а если на равных, то скорее невозможно. Остается одно: в зависимости от случайных изменений в среде обитания и изменений иерархии в стае происходила смена формы управления либо в сторону «демократизации», либо «тоталитаризма». В охотничьем варианте (как у собачек) должна усиливаться тяга к «свободе, равенству и братству». У Мейтленда Иди описан случай, когда охромевшая собака осталась «дома» в логове со щенками, которых кормят взрослые после охоты, срыгивая им мясо. Заболевшая собачка так же получила свою пайку.

 

У собирателей все наоборот. Одним грозным рыком вожак –диктатор способен навести порядок и дисциплину как важнейшие условия для выживания стада в критической ситуации, а вот спасение заболевшего дело самого заболевшего: хотя стадо в поисках корма передвигается медленно, хромой павиан все больше отстает и погибает. Но это могло происходить уже в другом стаде, даже если оно располагалось по соседству, однако жило оно не «по – собачьим» правилам.

 

Словом, разделение сообществ, в которые объединялись наши далекие предки, происходило с ориентацией на «демократию» или «тоталитаризм», которые вели между собой жесточайшую борьбу. «Демократы» не выжили во внутривидовой борьбе, которая многократно более жестокая, чем межвидовая, оставив для формирования homosapiens только «тоталитаризм». А вместе с ним социальную несправедливость по максимуму.

 

Диалектическая связка тоталитаризма  (авторитаризма) и либерализма как источник развития человечества

 

Диалектическая связка тоталитаризма  (авторитаризма) и либерализма работала всегда, поскольку процесс выражался в поочередном усилении одного и ослаблении другого. Легко в этом убедиться, оглянувшись назад. 

 

Переход от рабовладельческого строя к феодализму это сдвиг в сторону либерализации. При капитализме все продолжилось в ту же сторону, если учесть опыт развитых стран. Сегодня говорят даже о шведском социализме. 

 

Опустимся на глубину всего одного столетия и обратимся к российскому опыту. После октябрьского переворота 17 – го коммунистическая власть начала с военного коммунизма. Это усиление тоталитаризма. Но случился облом. На жестокую и несправедливую продразверстку крестьянская страна ответила волнениями и Кронштадским мятежом, после чего власть перешла к новой экономической политике (либерализация).

 

Следующий этап наступил в 29-ом году, названный годом великого перелома. НЭП отменен, а политическая жизнь страны отмечена если не окончательной победой Сталина над его идеологическими противниками -  однопартийцами, то уверенным закреплением позиций.

А доктрина Сталина предусматривала коллективизацию, позволившая максимально собрать зерна (отсюда голодомор), заработать валюту на его продаже за рубеж и вложиться в индустриализацию. При этом кадры для строек были получены из деревни за счет раскрестьянивания страны (усиление тоталитаризма).

 

36-ой год отмечен принятием сталинской конституции, действительно демократической по содержанию (в соответствии с ней и законами о выборах предлагалось как минимум 2 – 3 кандидата на выборах в советы). О задумке Сталина можно узнать из его интервью, данном американскому журналисту Рою Говарду 1 марта 1936 года, Сталин сказал: «Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти».

 

Но не сложилось. Сталин в борьбе с оппозицией в верхах опирался на нижестоящие звенья в вертикали власти, однако эти звенья, войдя во вкус, за «услугу» потребовали «откат» (это запрашиваемые квоты на расстрелы в 37- ом), если воспользоваться современной терминологией. Для них это был инструмент для зачистки пространства от конкурентов на альтернативных выборах, которые предусматривались демократичной конституцией 36-го года. Поскольку предлагаемые  две – три кандидатуры на одно место это уже не репрессивные методы, а демократические, позволявшие заставить партократию работать на народ.

 

Напрямую партократия не имела возможности опровергать альтернативность, поскольку это раскрывало бы ее истинные намерения. Но замаскировала их необходимостью борьбы с недобитыми троцкистско – зиновьевскими отщепенцами.

Н. C. Хрущев настаивал на приговоре к расстрелу либо высылке 41 305 „бывших кулаков“ и „уголовников“».

 

Кончилось дело тем, что вместо альтернативных выборов в округах выдвигался один кандидат от нерушимого блока коммунистов и беспартийных и выборы потеряли свою состязательную роль, превратившись в плебисцит.

 

Вождь хотел разделить функции партаппарата и советов, чтобы создать здоровую конкуренцию взамен монополизма партии, которая все решала и при этом не отвечала за результат.  Виноватым всегда оставался исполнитель. А требовалось, чтоб эти две структуры сосуществовали на конкурентной основе. Поэтому 37-й год не только трагический, но и упущенный шанс на демократизацию.

 

Разумеется, нельзя забывать о надвигающейся войне как о сдерживающем факторе. Тем не менее, больше таких возможностей до кончины СССР не было, а в брежневской конституции в 6-й статье руководящая и направляющая роль КПСС была даже зафиксирована. Тоталитаризм тогда отступил, но не на всем фронте. Только перед властной элитой, одновременно ее усилив. А монополизация власти элитой породила с одной стороны устойчивый патернализм в широких народных массах, а с другой усиление зависимости верховной власти от власти элиты. При Сталине это не очень проявлялось, но для всех последующих вождей усиление этой зависимости очевидно.

 

Теперь обратимся к спору Авена с Чубайсом.

Ч: Если народ, в отличие от тебя, считает, что Родина выше свободы, то, во-первых, он имеет право так считать. А во-вторых, если мы живем в этой стране, то к этому надо отнестись всерьез. А не отмахиваться, не говорить, что конец истории уже наступил, вы просто отстали, вы еще сейчас к нам подтянетесь, и все будет хорошо.

А: Конечно, отстали.

Ч: Вот ровно на этом и основана наша фундаментальная ошибка. У нас здесь с тобой расхождения принципиального свойства. Но я не хочу произносить такую же длинную речь, как ты — рассказывать про Южную Корею, Сингапур, Тайвань и другие истории успеха.

Чубайс намекает на то, что объективные законы диалектики для дальнейшего развития требуют менять инструментарий: ослаблять либерализацию и усиливать авторитаризм, поскольку  взамен мнимого социализма в СССР имеем сегодня социально безответственный капитализм. А о диаметрально противоположном процессе рассказывает статья «Почти 50 лет назад глава Сингапура отверг демократию и что из этого вышло» по ссылке http://maxpark.com/community/13/content/5242148

 

-Однажды Ли Куан Ю в газетном интервью на вопрос об отношении к демократии сказал так: «Вам нужны стабильность, определенность и безопасность превыше всего. Демократия не действенна в условиях хаоса. Слышали английское выражение - "закон и порядок"? Закон не будет работать, если нет порядка».

 

Разумеется, это можно поставить политику в упрек. Но вспомнив о том, что Сингапур сегодня занимает самые низкие места по уровню безработицы и самые высокие по доходам населения, образованию и медицинским стандартам, упрекать не хочется.

 

Страна избрала свой путь, нашла национального лидера, который вывел ее из тупика. Так за что ее упрекать?

 

Вернемся к Сталину. Он хотел авторитарными методами построить демократию, воспитав в народе тягу к самоуправлению. Процесс этот не быстрый. Требуется как минимум смена поколения. А времени на это не было. На пороге была война. Вместо демократии возникла бы охлократия как запредельный край  демократии и хаос в итоге. А общество, способное через самоуправление поддерживать порядок, должно само добиваться от власти социально справедливого и экономически эффективного управления.

 

Ли Куан Ю авторитарными методами без демократии решил ту же задачу: обеспечил справедливость и экономическую успешность в своей стране.

 

Сегодня в России мы имеем другую крайность: запредел либерализма привел к власти олигархат в связке с коррумпированным чиновничеством вместо аристократии, если под этим понимать лучших представителей общества.

 

Резюмируем. Идеальным была бы золотая середина между авторитаризмом и либерализмом. Но это как пройти по лезвию бритвы. Невозможно. Возможны только поочередные колебания в ту или иную сторону в допустимых пределах, если это ставить целью общественного развития.

 

А воспитывать народ только либеральными методами, чтоб он на ошибках учился сотни лет (Авен замахнулся и на тысячелетия), то это негуманно. Нужен авторитарный лидер. Но он должен быть типа Сталина или Ли Куан Ю.